Я встал.

— Ты куда? — удивился Айнур. — Я тут про лагерь кое-что накидал. Да и мясо уже почти сварилось.

— Я мигом! С женой надо парой слов переброситься!

Но уйти я не успел.

— Хэй! Хэй! — заорали стражники, бросая свой немудрёный обед и выхватывая мечи.

Воины тоже вскочили, берясь за оружие. Мальчишки засуетились, расхватывая дрова. Кима даже вытащил из костра головню.

Волки тоже заволновались. Все, кто не улетел по вечерней заре на охоту, спали на площадке для занятий фехтованием.

Мавик в десяток огромных прыжков оказался возле меня и рыча встал рядом, пытаясь загородить собой.

В этот момент из кустов показались две страшные толстые и горбатые фигуры! В полутьме было не понять даже — люди ли это?

Они дуром пёрли прямо на стражников, не обращая внимания на предупреждающие крики и обнажённое оружие.

Глава 3

Камень с корнями

Все, кто сидел у костра, бросились на помощь стражникам.

Крылатые волки с рычанием ринулись наперерез, перекрывая незваным гостям возможность побега.

Айнур вскочил первым. Он больше всех подходил на роль военного вождя «по голубизне крови», а в эти дикие времена самые знатные — первыми бросались в бой.

Я мог бы опередить его, потому что уже стоял на ногах. Но мне мешал Мавик. Он рычал и пытался защитить новоявленного хозяина, больше путаясь под ногами.

Пока я пытался успокоить своего волка, Айнур, Майман и Чиен уже подбежали к пришельцам. Окружили, щетинясь мечами.

Охотники-волки поспешно налаживали луки — ночных гостей лучше убивать стрелами, а вдруг это — твари из преисподней?

Ещё секунд пять напряжение нарастало. А потом Ичин вдруг отодвинул Айнура, приблизился к странным горбатым фигурам вплотную. Вскинул руку, останавливая лучников. И… расхохотался.

Я протиснулся ближе. Но сообразил, кто это к нам пожаловал, лишь когда мужики расступились немного, и тощий Кима, прошмыгнув между Чиеном и Майманом, сунул головню под нос одной из фигур.

Страшным монстром оказался Истэчи!

Грязный как чёрт, воняющий падалью, с огромным мешком на спине — он был похож на труп, выбравшийся из могилы. Но на очень довольный и радостный труп.

— Ты где был⁈ — набросился я на него. — Что в мешке?

Мавик заворчал, обнюхивая Истэчи. Волк так и не отошёл от меня. Хотя другие звери успокоились и убежали спать, как только сообразили, что вернулись хоть и вонючие, но свои.

Майман тем временем отнял мешок у второго «трупа», помельче.

Под мешком скрывался волчонок Ярен. А в мешке…

Мы сначала не поняли, что за кучу дурно пахнущих дисков вывалил на землю Майман.

А потом я сообразил — это же «позвонки» ютпа! Круглые чёрные колёса разного размера. Лёгкие, крепкие — их не брал даже драконий меч.

— Хорошо! — сказал Истэчи. — Завтра ещё пойдём! Очень много колесá нашли.

— Колёс, — поправил я его на автомате. — Много колёс нашли. — И выругался: — Дебилы, тлять. Предупреждать же надо!

— О чём? — удивился Истэчи.

— Волки ютпа почуяли, вот и переполошились, — сказал Майман. — В следующий раз свисти, что свои, а то сожрут. Ваш-то запах забило падалью.

— Воняет, ага, — согласился Истэчи. — Зато колесá — сильно хорошие! Ярен сказал много — но их ещё больше, чем много! Очень много!

Считать он толком так и не научился.

Я плюнул и пошёл в юрту к Шасти, ругаясь на ходу всякими русскими словами.

Ну, вот какая тут дисциплина? Как объяснить вольным барсам и волкам, что надо докладывать, куда идут и зачем?

Взяли и свалили на болото. А если из него опять твари полезут? Ведь даже костей не найдём! Ну что за!..

Со злости я даже не стал смотреть, что там получилось у Истэчи с колёсами.

Завтра посмотрю. Бархатная тьма уже полностью затопила лагерь — чего тут теперь разглядишь?

Очаг в юрте колдуна едва тлел. Сладко пахло молоком и травами.

Шасти спала, свернувшись у очага на кошме, где и проводила свои странные опыты.

Вокруг неё тускло, как блуждающие огни на болоте, светились горшки с варевом. «Очень много горшков!» — как сказал бы Истэчи.

Я наклонился к девушке, вдохнул горький полынный запах её волос — охотники-волки везде наложили полыни, гоняя блох. Послушал тёплое сонное дыхание.

Потом поднял свою красавицу на руки и понёс на сундук, где она обычно устраивалась на ночь.

С удовольствием отметил, что тяжеловато, конечно, но ноги и руки уже не дрожат. Окреп я в горах. Свежий воздух, интенсивные тренировки, хорошее питание — что ещё нужно воину?

Уложив Шасти на сундук и накрыв её любимым шёлковым одеялом, я взялся изучать горшки.

В самом большом горшке, залитый топлёным маслом, лежал жабий камень, извлечённый из головы ютпы, которую мы убили на болоте.

Он немного подрос и покрылся зелёными почками, словно какая-нибудь толстянка. Или как ещё называют эти забавные штуки, растущие на камнях?

Я подбросил в костёр кедровых веток и взял горшок в руки. Повертел, разглядывая. Камень и в самом деле был похож на растение — он подрос и изменил форму!

— М-м, — зашевелилась на сундуке Шасти. — Ты что делаешь? — Она села и свесила ноги. — Не урони его.

Пришлось аккуратно поставить горшок.

— А что ты делаешь? — спросил я. — Мне кажется, этот камень живой.

— Конечно, живой, — зевнула Шасти. — Я выращу из него сад камней. Здесь будет волшебное место силы. Сердце этого мира. Ты даже не понимаешь, какое это чудо, Кай!

— Не понимаю, — легко признался я. — А как ты это сделаешь?

— Ещё немного — и камень даст корни. Мы посадим его в землю. И когда его корни свяжут средний мир и нижний, даже Эрлик не сумеет причинить нам вред, понимаешь?

— Угу, — я устроился рядом с ней на сундуке и осторожно приобнял.

— Мы создадим здесь волшебную страну, Кай. Наши дети вырастут здесь, и никто не сможет напасть на нас. У нас будет много детей, правда?

— Обязательно, — легко согласился я.

Делать детей мне хотелось прямо сейчас. Но проклятый Заратруштра не позволял так рисковать. Вот через годик-другой…

Сколько ей будет? Лет шестнадцать? Интересно, во сколько лет девушек тут положено отдавать замуж?

Шасти стала расписывать мне счастливую и безопасную жизнь, я мурлыкал что-то в ответ, наслаждаясь запахом её волос и теплом тоненького тела.

Вот Шасти совсем не нравилось мясо два раза в день. Завтра куплю ей что-нибудь вкусное у караванщиков. И бусики. Обязательно.

Под эти мысли я и задремал.

Мы вместе как-то уместились на сундуке. Это был единственный плюс нашего малолетства.

* * *

Совсем юные воины-барсы, ещё не умевшие толком летать и драться, смотрели на меня с надеждой.

Солнце едва окрасило горизонт, а они уже построились, как сумели.

И прямо «ели» меня глазами. Видать, Истэчи и тут постарался, рассказывая, какой я могучий и грозный воин.

— Это твой отряд, его набирали для тебя, — пояснил Ичин. — Пока ты будешь в городе, им займётся твой старший брат Ойгон. Найдёт для них место и дело. Все они — выросли высоко в горах, могут нести дозор, строить ловушки, рыть ямы, охотиться. Но убивать умеют пока только зверя.

Я кивнул — всё это было видно по лицам и по глазам. Те, кто уже убивал людей, смотрят совсем иначе.

Ичин, как и обещал, набрал под меня дюжину тех, кто уже готов был принять воинскую присягу, оседлать своего первого волка. (К нам юные барсы добирались пешком, и я решил, что крылатых зверей почти ни у кого из них нет.)

Ичин скупо пояснил, что передвигались парни ночью, чтобы не напороться по неопытности на патрули колдунов или найманов. Они переночевали у водопада, а ранним утром прибыли в лагерь.

Я разглядывал смуглые сосредоточенные лица, сияющие глаза. Вот эти барсы очень хотели биться хоть с найманами, хоть с самим Эрликом.