Слово за словом Голубев узнал, что в начале лета дед Егор Ванин и Володька Гусянов с карабином пошли из деревни к лесу. Ромка на велике увязался за ними. Дорогой дед Егор рассказывал Володьке, как надо стрелять из снайперского оружия. Чтобы не мазать, главное, мол, правильно определить расстояние и точно по нему установить оптический прицел. За околицей деревни Гусянов, увидев сидевшую на вершине березы ворону, спросил старика: «Сколько метров до той вон птицы? Сто пятьдесят пли двести?» – «Пожалуй, все триста будут», – прищурившись, ответил дед Егор. «Можешь ее сшибить?» – «Попробую». Старик вложил в карабин взятый у Володьки патрон, покрутил чего-то на карабине и прицелился. Не больше, чем через три секунды, бабахнул выстрел, и ворона, кувыркаясь между ветвей, шмякнулась с вершины. Володька, не поверив своим глазам, сказал Ромке: «Ну-ка, Шустряк, сгоняй по-быстрому к березке. Если найдешь пташку, тащи ее сюда». Ромка на велике мигом скатался за вороной. Та, пробитая пулей насквозь, даже не трепыхалась. «Ну, ты мастак, дед Егор! – удивился Володька, разглядывая мертвую птицу. – Если бы я умел так стрелять, стал бы большим авторитетом». После этого достал из кармана поллитровку пива, махом выпил ее из горлышка и попросил Ромку поставить пустую бутылку на пень, до которого, по определению деда Егора, было сто метров. Когда Ромка вернулся, Гусянов загнал в карабин пять патронов, лег на траву и раз за разом стал палить мимо бутылки. «Мазила!» – засмеялся Ромка. «Не мыркай, Шустряк! – огрызнулся Володька. – Попробуй, сам попади с такой дали». – «Давай, попаду!» – «А если не попадешь, я тебе щелбанами на лбу шишку набью. Идет?» – «Идет!» – заявил Ромка и по подсказке деда Егора, как целиться и как нажимать спусковой крючок, с первого выстрела расхлестал бутылку на кусочки.

– Что после было? – спросил Голубев.

– Ничего. От зависти Володька по макушке мне щелбан врезал и все.

– Больше не стреляли?

– Не-а. Дед Егор посоветовал Володьке перед стрельбой не выпивать. Я подобрал пустые патроны для забавы и покатил на велике домой.

– Можешь мне из тех патронов хоть один подарить?

– Могу. Ты где будешь?

– Или в таверне, или у деда Егора Ванина.

– Ладно, я к деду Егору принесу…

Пока Голубев разговаривал с Ромкой, хозяева «Мерседеса» и «Таврии» отправились продолжать свой путь. Воспользовавшись отсутствием в таверне посетителей, Слава решил переговорить с Лизой и познакомиться с шашлычником Закаряном.

Лиза встретила улыбчиво, но синие глаза на ее миловидном лице выдавали внутреннюю настороженность. Заказав чашку кофе, Слава пристроился у стойки и завел банальный разговор о пустяках. Поболтав о том о сем, ненавязчиво переключился на убийство Гусянова. И тут Лиза почти огорошила его.

– Вы знаете, кажется, я видела Володькиного друга в Кузнецке, когда жила там, – неуверенно сказала она.

– При каких обстоятельствах? – стараясь не выказать повышенного интереса, спросил Слава.

– По-моему, он был телохранителем у моего мужа.

– У Валерия Падунского?

– Естественно.

– Почему раньше этого не вспомнили?

– Потому, что и сейчас сомневаюсь. У того парня, на которого похож Володькин друг, не было шрама на щеке.

– Как звали «того парня»?

Лиза пожала плечами:

– Вокруг мужа тусовалась большая свора охранников, но ни с кем из них Падунский меня не знакомил.

– Вас они разве не охраняли?

– Я только с мужем на люди выходила. И то не очень часто. Лишь на презентации да иногда за женскими вещами в магазин.

– А пистолет у Падунского не видели?

– Был какой-то с коричневой ручкой и желтенькими патронами. Он ни на минуту с ним не расставался. Даже, когда ложился спать, под подушку прятал.

Кроме этих двух «эпизодов», ничего нового Голубев от Лизы не узнал. Шашлычник Закарян оказался типичным армянином, прижившимся в Сибири. Невысокого роста, большеносый и смуглый, он только удивленно выкатывал черные глаза, сокрушенно качал головой и часто приговаривал: «Жалко, понимаешь, Володьку, очень жалко». Занятый организацией юбилея тестя, Хачатур не видел Гусянова в последний его приезд, и о том, с какой целью на сей раз тот заявился в Раздольное, шашлычнику было неизвестно.

Неожиданно в таверну вошел жизнерадостный здоровяк Кафтанчиков. Закарян тотчас угодливо обратился к нему:

– За шашлычком, Василич?..

– Шашлыками ты вчера меня до икоты накормил, – басовито ответил бритоголовый богатырь. – Сегодня сватья пообещала приготовить к обеду добытых мною крякв. Утка, говорят, посуху не ходит. Стало быть, к ней необходима «Столичная» примочка, чтобы обеспечить качественное пищеварение, – Василий Васильевич хитро посмотрел на Голубева. – Для настоящего охотника обед без стопки, что свадьба без музыки.

– Это точно! – подхватил иронию Слава. – Как говорил один хохол: «Год не пей, два не пей, но перед борщом обязательно выпей». А борщ у него на столе – каждый день.

Кафтанчиков громко захохотал.

– Хорошо ли сегодняшнюю зорьку провели? – спросил Слава.

– Посредственно. Вчерашним вечером шашлыков объелся, да и патроны у меня, прямо сказать, больше для зайцев подходят, чем для уток.

– Надо было перед сезоном утиными запастись.

– Теоретически – да, а практически приходится брать то, что в охотничьих магазинах продают. Объехал все новосибирские точки. Кругом одно и то же. Пришлось отовариться в ближайшем от своего дома фирменном магазине.

– Это где?

– Возле цирка.

Заведя разговор о патронах, Кафтанчиков ничуть не стушевался. Голубеву даже подумалось, что Василий Васильевич сделал это умышленно, чтобы отвести от себя подозрение. Дескать, попробуй доказать мою причастность к убийству, если во всех охотничьих магазинах продаются одинаковые патроны. Расплатившись с Лизой, Кафтанчиков сунул в карманы пиджака две четвертинки «Столичной» и как ни в чем не бывало обратился к Голубеву:

– Что интересного откопал в отношении гибели председательского сына?

– Пока остаюсь при своем интересе, – с улыбкой увильнул от конкретного ответа Слава.

– Если убийство заказное, не трать зря силы. Ничего не раскопаешь, – авторитетно пробасил Василий Васильевич. – В Москве, гляди, сколько известных людей загубили, но ни заказчиков, ни исполнителей до этих дней не нашли.

– У нас – не Москва. Здесь проще.

– Как сказать. До выхода на пенсию я работал коммерческим директором в фирме «Светоч» и имел неосторожность ввязаться в борьбу с незаконными акционерами. В результате – средь бела дня, считай, в центре города, «Волгу», в которой я ехал с шофером, прошили автоматной очередью. Два года разыскивают преступников и найти не могут.

– Но вы ведь живы.

– Киллер схалтурил. Вместо меня шофера в могилу уложил. Я же в реанимации больше месяца провалялся. Спасибо медикам, спасли, – Кафтанчиков похлопал по карманам. – Теперь даже водочку попиваю. Правда, не больше ста граммов в день. Врачи посоветовали регулярно употреблять сей напиток в целях профилактики. Чтобы вредные бляшки не закупорили поврежденные пулями сосуды. А вот работать дальше не смог. После той катавасии сразу на пенсию оформился.

Рассказанное Кафтанчиковым еще сильнее насторожило Голубева. Вроде бы спроста Василий Васильевич сказал о заказных убийствах и поведал о своем трагическом случае, но в то же время никто ведь не просил его заводить об этом разговор.

Егор Захарович встретил Славу недоумевающим взглядом, настороженно. Пришлось начинать разговор издалека. Забыл, мол, спросить у Богдана Куделькина, где он покупал ружье и патроны. Пришлось снова приехать.

– Это и я могу тебе сказать, – спокойно ответил старик. – Куделькин в ружьях не разбирается. Поэтому уговорил меня съездить с ним в Новосибирск. Заехали сначала в какой-то военный магазин на Красном проспекте. Там подходящего ружьишка не оказалось. Кто-то из покупателей подсказал, что есть хорошие ружья в охотничьем магазине у цирка. Здесь мы и выбрали ижевку двенадцатого калибра.