Почувствовав снова на себе Женькин взгляд, я сочла нужным улыбнуться: не хватало ещё, чтобы он подумал, будто я испугалась. Но кого по-настоящему напугал бабушкин рассказ, так это мою маму.

– Смотри, Марина, не гуляй допоздна! – сказала она, тревожно глядя на меня. – Да и днём по окрестностям не броди одна, бери с собой Женю.

Я промолчала, но тут вмешалась баба Тоня и стала уверять дочь, что у них в районе за последние четыре года не было совершено ни одного преступления, разве что мужики напьются на праздник да подерутся. А так за сто вёрст вокруг можно ходить без опаски и ночью и днём. Народ здесь тихий: не то что бандитов, даже простого воришки днём с огнём не сыщешь. Во время последней бабушкиной фразы Женька снова на меня как-то странно посмотрел, но мне уже надоели его загадочные взгляды. Поэтому, поднявшись с дивана, я сказала как можно равнодушнее:

– Пожалуй, подышу свежим воздухом.

– Не ходи далеко! – тотчас встрепенулась моя мама.

Не успела я перешагнуть через порог, как полуденное солнце заставило меня вспомнить о моей ковбойской шляпе, оставшейся лежать на кровати в спальне. Раздумывая, вернуться за ней или нет, я невольно прислушалась к голосам, доносившимся из-за неплотно прикрытой двери. Вдруг кто-то несколько раз громко произнёс моё имя и я вернулась в сени.

Сначала было слышно одну только маму: она, как обычно, распространялась, какая я примерная девочка. Затем бабушка спросила, не дружу ли я с каким-нибудь парнем.

– Нет, она мальчиков десятой дорогой обходит. Да и рано ей думать об этом!

– Раз, правда, я заметила…, – добавила вдруг моя мама, немного понизив голос.

Желая узнать, что же такое она заметила, я приставила ухо к двери.

– Стала я весной примечать, что стоит нам с Мариной появиться во дворе, как возле подъезда обязательно околачивается парень в красной рубашке. Прежде я его не видела, да и всех парней из нашего дома хорошо знаю. А тут когда не выйдешь – он уже возле соседней телефонной будки дежурит. Марина однажды понесла во двор дорожки выбивать, а я на балконе стою, наблюдаю. Парень тут как тут: снял с рычага трубку, а сам в сторону Марины косится. Ну, я не выдержала, спустилась вниз, вышла из подъезда и к нему: «Молодой человек, разрешите позвонить!» Он обернулся – не ожидал, видно, меня увидеть. «Пожалуйста!» – сказал и трубку мне протянул. Я её – к уху, а там – гудки. Высокий такой парень, красивый, лет двадцати…

– А что дальше? – спросил Женька, у которого, видно, не хватило терпения подождать, пока сестра закончит свой рассказ.

– Где-то с месяц он так ходил, но в последнее время я его что-то не видела.

– А Марина, как ты думаешь, заметила его? – снова подал голос дядька.

– Я думаю, что нет. Вряд ли она о чём-то догадывается.

Мать ошибалась. На самом деле я заметила того, кого она называла «парнем в красной рубашке». Хотя рубашка на нём была, скорее, не красного, а малинового цвета. Как-то раз я даже столкнулась с ним нос к носу, когда выходила из подъезда. При этом парень так поспешно воскликнул: «Извините!», что вызвал у меня улыбку. Однако, в отличие от матери, я не была уверена, что он торчал в нашем дворе из-за меня.

Тем не менее, на Женьку, казалось, рассказ сестры произвёл большое впечатление, и после паузы он, в свою очередь, понизив голос, таинственно произнёс:

– Я тут тоже кое-что заметил…

Но что именно заметил дядька, ни моей маме, ни бабушке так и не довелось узнать. Потоптавшись возле двери, я затем распахнула её и смиренным голосом попросила:

– Женя, можно тебя на минутку?

Но едва дядька вышел в сени, как я схватила его за горло и угрожающе прошептала:

– Ты что, Женя, забыл о нашем вчерашнем разговоре?

Сверкнув глазами, тот нехотя ответил:

– Пусти, я всё помню!

– Вот и молодец! А теперь иди в спальню и принеси мне шляпу.

Вернувшись с моей шляпой, Женька спросил:

– Ты далеко собралась?

– Нет, прошвырнусь немного по окрестностям.

Дядька хотел было что-то добавить, но, взглянув на меня, передумал и молча вернулся в дом. Проходя мимо окна, я услышала, как бабушка сказала, что ей нужно сходить за молоком, а моя мама стала собираться в Чижово к брату. Что же касается Женьки, то ему пора было возвращаться на работу: перерыв уже закончился, а отпуск у него начинался только с завтрашнего дня.

Минуя пустырь, я вспомнила бабушкину историю о цыганах. Заброшенный дом был огорожен полуразвалившимся забором, за которым виднелись усыпанные спелыми яблоками деревья. На мгновение у меня мелькнула мысль свернуть туда, но потом я решила не менять заданный маршрут. Брёвна, переброшенные через овраг, уже не казались таким скользкими, как утром. Да и в лесу стало гораздо лучше: роса испарилась, а деревья давали прохладу. Остановившись на краю крутого склона, по которому мы с Синеглазым так лихо сегодня скатились, я задумалась. Мне не давал покоя вопрос: специально ли деревенские оставили меня наедине с Вадимом или он действовал по собственной инициативе? В конце концов, я решила выкинуть всё это из головы. Главное, что святошинские приняли меня в свою компанию. Так незаметно прошли два часа. Дабы бабушка подумала, что я гуляла по роще, а не бродила одна по незнакомому лесу, мне пришлось возвращаться кружным путём.

При входе в деревню я увидела на скамейке и возле неё представителей местной молодёжи. Сначала я хотела было пройти мимо, но потом передумала и, изобразив на лице приветливую улыбку, приблизилась к ним. Перед этим деревенские что-то бурно обсуждали, но при моём появлении все, как по команде, замолчали. Случайно я встретилась взглядом с Вадимом. Он сидел с краю, как бы отдельно от всех, и небрежно курил, время от времени стряхивая с сигареты пепел. Игра света и тени наложила на его лицо отпечаток то ли разочарованности, то ли презрения. Когда я поздоровалась, в отличие от других, он едва кивнул головой.

Так как на скамейке не было свободного места, я опустилась на старый полуразвалившийся стул, который стоял напротив неё, и сразу поняла, что допустила промах. Во-первых, потому, что оказалась перед всеми, как на ладони, а, во-вторых, солнце светило мне в глаза, мешая, в свою очередь, наблюдать за присутствующими. Первыми начали разговор девки. Они расспросили меня о городе, где я жила, и сами рассказали немного о деревне. Так как меня разморило на солнышке, наша беседа текла вяло и грозила совсем угаснуть. В то же время парни, делая вид, будто не слушают нас, тихо переговаривались между собой, а Вадим вообще отвернулся в сторону.

– Да она стесняется! – вдруг сказал кто-то из парней.

Случилось так, что в этот момент все замолчали и его слова прозвучали довольно отчётливо. Я сделала вид, будто ничего не произошло, но тут меня дёрнула за рукав Димкина сестра. От моего взгляда бедная Алёнка вздрогнула и, казалось, забыла, о чём собиралась спросить. Парни же переглянулись, а Димка, не удержавшись, воскликнул:

– Вот теперь, Марина, ты такая, как вчера!

После его слов все оживились. Парни начали рассказывать анекдоты, а девки – громко хихикать. Воспользовавшись удобным моментом, я пересела в тень сбоку от скамейки и сама поведала пару свежих анекдотов. Незаметно разговор перешёл на вечную тему любви. И тут девки оказались в своей стихии. Меня посвятили в часть местных любовных историй, естественно, не называя имён. Делая вид, будто внимательно слушаю, я задумалась о своём. В это время Зинка, неожиданно повернувшись ко мне, спросила:

– А тебе парень не нужен?

Очевидно, её интересовало, не приметила я кого из деревенских.

– Если мне понадобится парень, я дам знать, – последовал мой ответ.

– Ты подумала о том, что сказала? – вдруг вмешался в наш разговор Синеглазый.

На моём лице тотчас возникло наивное выражение:

– А что я сказала?

Несколько мгновений Вадим молча смотрел на меня в упор, а затем, отведя взгляд, произнёс:

– Если подумала – это одно, а если нет – то другое.