Литмир - Электронная Библиотека
A
A

5) устройство лаборатории и обеспечение любых научно-исследовательских мероприятий;

6) самостоятельный выбор тем для научных работ;

7) возможность выезда на любой фронт, кроме Восточного, для проверки его расчетов в полевых условиях.

Прежде всего, его пытались купить не как человека с генеральскими звездами на петлицах, а как одного из мировых авторитетов в области фортификации.

На одной чаше весов были оптимальные, идеальные даже условия для работы и жизни, но – ценой предательства. На другой – самые страшные нацистские «фабрики смерти». Он выбрал Голгофу. И, несломленный, непокоренный, прошел свой крестный путь через Майданек, Освенцим, Заксенхаузен, Маутхаузен.

Вот за это потом, посмертно – «Золотая Звезда» Героя.

Было бы неправдой утверждать, что в книгах и газетно-журнальных публикациях советских лет о Карбышеве не отдавалось должное дореволюционной его биографии. Но вот примечательный факт. В дар московскому Государственному историческому музею были переданы интереснейшие воспоминания однокашника Карбышева сначала по Николаевской инженерной академии, потом по строительству Брестской крепости инженер-полковника В. М. Догадина. Так вот, музею не удалось их опубликовать в течение 40 лет!

Чего же так боялись редакторы и во времена оттепели, потом застоя и в последующие годы?

Оказывается, того, что Карбышев представал в этих мемуарах не только в привычной роли талантливого инженера-фортификатора, но и как блестящий, отчаянной храбрости офицер царской армии. Записки эти были изданы только в 2002 году. Вот описание в них приемных экзаменов в императорскую Военно-инженерную академию в 1908 году, среди абитуриентов большинство было с наградами за недавнюю русско-японскую войну:

«Особенно много этих отличий, привлекших к себе общее внимание, было у одного офицера, прибывшего с Дальнего Востока, у которого ордена были не только на груди, где носили ордена 3-й и 4-й степени, но и на шее у воротника блестел орден Станислава 2-й степени с мечами. Больше ни у кого из приехавших офицеров такого ордена не было. Грудь этого офицера украшали ордена Владимира, Анны, Станислава, все с мечами и бантами, левее орденов располагались три медали. <…>

Ростом он был ниже всех других офицеров. Волосы имел черные, короткие, зачесанные кверху, и носил маленькие усы, закрученные на концах. Его продолговатое лицо носило следы оспы. По своему сложению он был худощав, строен и по-строевому подтянут. Говорил тихо, не повышая голоса, быстрым говорком, отрывистыми фразами, уснащая их афоризмами и острыми словечками».

Согласитесь, этот портрет куда ближе к фотографии Карбышева, сделанной во время Первой мировой, чем к другой фотографии, снятой перед Великой Отечественной и ставшей потом канонической. А между тем словесный портрет и эти две фотографии связаны одной неразрывной связью.

За рамками Нюрнберга. Герои сопротивления в нацистских концлагерях - i_005.jpg

Карбышев в царской армии. Wikimedia Commons

В нашей военной среде испокон века противостояли друг другу два начала. Была аракчеевщина, тупой офицерский быт, так ярко запечатленные в федотовском «Анкор, еще анкор!» (ставшим потом названием известного фильма Петра Тодоровского) и в купринском «Поединке».

Но было и высокое представление о воинской и человеческой чести русского офицера, давшее Отечеству Дениса и Евграфа Давыдовых, Раевского и Лермонтова, Нахимова и Скобелева, Брусилова и Карбышева.

Отец моей жены Тани, Сергей Николаевич Яковлев, участник двух войн, финской и Отечественной, профессор Академии имени Фрунзе (преподавал десантное дело), в мирное, довоенное время хорошо знал Карбышева. И считал главными его чертами категорическое неприятие в армии солдафонства и уважение к личности рядового. Запомнился один рассказ Сергея Николаевича.

В тот раз они участвовали в испытаниях новых видов вооружений. Испытывался новый тип гранаты. Приемная комиссия и всякое начальство расположились в укрытии. А невдалеке в окопе находился красноармеец, который по команде должен был эту гранату бросить. Раздалась команда, а гранату он не бросает. То ли испугался, то ли замешкался. Командовавший испытаниями майор заорал на него. И тут Карбышев, не повышая голоса, но твердо сказал: «Майор, прекратите! Идите и разберитесь на месте, что там стряслось».

Теперь замешкался майор. По его побледневшему, растерянному лицу было видно, что ему ох как не хочется туда идти.

И тогда Карбышев сам вышел из укрытия и двинулся к окопу. Было видно, как он рванул чеку и привычным, до автоматизма движением швырнул гранату в бутафорскую цель на довольно далекое для его возраста расстояние, сразу же пригнулся в окопе и пригнул рукой голову красноармейца. Граната «успешно» взорвалась. После этого он еще несколько минут о чем-то разговаривал с красноармейцем и, уходя, потрепал его по плечу.

Когда возвращались с испытаний в одной машине, Танин отец спросил Карбышева:

– Что вы ему там сказали?

– Спросил, как звать. Откуда он? Давно ли служит? Сколько раз до этого бросал боевую гранату? Оказалось, совсем еще мальчишка из глухой ярославской деревни. Служит первый месяц. Гранату бросал впервые в жизни. Ему, конечно, объяснили, что надо делать. Но он растерялся и все начисто забыл. Вина не его, а его командиров – они должны были поставить на позицию более опытного бойца. А что я ему сказал? Ничего, Вася, у многих с первого раза не получается. Тем более что граната-то у тебя была экспериментальная. Кто знал, как она себя поведет…

К слову, Таня была дружна с двумя замечательными женщинами, женой и старшей дочерью Карбышева, – до самой их смерти. Молоденькая, но уже награжденная медалью «За храбрость» на георгиевской ленте медсестра Лида Опицкая познакомилась со своим будущим мужем на фронте Первой мировой. Этот отчаянный офицер с лихо закрученными усами не раз вступал в несоответствие со своими прямыми обязанностями военного инженера 8-й армии под командованием Брусилова. Спускался в пехотные окопы и подымал солдат в штыковую. В одной из таких атак был тяжело ранен…

В 1918 году, когда он воевал уже в Красной армии, у них родилась дочь Елена. А в 1938 году она, окончив школу круглой отличницей (в «Википедии» написано: с золотой медалью, но золотых медалей в советских школах тогда еще не было), успешно сдала вступительные экзамены на морской факультет Военно-инженерной академии. Девушек туда не принимали. Но за нее по просьбе отца лично ходатайствовал нарком обороны.

В 1940 году факультет перевели в Ленинград и включили в состав Высшего инженерно-технического училища. И Елена Карбышева стала первой в истории его выпускницей. Участвовала в Великой Отечественной войне, в обороне Ленинграда, пережила его блокаду. Потом служила на Черноморском флоте, затем в Главном штабе ВМФ. Демобилизовавшись в звании инженер-подполковника, работала в аналитическом отделе ГРУ. Награждена орденами Отечественной войны, Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией».

Велика ее роль в создании и поддержке одного из самых «долгоиграющих» наших молодежных движений «Юные карбышевцы», рожденного еще в СССР и продолжающегося и поныне в России и в сопредельных новых государствах, бывших союзных республиках. Нам с Таней посчастливилось быть гостями одного из слетов юных карбышевцев, который проходил в подмосковном Нахабине. Незабываем был момент, когда они – и взрослые, и ребята – пели вместе взятую ими себе в гимн бардовскую песню Олега Митяева «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!»…

Но вернусь к яркой дореволюционной карьере самого Карбышева. После тех вступительных испытаний в Петербурге в 1908 году он, блестяще сдав за 25 дней 23 экзамена, оказался по результатам вторым в списке принятых в академию (из 100 абитуриентов было принято 30). Удостаивается премии имени героев Порт-Артура (одним из которых был он сам) за лучший дипломный проект «Крепость Владивосток». И в списке выпускников стоит уже первым. Посему получает право самому выбрать место службы. Выбирает Севастополь. Но вскоре, с его же согласия, переводится на строительство крепости Брест.

6
{"b":"916655","o":1}