«Успел дочку порасспросить», – отметил Никита и начал свою часть рассказа.

– Жертвы застрелены. У мужчины следы борьбы на руках и лице. Оружия убийства нет. Свидетели слышали три дня назад вечером звуки, похожие на выстрелы, но не обратили внимания. Машин посторонних никто не видел, людей незнакомых тоже не припоминают.

– Заказного убийства нам только и не хватало. Что-то еще нарыли? – переспросил начальник.

– С соседями они толком не общались, сами по себе жили, – пожал плечами Никита, решив пока не упоминать историю с застреленной собакой соседа.

– На самом деле, биографии обычные, похоже, что обычные инженеры на пенсии. Непонятно, чего про них из главка спрашивали, – добавил Мошкович.

Воронцов развел руками и скептически посмотрел наверх, где этажом выше располагалось их начальство, всем видом давая понять, что небожителей им никогда не понять. Затем он почесал переносицу и после паузы сообщил подчиненным свою идею:

– Был у нас в 90-х случай. Тоже двух пенсионеров застрелили. Вроде глухарь так и остался. Сходите-ка в архив, фамилия вроде Сазоновы или Сазановы у них была.

Оперативники переглянулись, и Никита на правах новобранца пошел в архив. Ему отчаянно не хотелось заниматься каким-то старым делом, где шансов на раскрытие было никаких, но приказ начальства оспорить было нельзя. Там его встретила Люба, молодящаяся сотрудница, откровенно скучающая на рабочем месте. Когда-то она была красоткой, но годы начали брать свое, и теперь ее попытки выглядеть сексуально смотрелись, на взгляд Никиты, слегка безвкусно. Хотя выглядела она весьма привлекательно, да и на молодого человека поглядывала с кокетством.

– Здрасьте, Любочка, – Никита нарочно назвал так вполне зрелую женщину. – Мне бы нераскрытое дело. Сазановы или Сазоновы. В 90-х застрелили. Поищете?

Притворно охая, женщина усадила молодого человека пить чай с домашним печеньем, пока она искала дело. Никита от угощения не отказался, вспомнив, что он толком не обедал. Спустя десять минут сотрудница вынесла папку с делом.

– Глухари у нас отдельно хранятся. Сазоновы. Вот тут все, что есть по этому делу, – она положила папку на стол и присела напротив Никиты, жеманно на него поглядывая. При этом она поигрывала прядью волос.

Молодой человек знал, что несмотря на вполне заурядную внешность, он пользуется успехом у противоположного пола. То ли дело было в его атлетическом телосложении, то ли во внимании, которое он уделял всем женщинам вне зависимости от их внешности, а может быть они просто привечали его из-за белозубой улыбки, которой Никита щедро одаривал всех окружающих. Он поблагодарил Любу, допил чай, особо похвалил ее печенье и отправился в отдел изучать материалы.

Никита уселся поудобнее, раскрыл папку и принялся читать дело. Все материалы были напечатаны на пишущей машинке, от того в них была куча помарок и исправлений. Но основная суть была понятна. 19 декабря 1994 года в милицию города Смоленска поступил звонок. Соседи услышали звуки выстрелов в доме супругов Сазоновых, и позвонили в 02. Милиция добиралась полчаса, и к моменту приезда, хозяева дома, пенсионеры Сазоновы, были уже мертвы. Оба были застрелены из пистолета ТТ, признаков грабежа не было обнаружено. В протоколе осмотра места происшествия были описаны следы обуви на полу и грязный след от ладони на обоях в прихожей. Отпечатков пальцев он не содержал, поэтому по нему установить подозреваемого не удалось. Допросы родственников и соседей к картине произошедшего особо ничего не добавили. Дочь покойных сообщила, что врагов у родителей не было и версий у нее нет. Никита на всякий случай переписал ее данные, чтобы попробовать ее найти.

Конфликтов у Сазоновых ни с кем не было, так что подозреваемых в деле не появилось. Никита добрался до результатов баллистической экспертизы. Пистолет был похищен в начале 90-х с оружейного склада в Белоруссии, больше нигде не светился. Была в деле распечатка звонков с домашнего телефона Сазоновых за последние несколько дней. Все абоненты были допрошены, но судя по рапорту оперативника, у всех было алиби на момент совершения убийства. «Ну за каким бесом Воронцов мне это поручил? Какая разница кто это тридцать лет назад совершил?» – Никита ожесточенно поиграл плечами.

В конце в деле были фотографии вещественных доказательств. Гильзы от пистолета «ТТ», сами пули, извлеченные из тел, и еще какие-то мелкие предметы, упакованные в индивидуальные пакетики с инвентарными номерами. Внимание Никиты привлекла фотография прозрачной папки, заклеенной скотчем. Это был кусок обоев с еле видной отметиной, повторяющей форму человеческой ладони. Никита покачал головой и закрыл папку. Затем у него сверкнула мысль, и он вновь полез в дело. Он нашел заключение судмедэксперта, описывающего отпечаток ладони. В заключении было написано, что след потожировой смеси руки смазан и не содержит папиллярных линий, позволяющих однозначно идентифицировать подозреваемого. Никита почувствовал в себе азарт ищейки и после небольшого раздумья набрал телефон Сан Саныча.

– Сан Саныч, добрый день еще раз. Вы же самый умный. Как вы полагаете, отпечаток ладони на бумаге тридцатилетней давности реально на ДНК исследовать? – Никита походя ввернул комплимент, который Сан Саныч принял без возражений.

– Ну в теории да. Но наши эксперты не возьмут. У них ГОСТы, шмосты, три образца вынь да положь. Надо в коммерческую лабораторию обращаться. Им одной молекулы достаточно. Ну или в ЧеКа, – Сан Саныч назвал ФСБ их прозвищем.

Никита поблагодарил эксперта и, вновь поразмышляв, набрал телефон своей подруги Зои.

– Да, я вас слушаю, – слегка суховато ответила она. – Привет, любимая. На работе еще? Неудобно говорить? – Да. Может чуть позже? – Погоди секунду. По делу вопрос. У вас сложные генетические экспертизы делают? У меня тут дело, похоже ДНК подозреваемого есть. Но количество биоматериала крохотное, а нашей лаборатории надо по ГОСТу. А оплачивать коммерческую мне никто не разрешит.

– Я обсужу этот вопрос, – нарочито деловым тоном ответила Зоя и повесила трубку.

«Важная птица стала», – подумал Никита о своей девушке. Работала Зоя в Москве, во второй службе ФСБ, занимающейся борьбой с терроризмом и защитой конституционного строя. Успешное раскрытие дела, по которому они работали вместе в прошлом году, продвинуло ее по службе, а из-за ранения в ходе задержания преступника она даже получила госнаграду. Никита убрал дело в сейф и потихоньку двинулся в сторону дома. Жил он с родителями, в сорока километрах от Смоленска, поэтому надо было еще доехать до дома. Усевшись в свою старенькую «Субару», Никита включил классику. В машине заиграл романс Свиридова на стихи Блока. Исполнял его Хворостовский, на концерт которого Никите посчастливилось попасть незадолго до трагической кончины певца. Еще в музыкальной школе он увлекся классической музыкой и долго выбирал между консерваторией и университетом МВД.

Никита не успел проехать и половины дороги, как ему позвонила Зоя.

– Привет, котик. Как ты? – мило прощебетала девушка. Тон ее радикально изменился.

– Скучал, – притворно вздохнул Никита.

– Врешь. Но я тоже скучала. Давай уже приезжай поскорее. Что там у тебя за ДНК? Кто-то тебя отцом своего ребенка хочет признать? – Зоя перескакивала с мысли на мысль, и Никите стоило труда следить за ее идеями.

– Какая ты у меня умница. Все сразу понимаешь. Но мы же не можем себе позволить платить алименты. Так мы никогда с тобой не поженимся. Так что нужен хороший эксперт, – Никита тоже решил сыронизировать, зная, что Зоина мама и ее подруги доводят девушку вопросами о свадьбе.

– Так, ладно. Расскажи в деталях, – девушка вновь перескочила на деловой тон.

– Смотри какое дело. У меня тут двойное убийство. В девяностых тут было такое же. Глухарь. Но в вещдоках есть кусок обоев с отпечатком руки подозреваемого. Запечатан в папку. Вдруг там потожировое вещество осталось? Я читал недавно про раскрытие похожее. Тридцать лет назад про ДНК ничего не знали, а тут след.