Однако Нишаю было плевать на насмешки дикарей, и на его лице я прочёл откровенное недоумение.

Пояснил:

— Холодец, родной — это как болотная топь. Выглядит твёрдой, а наступишь — провалишься.

Нишай открыл было рот, чтобы спорить со мной, но Майман лениво повернулся к нему и пообещал:

— Будешь болтать колдуняка — рот зашью. У меня не только мешочек для тебя есть, но и иголочка.

Глава волков вытащил из малого поясного мешка здоровенную кривую иглу. Такой зашивают раны. Но при необходимости можно зашить и какое-нибудь нужное отверстие.

Нишай сразу заткнулся. Умный, зараза.

Майман только выглядел шутником. С одной и той же улыбкой он мог и горло врагу перерезать, и рану зашить, и жизнь за тебя отдать.

Я уже встречал на войне вот таких вот неунывающих здоровяков, что выплёвывали кровь и продолжали весело скалиться.

В жизни они нечасто становятся вождями — не лезут командовать без нужды, предпочитают держать теневое руководство. Но у вольных племён вожаками, похоже, становились отнюдь не выскочки.

Тот же Ичин, задумчивый и потусторонний, вряд ли сумел бы выдвинуться в моём родном мире. Или Майман, прячущий за кровожадными шутками большое доброе сердце.

Оба военных вождя вольных племён — в плане руководства и стратегии — выигрывали у Айнура. Ичин сумел уберечь своих людей, когда сражение вдруг перешло в разгром. Майман организовал местные племена так, что жизнь завоевателей постепенно переставала быть томной.

Впрочем, вайгальцы пока ещё не догадывались, что разрозненные нападения «бандитов» на торговой тропе — не случайность, а выработка тактики и подготовка наших воинов. А вот Нишай, похоже, что-то почуял.

Он не столько испугался, сколько задумался, я видел. Колдун не был трусом, но умел размышлять. И умел вовремя заткнуться, почуяв чужую силу.

Сугубо по этой причине завтракать его посадили в одном круге со всеми.

Никто не хотел терять время и вести колдуна в юрту. Уж больно интересные разговоры пошли. А если враг молчит — терпеть его можно.

Тайны никакой в нашей миссии не было: Нишай скоро сам всё увидит, если не прибьём. Зато было, что порассказать и про ночную вылазку в город, и про Сакала.

Все, кто не стоял сейчас на карауле, очень хотели послушать. И костёр окружили в три ряда. Девушкам пришлось варить кашу ещё раз — какой же воин откажется от халявной добавки, даже если он уже два раза позавтракал?

Еда оказалась выше всяких похвал — каша с маслом была так похожа на настоящую, что я даже забылся.

Показалось на миг, что я дома. Сижу на природе с друзьями-ролевиками, наварили на костре ячки с маслом…

Шасти сидела рядом задумчивая и почти ничего не ела. Я понимал — она просчитывает риски. Нишай «купил» у парнишки-охотника душу за сапоги. Чтобы поменять теперь души местами, эту покупку нужно было сначала как-то расторгнуть.

— Ты ешь! Вкусно! — я приобнял жену.

— Нишай — хозяин обоих тел, — прошептала она невпопад.

Фразу понял только сам Нишай и хмыкнул.

Я притиснул Шасти к себе, её это успокаивало. И тут же с меня слетел весь флёр «домашнего» мира, навеянный кашей.

Раздался переливистый свист из зарослей.

— Дракон летит! — перевёл сигнал часовой. Он сидел на камне и наблюдал за лагерем.

Воины, что собрались вокруг костра, прыснули в разные стороны и затаились, кто где.

Нерасторопные люди Айнура попрятались в аилах и юртах. Охотники залегли рядом, но так, что сразу и не разглядишь. Ну а мальчишки, конечно, остались. И кинулись выскребать котёл — это право младших.

Дракон начал нагло кружить над лагерем, и я занервничал.

Ниса тоже заволновалась. Она растопырила крылья, как наседка, защищающая цыплят, и возмущённо закурлыкала.

Драконица была некрупной, но значительно больше волка. Колдун мог заинтересоваться, что это за зверь у нас завёлся, и опуститься пониже.

И разглядеть Нишая! Ну и связанного магией парня, очень похожего на Нишая. И вспомнить, про мастерство накладывания личин, и про странную нежить, напавшую ночью на ставку терия Вердена.

Драконицу мы увели у условно «частного» лица, может, её и не ищут.

Но о «побеге» Нишая Шудуру доложили ещё на рассвете. И если дозорный не самый тупой, он может и догадаться, что Нишай покинул саха не по своей воле. И поднять тревогу.

А там и не далеко и до того, чтобы разобраться, что тут у нас происходит! А нам это пока не ко времени!

Я схватил колдуна за плечо, чтобы увести в юрту.

— Сними с меня верёвку! — буркнул он. — Не будь идиотом! Дракона вы украли. А если выяснится, что украли ещё и меня… Сними, надо подать ему знак!

Я кивнул Шасти, и верёвка змеёй скользнула в траву.

Нишай оттолкнул меня, поднялся во весь рост и замахал руками колдуну, сидящему на драконе.

Махал он не беспорядочно, а подавал какие-то знаки.

Дозорный был ещё высоко, и вряд ли мог узнать сигнальщика. Но веры Нишаю у меня не было.

Зачем ему нам помогать? Разве что мечтает дожить хотя бы до вечера?

Я положил руку на навершие меча, чтобы тут же оставить колдуна без головы, если дозорный начнёт снижаться.

Но дракон описал ещё круг и полетел в сторону перевала.

— Что ты ему сказал? — нахмурился я.

— Что всё в порядке, — не стал хитрить Нишай.

Шасти кивнула — она знала сигнальные жесты колдунов.

— Молодец, — кивнул я. — Возьми со стола печеньку.

— Чего? — поднял брови Нишай.

Удивительно, но и волки с барсами, и воины Айнура мои непонятные шутки терпели спокойно, даже смеялись над ними. А этот — глаза выпучил, понимаешь.

— Шутка, — сказал я. — Кергуду. Так ясно?

— Нет, — он в недоумении развёл руками, а потом спохватился и стал растирать запястья. — Ты вообще какой-то странный.

— С чего ты взял? — улыбнулся я, глядя, как воины-волки и охотники-волки потихоньку стекаются на свои места у костра. — Обычный заяц.

— Для обычного — многовато внимания богов, — с усмешкой парировал Нишай.

Я видел: он забалтывает меня, отдыхая от магический верёвки. Пытается размять руки.

Неужели не всю магию растерял?

Воины Айнура, увидев, что гроза миновала, тоже возвратились к костру.

«Зайцы» за время отсутствия старших доели всё, что можно было доесть, и довольные залегли рядом на травке.

Айнур сел поближе ко мне и к огню. К нему подсели Майман с Ичином. Вздыхая, пришёл уставший Чиен — он намылился поспать. Прихромал Йорд.

Завтрак плавно перетекал в военный совет.

Айнур велел позвать толстяка Шонка с отчётом по продовольствию. Он решил выводить здоровых воинов в лагерь, выстроенный волками. А как их выведешь без запасов провизии?

Меня на продовольственную часть совета не пригласили, и я решил посидеть ещё немного в обнимку с Шасти. Да и колдуну дать отдохнуть.

Он и в самом деле слишком долго провёл в магических путах. А попытается что-нибудь выкинуть — так меч у меня под рукой.

— Устал быть связанным? — спросил я Нишая.

— Ещё как, — охотно кивнул он. — Она же силы жрёт, эта тварь.

— Артефакт берёт энергию для осуществления магии у того, кто им связан, — кивнула Шасти.

— Йорд, по-моему, ничего такого не говорил? — нахмурился я.

— Так Йорд — посильнее подростка, — усмехнулся Нишай и указал на юного охотника.

Тот сначала сидел далеко — болтал с пацанами. Теперь подсел к нам поближе. Он жадно рассматривал самого себя. Мало кому доводится видеть себя со стороны.

— Что же с тобой делать, колдун? — спросил я, разглядывая Нишая в теле охотника.

И колдун, и охотник — были примерно одного возраста и роста, темноволосые, глазастые. Если бы не татуировки, я мог бы принять их за братьев.

— Ты это у меня спрашиваешь? — изумился Нишай.

— А отчего бы мне не спросить, что бы ты сам сделал с колдуном, если бы оказался на моём месте?

— Демонам бы скормил, — пожал плечами Нишай.

— А зачем? — удивился я.