И последнее. Я не очень–то верю, что столько много ученых, посвятивших всю свою жизнь изучению «индоевропейской семьи языков», не могли сообразить то, что я написал. Тогда остается только одно: ученые, а среди них большинство евреев на правах первостатейных грамотеев, очень скромны.

Прошлые мои исследования слов русского языка

Просто так, без насущной необходимости язык не совершенствуется. В разрозненных по русской тайге племенах был свой, крайне скудный словарный запас, состоящий из самых необходимых слов, главным из которых была вода. И не потому, что «без воды, и не туды, и не сюды», а потому, что вода в смысле река – это единственный путь в любую сторону. Других путей просто не было. И от слова вода произошло очень много других слов в русском языке, в том числе водка – проводка (корень «вод») по воде. А от этой водки, то есть вождения туда, куда надо, произошла водка, которую мы пьем. И она приводит (видите, опять корень «вод») именно туда, где вчера пил, чтобы опохмелиться, чтобы стало легче. А это, знаете ли? Закабаление, кабала и даже – кабак, кабальная зависимость, продажа себя в кабалу и так далее. Вот так начиналось русское рабство, крепостное право. А водку изобрели для нас торговцы, евреи, появившиеся у нас из Хазарского каганата. Так как это очень сложный процесс для нашего русского ума того времени. Итак, вода – водка–действие – водка–питье – кабак – кабала. Я это исследование проводил для восстановления истинного приоритета в выгонке водки евреев и отбора этого приоритета у русских, тем более что еще в 19 веке, ни один русский не умел гнать водку. И когда русское правительство решило запретить евреям гнать водку, то указ этот был отсрочен в исполнении, до тех пор пока «русские мастеровые люди не научатся у евреев этому ремеслу».

У русских до определенного момента не было скопцов, так как никогда по сравнению с жаркими странами не было недостатка в женщинах, причине матриархата. Не было и слова скопец. Мы его, когда это потребовалось, вынуждены были взять с юга, скоп – смотрю, а скопец по–русски – каженник, то есть показывающий, когда требуется, кто он есть на самом деле. Потом назвали скопой – птицу женского рода, нападающей и рвущей когтями. А от скопы произвели самца – скопчика или копчика, что говорит о благоприобретении слова, так как большинство других слов женского рода производится именно от мужского рода, а тут – исключение.

Из других стран к нам приплыло и слово конда, кондовый, давшее имя многим речкам и лесным массивам. Река Конда за Уралом, протекающая по Кондинской низменности, где растет много лиственницы для свай в Венеции. Сперва слово конда было применимо только к самому лучшему, тонкослоистому лесу, выросшему на сухом месте, а потом забылись и стали называть крепких стариков – кондовыми, а бракованные вещи — некондицией. Хотя кон – всего–навсего – вместе, то есть хорошие деревья не по всему лесу бегать искать, а вот они все один к одному, все вместе. Естественно, это не могло произойти, если бы в эти леса не явился торговец и не воскликнул раз сто кряду: кон, кон… Баста, искать больше не надо. Кстати и слово баста попало к нам из Венеции, тоже часто употребляемое торговцами, все, мол, баста, конец, хватит, достаточно. А мы уже сами придумали от него забастовку.

Чуть ли не треть словаря Даля зиждется на корне «гой – изгой», которое даже Даль «переводит» по типу «эх, прокачу», то есть чистым восклицанием: гой еси добрый молодец, хотя это всего–навсего опять же: этот добрый молодей есть гой. Гоями же евреи–торговцы называют всех неевреев, сквозь которые просачиваются, притом презрительно, надсмехаясь. Так, когда же к нам впервые явились евреи, если все наши сказки начинаются: гой еси…? И мы, даже забыв, что это означает, произвели столько слов от этого корня, что дух захватывает. Подробно это у меня рассмотрено в другой работе, «Забытое звено истории». Здесь же я хочу специально отметить только то, что словарный запас у нашего народа был крайне невелик до их прибытия. Но, как я объяснял выше, он и не нужен был нам, как и другим народам, еще не научившимся покупать у евреев и продавать им же.

Продолжение исследования

Затем, когда я стал исследовать, что за имя такое идиотское Ермак, да еще и Тимофеевич, я обнаружил, что ермолка и ермак – слова однокоренные, а ермолку у нас на Руси только евреи носили. Даже имя Ермолай мне показалось оттуда же. Оно должно обозначать либо носителя ермолки, либо производителя ермолок, либо еще как–то должно быть связано с ермаком и ермолкой. Здесь же скажу, что ермак по Далю – маленький жернов для ручной мельницы, а ермония – маленькая гармошка, тоже ручная, наверное, такая, как я видел на сцене у куплетистов, она же – «татарская».

Я знаю, что у русских в ранешные времена часто буквы переходили одна в другую: ерило – ярило, елда – ялда, японча – епанча и так далее. Это сегодня более или менее слова уторкались. Да, и тот же Ермолай часто говорился и писался как Ярмолай. Поэтому нет ничего удивительного, что я открыл последний том великого сочинения Даля. Первое же слово «яралаш» подтвердило, что это ералаш – по большому счету просто смесь разнородных вещей, а потом уже – беспорядок. Яргак, он же ергак (тулуп шерстью наружу), что еще больше доказывает этот переход «я» в «е». Однако мне надо «ярм» как измененнное «ерм».

«Ярем» (ярмо) – прежде всего, беременность, тягость, так как по Второзаконию: «Да возьмут… юницу (девицу)… ею же не делано и яже ярма не понесе». Только потом это перешло, не знаю, у русских ли только: в иго, хомут и даже в страдную пору, страду, сенокос, жатву. А затем и в раба, угнетенного, невольника. Но опять же, «ярма» – мужеватая, рослая, бойкая и смелая женщина, и это как бы не подходит к указанному первоначальному значению ярма.

«Ярмарка, она же ярмонка (видите замещение букв?) – большой торговый съезд и привоз товаров в определенное время в году, годовой торг, длящийся неделями. На Макария (25 июля) – Нижегородская ярмарка именинница. И тут надо сделать несколько замечаний. Ярмарка в произношении ярмонка не очень далеко ушла от Ермака. Рядом же тут стоит ярмяк, который армяк – кафтан халатом, каковые и сегодня носят на Востоке, а евреи носили чуть ли не до революции 1917 года под названием лапсердак. Немаловажным для меня является и дата проведения Нижегородской ярмарки – самое жаркое время года, а ярмарка длится неделями. Но ведь именно здесь продавали девиц в «хазары». Может, здесь требовались «рослые женщины», «ярмы», а не совсем девочки–трехлетки? И слово «ярыга» – первоначально низший служитель полиции, для рассылки и исполнения разных приказаний, потом превратившийся как в ярыгу, так и в ярыжку – пьяницу, шатуна, мошенника и беспутного человека. Но ведь работа такая. Оно у нас и к младшим чинам милиции народ так же относится, мент, этим все сказано. Ярыга также – работник, батрак, казак, живущий по чужим дворам. Мало того, ярыга – урало–казачья сплавная сеть на красную рыбу. Ярыжничать – бездельничать на все лады и пьянствовать. Но и казаки–разбойники ничем иным не занимались. Может быть, это низшее казачье сословие, развратившееся до конца, опустившееся? Тогда на ярмарке девичей им самое место.