– Скажи мне, правильно ль,
Что сердце нежное должно
Быть скрыто и защищено
Зубами клетки?
Удерживаться там костями сетки,
Как птица вольная в тисках тюрьмы?
Разве способно петь оно тогда
Об исполнении мечты?
Ведь, повинуясь собственной природе,
Оно должно быть только на свободе!
Лишь там возможен его счастья крик,
Лишь там возобновляем его жизни миг!
***
– Ну, видишь ли…
Да, все твои слова красивы,
Загадочно изящны и игривы,
Но пахнут сильно переспевшей сливой.
Загадку жизни ты пока не разгадал.
Ей каждый себя в жизни испытал.
И в отражении ума кривых зеркал
Ты не умнее, а лишь глупее стал.
Чтоб счастье в твоем сердце было
И билось вольно богатырской силой -
То сердце должно быть защищено,
Как пробкой еще терпкое вино.
Оно должно сперва слегка дозреть,
Чтоб быть способным о свободе петь.
Иначе выдохнется вся его младая суть,
Не став мудрее, и поможет разве что уснуть.
Тебе б неплохо было для начала, словно ртуть,
Помедленней подстраивать свой путь
Под мыслей чуждых накопившуюся жуть
И никогда в сердцах не подставлять под пули грудь.
Сначала дай собраться жизни сокам
И огради себя ты рвом глубоким
От внешних лозунгов, призывов и страстей:
Они, как удаль борзая больных ветвей,
Своим присутствием лишь нагружают ствол,
Из них не сделать ни один приличный стол.
А вот в костре они легко сгорают
И за собой тебя туда же манят.
Закат с зарей красивы только в ясную погоду,
Твоя заря лишь только машет небосводу -
Зачем тебе чернее тучи стон?
Да, ярок и мятежен, но преждевремен он.
Боль все равно когда-то прорастет,
И твои плечи ощутят тот гнет,
Что тяжелее всех чугунных кандалов.
Но, будешь ты уж к этому готов!
И сердце, что запаяно в груди,
Как раз не даст тебе с пути дорог сойти.
Да, и вино пока отдай другим:
Ведь хорошо оно лишь послевкусием своим.
Не надо тебе смелых, откровенных снов,
Пока от жизни лисьей тебя не отделяет ров.
Естественный почувствуй ход взросленья
И верь: твой лучший друг сейчас – твое терпение.
