Для доказательства приведенного тезиса продолжим обращение к ряду признаков, характеризующих труд художественной интеллигенции, его специфичность в познании и отражении объективного мира, в постижении своего "я".
В литературе подвергнуто критике положение о критерии творческого как свойственного якобы только труду интеллигенции. Отмечено наличие некоторого противоречия между благоприятными социальными условиями восприятия и формирования способностей и "ограниченными возможностями потребления творческого труда в производстве", подчеркнута динамичность творческого труда во всех сферах деятельности, требующая от человека не только специальных знаний.
В последнее время получили определенное распространение движения, пафос которых заключается в отрицании культуры как насилия над естественным.
"Все, что производится вопреки природе, – ложно, в том числе и творчество, если оно ведет к преобразованию мира" – так излагает Александр Генис суть опытов художника Ансельма Кифера.
Нетворческий труд от творческого отличается, к примеру, высокой степенью однообразной, монотонной, рутинной работы. Чем далее от творчества, тем больше моментов, требующих не самовыражения, а, наоборот, подчинения этого процесса законам производства, которое развивается тем успешнее, чем стандартнее его сущность. Фантазия и самовыражение личности в производственном процессе не могут быть осуществлены без остановки производства или отдельных его звеньев.
Одной из особенностей труда художественной интеллигенции является то, что в художественном творчестве самовыражение и художественное производство подчас выступают как единый процесс, который можно на любом этапе остановить, изменить, переосмыслить и т.д. и т.п. Беспрерывность – одна из существенных особенностей процесса художественного творчества. Однако такая беспрерывность не есть прерогатива художника и художественной интеллигенции.
Для труда художественной интеллигенции, как и для труда любой социально-профессиональной группы общества, характерна сложная диалектическая взаимосвязь общих и специфических признаков. В условиях общества, не раскрывающего перед каждым человеком широкие возможности проявления положительных личностных качеств, такие критерии, как творческий подход к делу, творческая активность, эстетическое восприятие, художественное сознание глушатся и практически сводятся на нет (в качестве примера можно привести горькую судьбу народного творчества и художественных ремесел в 20 – 80-е годы XX века в России).
Творческий характер труда художественной интеллигенции как один из его признаков органично переплетается с огромным количеством других признаков. Весьма специфично сочетание, например, нестандартного и стереотипного. Общеизвестно, что успешное протекание любого вида человеческой деятельности, в том числе и художественной, невозможно вне системы стереотипов, причем границы между стереотипным и творческим чрезвычайно подвижны, так как во всяком творческом есть стереотипные элементы и наоборот, в стереотипном – элементы творческого.
В силу этого элемент стандартности и стандартизации носит эмоционально двойственный характер. З. Фрейд уточнял: "Порядок – это разновидность принудительного повторения, он – будучи единожды установленным – определяет, когда, где и как следует действовать, чтобы в аналогичном случае избежать промедлений и колебаний. Благо порядка совершенно очевидно, он помогает человеку наилучшим образом использовать пространство и время и одновременно сберегает его психические силы". И еще: "Любая устойчивость столь желанной для принципа удовольствия ситуации вызывает лишь чувство слабого довольства; мы так устроены, что способны интенсивно наслаждаться только контрастом и только в незначительной степени – единообразным состоянием". Последнее замечание весьма характерно для творчества вообще и художественного творчества в частности, пронизывает оно и обыденное сознание.
В любом деле, не лишенном творческой искры, найдется несколько основных штампов (стереотипов). Так, в театральной среде различают штампы, заимствованные у предшественников; вторую группу штампов составляют личные актерские штампы; третью, по В.И. Немировичу-Данченко, образуют общеактерские штампы. Четвертая категория штампов относится к области драматургии, а в пятую входят режиссерские штампы.
Перечисленные штампы легко видоизменяются, их можно экстраполировать не только на искусства. Отметим, что поборники всяческих творческих систем нацелены на изгнание, преодоление стереотипов, они объявляли и объявляют беспощадную борьбу штампам.
Установки 3. Фрейда, приведенные выше, ставят под сомнение необходимость такой фронтальной атаки, ибо изживание штампов как некоего чужеродного элемента упускает моменты психологической усталости, не берет в расчет интеллектуальные и физические возможности (особенности), когда актер (художник) хотя бы на время отрешается от творческой гонки, прячась под сенью тех или иных стереотипов. Более того, "клише становится полноправным элементом творчества, и в этом качестве ведет себя вполне творчески и оказывает вполне творческое воздействие – то есть волнует".
Мы устроены сложно, непредсказуемо, и каждое категорическое прокрустово ложе рассыпается в прах от соприкосновения с реальностью. Почти слово в слово мысль Фрейда подхватывает и развивает наш современник: "Как только устанавливается критерий приличия, появляются люди, усматривающие смысл жизни в нарушении этого критерия. Как только большинство приходит к общему согласию относительно того, что считать нормальной жизнью, тут же образуется презираемое меньшинство, изгои общества, которые считают эту норму адом". Автор следует далее Фрейда, настаивая на том, что "настоящая свобода подразумевает и свободу от перемен, от какого-то будущего, от будущего вообще", рассматривает поведение киногероев, которым претит любое насилие и давление, от кого бы и от чего бы оно не исходило – от времени, пространства, людей, животных, собственного и чужого тела.
Нельзя не остановиться на стереотипном восприятии художественных образов как среди художественной интеллигенции, так и среди "потребителей". Кстати, и между последними нет четкой разницы, т.к. сама художественная интеллигенция в целом является потребителем части своего труда.
Интенсивное формирование стереотипов обусловлено одноплановыми общественными отношениями, застывшими и канонизированными формами и жанрами искусств, интенсивным техногенным распространением прекрасного, что превращает его в свою противоположность, или многочисленными подделками (суррогатами) под истинные творения искусства и литературы.
Конечно, проблемы пропаганды произведений искусства не всегда следует смешивать с вопросами "массовой" культуры, когда насаждение духовного ширпотреба рассчитано на пассивное мышление и направлено на формирование стереотипной личности.
Проблема шаблонности представлений о прекрасном в сознании людей противоречива. Стереотипность восприятия художника в процессе создания образа или вне его в конце концов выхолащивает содержание, низводя его до мало значащих символов, подменяет высокое и значительное рядом готовых реакций; штампы порождают эмоциональную глухоту, суживают представление о прекрасном, превращая определенную категорию людей в существа, не восприимчивые к новому, если оно лежит вне усвоенных художественных и эстетических, и не только эстетических, штампов.
Вспоминается Экзюпери, который утверждал, что для людей нет садовников. Младенца Моцарта, как и других, пропустят через штамповочный пресс. Моцарт обречен.
Упомянем в этой связи оригинальное сочинение Ю.Давыдова "Искусство как социологический феномен", в котором автор повествует о стандартно-потребительском отношении к эстетическим явлениям: приученная веками не замечать проявления неповторимой жизни ни вокруг себя, ни в себе публика охает и ахает, умиляется и восхищается красотой, мимо которой только что шествовала с завязанными глазами, стоит только ее, эту красоту, заключить в рамочку.
