Рисунок изображал узкую кишку, закрашенную синим цветом. «Кишка» заканчивалась изображением ещё одной пещеры. Даже на рисунке длина кишки была огромна. Смутное чувство понимания посетило мою голову. Все эти препятствия больше напоминали квесты и испытания, чем просто приключения и препятствия.

Здесь, рядом с водой, я снова стал понимать природу вещей. Вода в колодце непрерывно двигалась, повинуясь тайному ритму приливов и отливов. Пристально вглядываясь в почти чёрную воду, я внезапно понял, что колодец тесно связан с морем, постоянно подпитываясь из него. Подавшись внезапному порыву, я окунул руку в воду.

Вода была прохладная, почти такой же температуры, что и в море. Подняв руку к лицу, я осторожно попробовал языком частые капли, стекавшие с руки. Вода оказалась солёной, что только подтвердило мою догадку. Оглядев всю пещеру, стало понятно, что в ней нет никакого другого выхода, кроме того, откуда пришёл я, и собственно колодца, заполненного морской водой.

Спускаться в него отчаянно не хотелось, надо было возвращаться. Оглянувшись и не решаясь что – то предпринять, я присел возле воды. Пещера, спускаясь низким сводом почти к воде, образовывала над ней неровный купол. В свете светляка было видно, как ступени уходили вниз, постепенно исчезая в манящей глубине бездны. В последнее время я очень много узнал о водной стихии. Побывал в океане, прошёл килевание, и чуть было не захлебнулся там.

Я знал, что выдержу под водой намного больше, чем любой обычный человек. Жаль, не вырастил себе жабры, а надо было бы. За год я ощутимо окреп, вырос и возмужал. И нырнуть в неизвестность не боялся. Больше меня волновало то, что… А надо ли мне всё это?

Размышляя и так, и этак, сознавая произошедшие перемены, я не успевал удивляться изменению моего характера, который перешёл от аморфно-тюленьего образа жизни к постоянному и активному ритму, с преобладанием смертельного риска, без всякого на то моего желания.

Получается, что не моё желание, а непреодолимые обстоятельства постоянно подталкивали меня на совершение личных подвигов. За прошедшее время я не спасал никого, кроме себя. Не помогал, но и не предавал, а ещё так получалось, что при моём участии судьба некоторых знакомых мне лично людей очень сильно поменялась.

Отступать не хотелось, я верил в себя, верил в тех не сильно хороших людей, которые сейчас находились рядом со мной, и с маниакальным упорством лезли в эту пещеру, надеясь то ли обогатиться, то ли решить, как свои, так и чужие проблемы.

Всё ещё сомневаясь, я стал сбрасывать с себя одежду. В пещере было не жарко, а вода оказалась совсем не такой тёплой, как в Карибском море, и значит, мне придётся бороться не только с отсутствием кислорода, но и с холодом. Судорога могла поразить мои мышцы ног и не дать мне доплыть до цели, значит, и этот фактор следовало учитывать и подготовиться к нему.

Размышляя, я продолжал раздеваться. Плащ уже был отдан Вилли, на мне оставался тонкий камзол, который также пришлось снять. Под ним была льняная рубашка с длинным рукавом. Башмаки, верно служившие мне всё это время, пришлось скинуть с ног. Я остался в одних штанах, а брючины ниже колена отхватил саблей.

На песке остались мои вещи, перевязь с пистолями и надежда на лёгкий успех. В руках я сжимал стилет, а абордажную саблю привязал на спину, чтобы она не мешала плыть. Попрыгав и убедившись, что с меня ничего не упадет, я стал растирать икры ног, пытаясь предотвратить очевидное. Судя по схеме, на всём протяжении была только одна возможность вдохнуть глоток воздуха, но получится ли это, было неизвестно.

Медленно спускаясь по ступеням в воду и набирая воздух в лёгкие, погружаясь всё больше и больше, оставив благоразумные сомнения на берегу, я почувствовал, как вода дошла мне сначала до колен, потом до пояса, а потом и до груди. Глубоко вдохнув и перевернувшись в воде, я нырнул вглубь.

Тело послушно отправилось по еле различимому в свете светляка подводному проходу. Лёгкие пока исправно снабжали кислородом кровь, доставлявшую его до всех клеток моего тела. Я плыл всё дальше. Пока ещё была возможность вернуться, но с каждым метром она всё уменьшалась и уменьшалась, пока не стала равна нулю.

Прошла минута, две, три. Лёгкие неспешно работали. Временами из моего рта вырывались пузырьки отработанного воздуха, но силы ещё были. То расстояние, которое я уже преодолел, не смог доплыть бы ни один из тех людей, о которых я знал, но воздушной каверны по-прежнему было не видно.

Весь проход, по которому я плыл, был доверху заполнен водой, а свод пещеры не имел ни дыр, ни пустот, в которых мог остаться воздух. Перед глазами начало темнеть, но я продолжал плыть вперёд, полностью отдавшись автоматическим движениям рук и ног.

Постепенно я стал терять сознание, но тело, подчинённое какой – то неистовой воле, продолжало плыть вперёд. Гребок, ещё гребок, метр, ещё метр. Дыхание перехватило, последние крохи кислорода с трудом проникали в клетки тела. Грудь разрывало от переполнения углекислотой. Хотелось вдохнуть кислорода! И хоть в них тут же хлынула бы неумолимым потоком вода, мне было бы всё равно. Но гаснущее сознание отдавало последний приказ. Не сметь! Не вдыхать! Плыть!

Уже в бессознательном состоянии глаз успел ухватить небольшое свободное пространство над головой, не заполненное водой. Тело среагировало само и устремилось вверх, подталкиваемое надеждой на глоток воздуха. Пусть затхлого, вонючего, но воздуха.

Всплыв и выпустив из себя последние пузырьки отработанного газа, я стал жадно хватать ртом то немногое, что скопилось под потолком подводного коридора. Сделав три вдоха подряд и убедившись, что под потолком осталась только углекислота, я снова нырнул и, двигаясь всем телом, устремился дальше, вперёд.

От долгого нахождения в холодной воде правую ногу свело судорогой, но дикая боль только отрезвила сознание, заставив меня двигаться быстрее, преодолевая боль в парализованной ноге. Не переставая плыть, я ударил стилетом по ущербной ноге. Из раны, нанесенной острым оружием, вытекло несколько капель крови, и судорога отпустила ногу.

Через минуту она схватила в свои щупальца левую ногу, но повторный удар стилетом снова помог радикально решить проблему. Так, неумолимо передвигаясь вперед и борясь с самим собой, я преодолел оставшиеся метры подводного коридора и вынырнул в начале большого подземного озера.

Жадно хватая ртом затхлый воздух подземного водоёма, осматриваясь вокруг, я постепенно приходил в себя. Надеюсь, тут не водится крокодилов и огромных акул, а то мне несдобровать. Но всё было тихо. Волны лениво плескались в такт прибою, бушевавшему за пределами пещеры, охватывая скрытый остров белопенным кольцом и занимаясь тем, что они и делали в течение тысячелетий.

Надышавшись и придя в чувство, я направился в сторону отмели подземного озера, видневшегося в темноте огромной пещеры, разогнанной светом моего светляка, по-прежнему крепко державшегося у меня на лбу, несмотря на все перипетии моих приключений.

Но доплыть до цели мне не дали. Волны от движений разбудили охрану этого тайного водоёма. Нечто пробудилось ото сна в глубинах водной толщи. Вся рыба, когда-либо жившая здесь, уже погибла во рту этого создания. И не осталось никакой пищи, кроме таких же рыб, живших здесь когда-то.

Но молоди надо тоже чем-то питаться, а ни микроскопических рачков, ни водорослей, или насекомых здесь не наблюдалось. Постепенно все эти мелкие рыбёшки и их более крупные собратья погибли в пасти создания, единственного уцелевшего в этой мясорубке.

Кто это был, я ещё не увидел, но ожидать приходилось чего угодно. Надеюсь, что это не дракон и не водяная змея, с акулой пополам. В голове замелькала всякая чушь, вроде морских динозавров, ктулху, спрутов и прочих кальмаров.

Очень сильно захотелось выпрыгнуть из воды и сразу оказаться на берегу, ну очень захотелось…, практически до невозможности. Диким усилием воли, просто дичайшим, удалось погасить все позывы предателя-организма и медленно поплыть в сторону недалекого берега, надеясь не привлечь к себе ненужного внимания обитателей озера.