Суслов ни разу не допустил ошибки. Никаких колебаний, никаких сантиментов. Безоговорочная вера в правоту вождя. Готовность отстаивать позиции, которые на данный момент признаны верными, и немедленно отказаться от них, как только линия партии изменится.

Михаил Андреевич ощущал себя вполне уютно за университетской кафедрой. Со временем стал бы профессором и даже академиком. Некоторые его подчиненные были избраны в Академию наук – секретари ЦК партии Леонид Федорович Ильичев, Петр Николаевич Федосеев, Дмитрий Трофимович Шепилов…

Но очень правильного – и в своих взглядах, и в поведении – партийца приметили кадровики. В апреле 1931 года Суслова пригласили в ЦК партии и взяли старшим инспектором в систему партийно-государственного контроля. На этом поприще он быстро преуспел. Стремление контролировать, проверять и призывать других к ответу проявилось в Суслове с юности.

Вообще говоря, существовали два ведомства: Центральная контрольная комиссия при ЦК (партийная инквизиция) и Наркомат рабоче-крестьянской инспекции, который когда-то подчинялся самому Сталину, пока его не избрали Генеральным секретарем. После смерти Ленина в 1924 году в Москве решили, что нужно постепенно объединить оба ведомства. ЦКК и РКИ возглавил член Политбюро Ян Эрнестович Рудзутак, ключевая фигура партийного аппарата того времени – одно время его даже прочили в Генеральные секретари вместо Сталина. В 1934-м Рудзутака сменил Лазарь Моисеевич Каганович, один из ближайших к Сталину людей. Сейчас его помнят, наверное, только те, кто интересуется историей. А в тридцатые годы его имя гремело. Каганович был человеком малограмотным, писал с ошибками. Но сразу поверил в звезду Сталина и всю жизнь преданно ему служил, не зная сомнений и колебаний. Каганович никогда не возражал вождю, никогда не отстаивал своего мнения, а подхватывал любую сталинскую мысль. И Сталин доверял Лазарю Моисеевичу, потому что более преданного человека у него не было.

После снятия Рудзутака (в 1938-м его расстреляли) единое ведомство контроля было разделено. Партийные дела оставили в ЦКК, а Наркомат рабоче-крестьянского контроля 11 февраля 1934 года преобразовали в Комиссию советского контроля при Совнаркоме. Здесь Суслов и продолжил свою службу.

Комиссию, членов которой избрал ХVII съезд партии, возглавил член Политбюро и первый заместитель председателя Совнаркома Валериан Владимирович Куйбышев, тоже один из самых верных соратников Сталина, но в январе 1935 года он скоропостижно скончался. Причиной ранней смерти Куйбышева, как считается, стало пристрастие к горячительным напиткам. Кресло главы комиссии занял его заместитель Николай Иванович Антипов, тоже видный чиновник, заместитель главы правительства, в 1937-м его арестовали, в 1938-м расстреляли.

Поворотным годом в истории страны стал тридцать четвертый. После XVII съезда, закрепившего контроль над партией Сталина и его приближенных, 1 декабря в Смольном был убит член Политбюро, секретарь ЦК, первый секретарь Ленинградского обкома и горкома партии, первый секретарь Северо-Западного бюро ЦК Сергей Миронович Киров – еще один давний и верный сталинский соратник.

В последние годы убийство Кирова превратили в скабрезно-авантюрный сюжет, украшенный пикантными подробностями. Обезумевший от ревности муж-неудачник Леонид Васильевич Николаев, потерявший хлебную должность партийный функционер, застает жену в момент супружеской измены и стреляет в счастливого соперника, хозяина города и всего края…

Что тут особенного? Особенное состоит в том, что выстрел, прозвучавший в Смольном, стал трагедией всей страны.

До убийства Кирова в СССР сохранялась относительная стабильность. Да, несогласные с курсом лишились своих постов и замолкли. Политической жизни больше нет. Но сидишь тихо – тебя не трогают. Люди уходили в работу, в частную жизнь. Но после громкого убийства всё переменилось. Дети известного писателя Алексея Николаевича Толстого, который все годы демонстрировал любовь к Советской власти, запомнили этот момент:

«Вернувшись с похорон Кирова, Толстой был не в себе: лицо его было бледно серого цвета. Мы все кинулись к нему: “Ну как? Расскажи! Кто же убийца?” Помню, отец оглядел нас всех и около минуты простоял молча. Мы затаили дыхание. “Что вам сказать?.. Дураки вы все. Ничего не понимаете и никогда не поймете!” – резко, но не повышая голоса произнес он и поднялся к себе в кабинет».

Он понял, что именно случилось и что за этим последует. После убийства Кирова над страной пронесся кровавый вихрь, люди затаились в страхе.

О ходе расследования этого громкого преступления мне рассказывал профессор, доктор исторических наук Владимир Павлович Наумов. Он много лет проработал в аппарате ЦК КПСС, досконально знал этот мир, а в перестроечные годы стал ответственным секретарем комиссии Политбюро ЦК по дополнительному изучению материалов, связанных со сталинскими репрессиями.

Он говорил:

– Сталин видел, что его решения вовсе не воспринимаются в стране так уж безоговорочно. Ему нужно было вселить во всех страх. Без страха система не работала. Как только приоткроешь дверь, сразу начинается разрушение режима.

Вокруг Сталина появились молодые работники, которые воспринимали его как полубога. Он осуществил смену поколений, причем по всей стране, до последнего сельского райкома. Так и Суслов, и его сотрудники фанатично исполняли указание ЦК – чистить кадры. Михаил Андреевич мгновенно улавливал бесконечные повороты руководящей линии.

Под лозунгом борьбы с оппозицией фактически из партии вымывался образованный слой. Высокие должности занимали некомпетентные и необразованные люди. Насаждалась бездумная дисциплина: подчиняйся и не задавай лишних вопросов.

Старый большевик Давид Борисович Рязанов, академик и первый директор Института Маркса и Энгельса, говорил на партийном форуме:

– Все товарищи, которым приходится выступать с критикой (я, боже сохрани, далек от оппозиции), критиковать политику ЦК, попадают в затруднительное положение. Наш ЦК – совершенно особое учреждение. Говорят, что английский парламент все может; он не может только превратить мужчину в женщину. Наш ЦК куда сильнее: он уже не одного очень революционного мужчину превратил в бабу, и число таких баб невероятно размножается…

Едкого и умного академика отправили в ссылку, а в 1938-м расстреляли. Зато другим открывали дорогу наверх. Рождался новый политический истеблишмент. Сталин заботливо относился к аппарату, создавал все условия для приличной по тем временам жизни. Жизнь советских чиновников с каждым днем всё больше отличалась от жизни народа – пайки, распределители, дачи. Но внешне они пытались стать незаметнее, раствориться в толпе. Торжествовали небрежность и неряшливость в одежде. Вот откуда у Суслова нарочитое пренебрежение к одежде – это «большой стиль» эпохи.

28 апреля 1933 года появилось совместное постановление ЦК и ЦКК о чистке партии – такие чистки регулярно проводились для поиска скрытых врагов и «примазавшихся» к партийной кормушке жуликов и карьеристов. Суслова включили в комиссию по чистке Уральской области, которую возглавил старый большевик Борис Анисимович Ройзенман. Он служил членом президиума Центральной контрольной комиссии и членом коллегии наркомата рабоче-крестьянского контроля, занимался загранкадрами и проверкой работы загранучреждений. В 1934-м его утвердили заместителем председателя Комиссии советского контроля.

Суслов учился у Ройзенмана умению следовать линии партии.

Надежда Константиновна Крупская посмела открыто вступиться за старых друзей – недавних членов Политбюро Григория Евсеевича Зиновьева и Льва Борисовича Каменева.

Ройзенман пригрозил ленинской вдове суровыми карами:

– Надежда Константиновна своим выступлением больше всего меня возмутила. Когда она призывает к пресловутой объективности, меня особенно это удивляет, чтобы не сказать больше. Мы должны сказать и Надежде Константиновне, и Зиновьеву, и Каменеву, вам всем, дорогие товарищи-ленинградцы, что и с вами будем поступать по всем требованиям партдисциплины и, несмотря на лица, на положения, на должности, не будем в дальнейшем прощать те ошибки, о которых здесь идет речь.