Литмир - Электронная Библиотека
A
A

На эту тему можно переливать из пустого в порожнее бесконечно. Давайте лучше посмотрим, как все это получилось исторически? Я уже говорил, что западноевропейское провозглашение прав человека наивысшим законом – дело случайное, из ряда вон выходящее, больше никто в мире не догадался до этой истины, лежащей на поверхности. То же самое я скажу и об американском образе жизни, он тоже – явление исключительное. Да, идею первенства прав человека американцы получили из Западной Европы, привезли, так сказать, с собой. Притом далеко не все. Чуть ли не половина их посчитала, что негры совсем не люди, а животные, вроде лошадей или мулов. О гражданской войне между Севером и Югом мне нечего сказать, кроме разве того что, правда, все–таки побеждает кривду. Или «красота спасет мир», как говаривал Достоевский. Недаром его так любят в Америке, даже больше, кажется, чем мы с вами.

Скажу лучше об американской конституции. Она так ловко написана, что за двести с лишком лет в ней изменили только несколько запятых. А в нашей стране только я конкретно живу уже при четвертой конституции, притом в каждой ее модификации все перевертывается с ног на голову, и обратно. Но и это еще не все. Наша конституция раз в пять толще американской, но состоит на 70 процентов из благих пожеланий, вроде того, что надо жить дружно. И заклинаний, например, «материнство и детство находятся под защитой государства», когда беспризорников в стране больше чем после гражданской войны. И тогда, когда даже генеральный прокурор, не говоря уж о более низком ранге, не может не только предъявить обвинение чиновнику выше министра, но даже и вызвать его на допрос. Но речь у меня все–таки об американской конституции. Здесь до изумления кратко, но совершенно и исчерпывающе полно, отражено все, что требуется для свободы человека, соотношения человека и государства, независимости ветвей власти и так далее. Наша же конституция потому так и толста, чтобы в словах затерялись некоторые вещи, неприемлемые для демократии. Например, среди расхваливания, как в рекламе, независимости ветвей власти, все эти ветви фактически, как бы между строк, подчинены главной власти, именно – бюджетом этих ветвей, сосредоточенном у главной власти в кармане. Такие примеры можно приводить и приводить.

Первые переселенцы в Новый свет были чрезвычайно сильными, мобильными и целеустремленными, и оставили нынешним американцам неплохой генетический аппарат. Последующие переселенцы со всего света отличались этими же чертами. Наш ленивый Емеля–дурак туда не смог переплыть океан на своей печке. Из всех других стран и народов «емели» тоже не попали, лень было. Недаром сегодня производительность труда в Америке – наивысшая в мире. Но и интеллектуальный потенциал Америки очень высок, и все время подкрепляется интеллектуальной иммиграцией. Достаточно сказать, что ныне почти все нобелевские премии получают американцы.

Сплав конституции, бодрого населения и интеллекта сделал из американцев передовую нацию в техническом отношении и в смысле финансов. Но вспомните описания американцев европейскими писателями первой половины прошлого 20 века – эстетами сверх всякой меры. Американцев же иначе, чем в клетчатых пиджаках, таких же клетчатых рубахах и ярких галстуках попугайских цветов, не изображали. Притом обязательно с ногами, задранными на стол. Притом обязательно показывали детскую непосредственность и раскованность их поведения, никак не гармонирующего с чувствами «приличия», свойственными записным европейцам, державшими вилку в левой руке, и от этого чувствовавшими себя, по меньшей мере, потомственными маркизами и виконтами. И все это с изрядной долей юмора, если не знать слово сарказм. И те, кто читал или прочтет указанные описания, согласятся со мной. В общем, до второй мировой войны американцев представляли эдакими увальнями с начальной школой за плечами, заработавшими кучу денег на золотых приисках, и не знавшими как их потратить с толком.

Несомненно, американцы чувствовали все это, и на первых порах кинулись покупать руины из Европы, перевозить их к себе на новую родину и устанавливать где попало. Почти все свои города и городишки назвали древними европейскими именами. Это был комплекс неполноценности, и он развеялся как дым после второй мировой войны.

Тогда американцы взглянули на себя – богатырей и рыцарей, и на немного жалких после войны европейцев, и европейцы взглянули на американцев, все – совсем другими глазами. У американцев появилось чувство собственного достоинства, самодостаточности, что сделало Америку в целом, с тем, что я сказал о ней выше, – нынешней страной. Европейцы же, благодарные и немного смущенные, увидели в закидывании ног на стол не прежних увальней, попавших на званый французский обед, а – свободных людей, поступающих так, как им полезно и нравится.

К сплаву конституции, бодрости и интеллекта прибавилось уважение к себе, и все это переплавилось в коринфскую благородную бронзу, вылившуюся в бюст древнего мифического героя, озаботившегося о судьбе Земли. Разумеется, вокруг всего этого было много шелухи, обломков формы и вообще всяческих хлама и грязи скульптурной мастерской, но я их потому и опускаю, чтобы был виден стержень повествования.

Уважение к себе не может быть отдельно от уважения других, иначе это будет не уважение к себе, а себялюбие, эгоизм, эгоцентризм и прочие «измы». Эти все «измы» неминуемо выливаются в элитарное понятие себя, а отсюда недалеко и до людоедства. Ведь именно элита придумала и осуществила людоедство в планетарном масштабе. Вспомните хотя бы Великобританию во дни ее величия. Пробковые шлемы, белые дворцы в колониях и …нищету аборигенскую вокруг.

Спросим себя, уважают ли американцы другие народы и страны? Но тогда надо задать и еще один вопрос, иначе ответ будет некорректным: надо ли уважать бандитов и разбойников? А рабовладельцев? А людоедов? Наши идеологи — «ораторы» стараются нам показать, что американцы не уважают никого, поэтому раздувают малейшие разногласия в НАТО, в «семерке–восьмерке», вообще в «западном альянсе». Наш безграмотный в политике и основах демократии народ верит «ораторам», потому что ничего другого никогда не слышал. Разве из–за железного занавеса что–либо услышишь? Вот почему правители сегодняшнего дня у нас так сильно хотят, чтобы все средства массовой информации снова оказались в руках государства, то есть в их собственных руках.

163
{"b":"91726","o":1}