Носясь туда сюда, парируя и нападая, я заметил уже не только Чиена и Ичина, которые сразу сражались довольно близко к нам. Но и Темира с Аймаром из рода барсов. И Маймана. И ещё какого-то малознакомого волка. И даже Истэчи.

Похоже, вокруг собралось уже больше полудюжины наших. Пока из тех, кто не потерял себя и не поддался печатям колдуна. Но ничего, скоро подтянутся и остальные. Парни у нас крепкие, я в них верю!

Но Истэчи-то каков, а? Совсем же мальчишка!

Все мои друзья держали оружие наизготовку, но вмешаться не пытались. У вольных племён — законы строгие. А наш бой с Нишаем был слишком похож на поединок.

Только Чиен пару раз пробовал отвлечь моего противника. Видимо, ему хватило опыта, чтобы сообразить — Нишая надо прибить любым путём. И плевать на красивый обычай.

Но волки и барсы смотрели и ждали. Хотя навались они сейчас все вместе — даже мне было бы несдобровать, не то, что Нишаю.

Нет, до какого-то момента я тоже пытался драться красиво. Не ударил мечом лежачего, мушкетёр хренов. В результате мы шли на ничью — его ловкость равнялась моему мастерству.

Я устал. Ноги отяжелели — Незур в жизни столько не прыгал!

Тля! Меч свистнул прямо над моей головой!

Я «нырнул» и споткнулся о дохлую ворону! Пнул её почти на автомате!

Чиен в очередной раз попробовал сунуться, Нишай на секунду отвлёкся на него и… словил дохлой вороной в глаз!

Хорошая штука — футбол! Я кинулся вперёд, вложил в удар немалый вес Незура и вышиб у колдуна меч!

Истина проста — даже самый лучший клинок звякает по камням, как железяка!

Нишай выпрямился и уставился мне за спину.

— Зря! — выдохнул он.

— Чего — зря? — спросил я, занося меч так, чтобы срубить колдуну башку и не обрызгаться кровью.

— Зря я не убил их всех, — пробормотал Нишай и закрыл глаза.

Я не понял, что он этим хотел сказать?

— Убей его, Кай, — сказала Шасти, подобравшись ко мне со спины. — Мёртвая вода отняла у него магию. Ему больше негде занять сил. И печать наложить он тоже ни на кого не сможет. Он больше не колдун, а безглазая тварь Эрлика. Так колдуны называют простых смертных. Видишь, он сам закрыл глаза. Убей его!

Я внимательно посмотрел на парня, чьё тело узурпировал Нишай.

Жалко, конечно, охотника. Но у него останется тело колдуна. Наверное, мы даже сумеем это как-то использовать. Парень-то он нормальный, в отличие от этого чма.

Нишай ждал, не пытаясь спорить со мной даже взглядом. Жестокие времена: проиграл — топай себе в ад.

Вот же он обломался, наверное, когда понял, что остался без магии. Но теперь боржоми пить поздно — нету тут для него санатория.

Я огляделся, пытаясь понять, что с нашими воинами? Все ли очнулись от морока?

Похоже, что все. Правда, на ногах удержались немногие, кто-то сидел и даже лежал на траве. Я видел и кровь, и раны. Но погибших не обнаружил.

А ещё я заметил, что мальчишек в лагере нет. И нет Вигры с Йордом.

Увели к водопаду? Вот молодцы! Ну, хоть кто-то сообразил. Для мальчишек все эти печати, от которых трясло взрослых воинов — слишком опасны. Там мозгов-то ещё с кулак.

Но Багая-то как утащить сумели?

Медаль Йорду выдам. Зелёненькую. Сам нарисую. Будь тут мальчишки, опять бы пришлось кого-нибудь хоронить.

Нет, я серьёзно! Придумаю какую-нибудь награду за проявленную в бою смекалку. Не просто за доблесть, а за работающий ум! И выдам Йорду с Вигрой.

— Да убей ты его уже? — влез Чиен.

Он подобрал драконий меч Нишая и с интересом разглядывал его. И, похоже, не прочь был опробовать прямо сейчас.

— Только ты аккуратнее бей, — поддакнул Майман. — Он и так уже, поди, все штаны измочил, а у нас штанов не хватает.

Я не выдержал, засмеялся. Умеет же Майман разрядить обстановку.

И Нишай тоже не выдержал. Оскорблений.

Он распахнул чёрные злые глаза, и тут же мой клинок уткнулся ему в подбородок.

— Молчи, родной, — сказал я. — А то язык отрежу. Магию, говоришь, растерял? Ну, тогда смерть надо ещё заслужить! Шасти, давай-ка свою змею-верёвку!

Девушка с готовностью запустила руки в поясную сумку, вытаскивая «живую верёвку». С помощью заклинания она превращалась в змею.

— Надо вкопать посреди лагеря столб, — подсказал Аймар, дюжинный из рода барса. — Засунем колдуняку в мешок и привяжем к столбу. Три дня будет умирать, куда с добром?

— Только штаны надо не забыть снять, — прищурился Майман. — Чего зря одежду-то портить? И сапоги. Хорошие сапоги!

Нишай вдруг уставился на свои ноги, а потом побледнел, словно его молоком облили.

— Ты чего? — фыркнул я. — Сапог жалко?

— Сапоги… — прошептал Нишай. — Проклятые драконьи сапоги… Я заплатил за тело этими сапогами! Я должен был оставить плату с душой! Я — глупее лягушки!..

Нишай опустился на колени и закрыл руками лицо.

— Эк его проняло! — рассмеялся Майман.

— Он подарил сапоги охотнику, и взял его тело! — осенило Шасти. — Не занял на день-два, а выменял на сапоги! Магическое «дарение» позволяет делать такие «мены». Тело полностью стало его. И всё было по магическому закону, если охотник сам принял дар. Но сапоги-то в итоге остались у Нишая! — Девушка радостно рассмеялась.

— И что? — затупил я.

— А то, что он — преступник! В царстве Эрлика его ждёт не почёт, а наказание! — Шасти состроила страшную физиономию и начала расписывать всякие ужасы: — Душа его погрузится в озеро страдания и скорби! Ютпа будут сосать его кровь!..

— Долбоящер, в общем, — согласился я.

Нишай молчал. Он объяснил себе своё поражение.

— Ну? — спросил Чиен. — Ты ему будешь башку-то рубить, или дай помогу?

Меч Нишая он держал в руке.

— Не надо ему ничего рубить! — отрезал я. — Пусть отрабатывает то, что у нас натворил!

— Слушай, Кай! — до меня добрался наконец и Айнур.

Выглядел предводитель жутко. Наши пытались не убивать своих, попавших под власть печатей, и Айнуру здорово досталось.

Хорошо, что он вообще уцелел в неравной драке, когда на тебя с мечом, а ты отбиваешься, чем придётся, щадя друга, на время превратившегося в свирепого врага.

Лицо Айнура было в кровоподтёках, рукав оторван, и я смог наконец разглядеть искалеченную руку. Как я и предполагал — она просто срослась неправильно.

— Ты что, не понимаешь, как опасен колдун? — накинулся на меня наш военачальник.

Его всего перекосило, когда он увидел Нишая. Видно, Айнур опять ощутил себя в бою беспомощным калекой.

— М-м! М-м! — раздалось откуда-то снизу возмущённое мычание.

Я опустил голову и расхохотался. Майман крепко связал Симара! Свернул его колесом, примотал руки к голеням.

Но Симар, работая боками и пузом, дополз-таки до нас и выражал теперь возмущение. И требовал свободы. Мычанием.

Айнур с ругательствами кинулся его развязывать. Больная рука ему теперь вообще не подчинялась, и Ичин стал помогать, оттирая плечом.

Симар — тот ещё конь. Сейчас как вскочит, так ещё и с кулаками накинется. Вряд ли он вообще понял, что тут стряслось.

— Смотри! — сказал я Чиену, которого держал тут за самого разумного. — Симар — сильный воин. Но и он не устоял перед печатью Нишая. А почему?

— Почему? — нахмурился Чиен.

Ичин же, развязав часть верёвок, оставил руки Симара связанными, а рот — заткнутым. И стал тихо объяснять воину, что приключилось в лагере.

— Потому что мало иметь силу в руках, — пояснил я. — И мало иметь смелость, чтобы не бояться смерти. Симару не хватает понимания себя и мира. Только это даёт настоящую стойкость перед чужой волей.

— Ну, допустим, — кивнул Чиен, глядя, как шаман потихоньку успокаивает воина, возвращая ему нормальное состояние духа. — И что с того?

— А то, что нужно обучать людей. Вкладывать в их мир знания, как камень в воду, чтобы душа вышла из берегов. Так понимаешь?

Чиен кивнул. Потом положил ладонь на рукоять драконьего меча и посмотрел на Нишая.

— Ну а колдун тут причём?