– Знаю, он мне утром звонил. А ты, Зоенька, меня достала своими трудовыми подвигами. Третье опоздание за полгода. Как это можно?

Дождавшись конца прерывистой горячей струйки в чашку, Зоя кинула в нее два кусочка сахара.

– Вы кофе будете?

Это было чересчур. Лена не любила нервничать, но сегодня с утра день не задался.

– Ты же знаешь, Зоя, что я пью только натуральный сок и зеленый чай! Без сахара! А кофе вреден для организма, так же как и всякие излишества! – Прислушавшись к словам начальницы, Зоя положила в чашку третий кусочек сахара. – Да ты с ума сошла столько сахара класть!

Сделав первый глоток, Зоя добавила в кофе холодной воды из хрустального графинчика.

– На фигуру не жалуюсь. – Зазвонил телефон, и Зоя подняла трубку. – Алло, фирма «Шанс»… Да. Откуда? Секунду, подождите, пожалуйста. – Нажав на кнопку «тишина», Зоя показала Елене глазами на ее дверь: – Звонок от Валерия Борисыча из совета налоговых льгот, мы его звонок ждем второй день… Алло? Валерий Борисович? Да, она на месте, немедленно переключаю.

Зоя специально растянула ответ, вложив в голос весь мед, не перекисший после общения с пятнадцатью «милыми» детсадовскими спиногрызами, дав возможность Елене доспешить до своего рабочего стола.

Когда за Еленой хлопнула дверь кабинета, Зоя села и, став серьезной, продолжила работу. Переправленный вариант договора пестрел сносками, зачеркнутыми строчками, стрелками переноса слов и добавлениями, но она умело выхватывала нужный смысл.

В автомобиле Владимира Самуэльевича было все, что нужно для жизни. Сиденья, превращающиеся в кровать, телевизор, Интернет, климат-контроль, электробритва, запас «долгоиграющих» продуктов, микроволновка и бар.

Единственное, что раздражало директора, – присутствие в машине двадцатипятилетней Кати. Черт дернул Владимира за известное место. Вчера он застал Катю одну в бухгалтерии. Она прямо-таки стреляла глазами в его сторону и между делом расстегнула две пуговицы на блузке. Свеженькая, в кудряшках, хохотливая и доступная, Катя вызывала желание, и Владимир не выдержал, пригласил ее в ресторан. А уж после ресторана им оставалось только пройти двести метров до дома Владимира и с ходу улечься в постель.

Катя старалась, ублажала, как могла, и ночь прошла весело. А вот утром у Владимира настроение упало. Он представил, что о Кате узнает Зоя, и ему стало неприятно.

– Выйдешь вот здесь, на углу, чтобы нас вместе не видели. – Владимир говорил, не глядя на Катю. А та понимающе улыбалась.

Выскочив из машины, она помахала Владимиру Самуэльевичу и с видом новой фаворитки поспешила по асфальту в сторону офиса.

– Ты, Коля, ничего не видел, – проворчал Владимир.

– Не видел, – подтвердил шофер.

Сегодня Владимир Самуэльевич бар не закрывал. Он начал с коньяка, но он показался ему недостаточно ароматным. За десять минут до приезда в офис он решился на пятьдесят граммов абсента. Семьдесят четыре градуса ударили в голову, и Владимир Самуэльевич, поставив на место бутылку и хрустальный бокал, закрыл дверцу бара.

Выходя из машины, он, как всегда, поднял голову, зная, что не увидит Зою, но все равно мечтая об этом.

Охранники при виде директора подтянулись, с уважением пожали руки.

– Витя, – директор оглядел комнату охраны с мониторами слежения, со щитами пневматического оружия, – начинаем строить спецсклады.

Виктор любил общаться с шефом, его замечания всегда были обоснованы.

– В курсе, Владимир Самуэльевич, видел сегодня подрядчиков.

– Вот и хорошо. Витя, подумай об охране объекта, а то местные жители под корень растащат стройматериалы. Не по злобе, а по привычке. Найми по два человека в каждую смену. Есть кадры?

– Есть, Владимир Самуэльевич. Охрана будет на высоте.

Зоя правила третью страницу, когда секретарскую быстро пересек директор. Он скрылся за дверью со сверкнувшей латунной табличкой «Директор. Владимир Самуэльевич Кагарлицкий». Спина Зои напряглась, но лицо осталось спокойным.

Из кабинета директор вышел без портфеля. Он быстро зашел за стул Зои, обхватил ее сзади за плечи, быстро поцеловал в шею и отпустил. Зоя резко обернулась и в упор посмотрела на директора.

– Еще раз дотронетесь до меня – напишу заявление об уходе.

– Ты о чем? – Владимир бездарно ненатурально удивился.

– Я о Кате из бухгалтерии. – Зоя смотрела прямо в глаза, и Владимир в сотый раз подумал, насколько она волнует его. – Сегодня утром я почувствовала себя курицей в вашем личном курятнике. Больше я подобных чувств испытывать не собираюсь.

Зоя говорила спокойно.

– Я не привык давать отчет в своих действиях, – не менее спокойно ответил директор. – Тем более секретаршам.

Отвернувшись от директора, Зоя продолжила работу, нарочито громко стуча по клавиатуре.

Владимир Самуэльевич развернулся и пошел в кабинет Елены.

Вошедшему директору Елена приветливо кивнула, не отрываясь от работы.

– Здравствуй, дорогой Владимир Самуэльевич. Перерабатываю договор со строителями по поводу складов. – На увлеченную Елену было отрадно смотреть. – Я сегодня, между прочим, подвинула строителей на двадцатку евро.

Владимир подумал о последних пятидесяти граммах абсента. Они напрочь сняли желание работать… И разговор с Зоей тоже.

Сев у стола Елены, он посмотрел на нее с сочувствием.

– Леночка, тебе Лида говорила о завтрашнем пикнике?

– Каком пикнике? Мы с нею обсуждали текущие вопросы.

Оглядевшись, Владимир Самуэльевич без интереса посмотрел на литографию на стене. Черно-серый город ему не нравился.

– А я завтра еду. Японцы очень рекомендуют разумную демократию внутри своей фирмы. Совместная трапеза сближает, конфликты сглаживаются…

Елена, помрачнев, молча достала из правого ящика тяжелую стопу бумаг и с грохотом положила ее на стол.

– Вот. Строители сдадут склад через четыре месяца. Чтобы заполнить его площади, нам нужно подписать не меньше восьмидесяти контрактов. Ребята работают на полную катушку, но все равно каждый договор нужно проверить. Два месяца без выходных. И еще мне необходимо завтра полистать-посмотреть предложения по коммуникациям на новые проекты…

Сморщившись от слов Елены, Владимир встал и снял со стены картину.

– Кто же нарисовал эту мрачную гадость? – Он перевернул картину. – Фамилии нет. Но, наверное, художнику было очень хреново, когда он малевал этот пейзажик. А потом стыдно. Кстати, я не успел посмотреть отчет рекламного отдела. Возьми его отчет, и пойдем, Леночка, в буфет, я утром не позавтракал.

– Да-да, секундик. – Елена нагнулась к портфелю, выложила на стол одну папку, другую… и подняла голову, несколько растерянная. – Нет, не секундик. Мне… э… надо пару листов в отчет доложить. Я тебя, Володя, в буфете догоню. Ладушки?

– Ну, ладушки. Только ты, Лен, недолго, мне скучно одному.

Елена «мило» улыбалась до момента, пока директор не закрыл за собой дверь. Как только он вышел, она нагнулась и вытянула из портфеля бюстгальтер в горошек. Рассмотрев его в очередной раз, она набрала телефонный номер.

После пятого звонка трубка отозвалась стадионным гулом транслируемого футбольного матча. Муж ответил после некоторой задержки, и Елена не сомневалась в причине задержки – Игорь соображал, кому принадлежит высветившийся на определителе номер, чтобы в соответствии с этим выбрать манеру разговора.

Футбольный комментарий перебил негромкий, но убедительный кашель.

– Алло, Леночка, ты?

– Я, родной, я. – Брошенный на стол бюстгальтер давал хороший стимул для выяснения отношений. – Слушай, Игоряша, забыла утром спросить. А чей бюстгальтер лежал в нашем грязном белье?..

Следующая партия кашля получилась громче и надсаднее.

– А-а-а-а… Не знаю.

– Ну, естественно, что не знаешь, но попытайся вспомнить… Черный, в белый горошек, с кружавчиками.

– Уф, напугала, – в трубке послышалось бульканье наливаемой жидкости в бокал. – Это ж твой бюстгальтер, ты комплект себе за бешеные деньги на 8 Марта покупала.