– Ага, зато некоторые так в юности успевают повеселиться, что потом еле живые и мечтают, чтобы память у них отшибло… лишь бы не вспоминать о своих выкрутасах! Да, и про учебу дополню. У меня высшего образования вообще нет, и что? Я не переживаю, – улыбнулась я. – А, ну и карьеры у меня тоже нет. Правда, у меня есть любимый мужчина. Кузь, ну ты правда зря переживаешь, у меня с личной жизнью все в порядке. Илья вполне порядочный мужчина. Мы с ним почти десять лет вместе!

Ирина доела пирог, отставила тарелку в сторону. Задумалась ненадолго, потом продолжила с какими-то новыми интонациями, мягко и вкрадчиво:

– Вот ты говоришь, он вполне порядочный мужчина. А ты не находишь в этом каких-то противоречий? Не самообман ли это? Твой прекрасный Илья уже десять лет живет в свое удовольствие. Он существует как ему удобно и, по сути, использует тебя. Прости, прости… Но ведь он реально использует тебя как девочку по вызову. Он эксплуатирует тебя как секс-игрушку! А разве нет? Он же нормальный, вполне порядочный мужчина, живущий для себя. Раз в неделю – встреча с тобой, все удовольствия ему – ты готовишь ему, ты его ублажаешь… Но вы не вместе.

– Это гостевой брак, – устало возразила я. – И ты знаешь, почему так произошло.

– Знаю. – Сестра кивнула столь торжественно, что у нее щелкнула и отлетела заколка, скреплявшая волосы на затылке. А волосы у Ирины были роскошные – довольно длинные, каштанового оттенка и вьющиеся. Слишком вьющиеся, по ее мнению, даже какие-то клоунские, как она говорила, делающие ее внешний облик комичным. Поэтому она старалась «укротить» их с помощью заколок и специальных «утюжков». Мне эти «укрощения» не нравились, потому что лицо у сестры, когда она собирала волосы назад, становилось слишком открытым, слишком тяжелым. Солидным, сугубо дамским, что ли. Когда щеки демонстративно вперед, а глаза словно навыкате, как при болезни щитовидки (хотя у Ирины с этим все было в порядке). Словом, манипуляции с волосами добавляли сестре возраста. Но Ирина утверждала, что выглядеть смешной – это хуже, чем выглядеть старой.

Ирина подняла заколку с пола и вновь скрепила волосы на макушке. Продолжила неспешно и плавно, словно перед тем прокрутила эти фразы в своей голове уже много раз:

– Я помню, о чем вы с Ильей договаривались в начале ваших отношений. Он обещал жениться на тебе, когда ты станешь наконец свободной во всех смыслах. А ты, между прочим, уже с конца весны, что называется, свободна от всех своих обязанностей. Ты выполнила свой священный долг, и теперь его очередь выполнить свой.

– Ну да, я уже… – Я запнулась, сраженная правдивой тяжестью выражения «священный долг». – Я уже… все. Да, можно сказать и так.

– И что, Илья сделал тебе предложение? – строго спросила Ирина, опять пронзая меня взглядом.

– Пока нет, – честно ответила я. – Но ты же не думаешь, что это должно произойти как-то… автоматически? Сразу? Есть же некие тонкие материи… Ну какое-то время должно же пройти? Траур, и вообще… Илья не мог ко мне сразу с предложением лезть после того, что ты называешь словом «освободилась», он решил подождать. Наверное, даже сейчас еще рано о нашей с ним свадьбе говорить, – подумав, неуверенно добавила я.

– Дело не в этом, рано или поздно. – Ирина взмахнула рукой, словно перечеркнув в воздухе мое робкое возражение. – Илья не с тобой. Вы не вместе. Он отдельно, и ты отдельно, понимаешь? Ты вот говорила про гостевой брак, а это никакой не брак, у вас по-другому все называется, у вас просто ни к чему не обязывающая связь.

– И что делать? – усмехнулась я. – Мне самой к нему с предложением руки и сердца навязываться?

– Нет. Но ты должна спросить Илью о его планах… относительно тебя.

– Ладно, спрошу, – подумав, согласилась я. – Но так, для проформы я об этом спрошу, если честно. Мне как-то все равно, Кузя, выйду я официально замуж или нет. Родятся у меня дети или нет… То есть я надеюсь, что все это у меня с Ильей случится рано или поздно – и брак, и дети, – но я не собираюсь заранее пороть горячку. Ты говоришь про какие-то там часики, а я их не слышу, если честно. И давай не будем больше об этом, а?

– Но ты спросишь Илью о его планах? – настаивала сестра.

– Спрошу-спрошу. Ради тебя, – засмеялась я.

– Клянись, – не отставала она.

– Клянусь, – энергично кивнула я.

– Уф… Ну отлично, разобрались, мне стало легче, – призналась Ирина. – Пойду уже.

Она встала, направилась в коридор, я – за ней.

Ирина одевалась, а я ходила вокруг, нюхала ее шубу. Потом принялась чихать. Сестра возмутилась:

– Дашка, зачем?! Вот зачем ты это делала? У тебя же аллергия на шерсть!

– Почему ты не купишь пуховик? Или пальто? В шубах сейчас уже не ходят! – принялась я дразниться. – Шуба добавляет тебе возраста.

– Я тебе сто раз говорила, что лучше выглядеть старой, чем комичной. Ну не идут мне эти пуховики. Я в них на самовар похожа! – засмеялась Ирина. – Ну все, пока.

– Пока. – Я чмокнула ее в холодную твердую щеку, пахнущую какой-то штукатуркой, в которую при замешивании случайно высыпали пакетик ванили. Так, наверное, пах тональный крем, которым сестра плотным слоем покрывала кожу лица. Вполне приличную и ровную, кстати… Но вот не могла Ирина без этой «маски» обходиться каждый раз, выходя из дома… Зато у меня сейчас возникло ощущение, словно я к стене приложилась губами.

– Погоди! Ты где Новый год собралась справлять? – спохватилась Ирина.

– Не знаю. С Ильей, наверное. Я приготовлю салат, он принесет вино… Или мы пойдем куда-то, как в прошлом году. А ты что будешь в Новый год делать?

– Меня к себе домой позвала Сонечка. Помнишь, моя однокурсница? Года три не встречались или даже пять. А тут звонит, говорит, что ждет. Я согласилась. А так бы, конечно, к Виктору Петровичу поехала бы, ему восемьдесят семь в этом году… До сих пор преподает, представляешь? Ну все, пока-пока!

Тяжело цокая каблуками, словно к ним были прибиты подковы, Ирина скрылась за дверью.

…Я на свою кузину совершенно не обижалась. Во-первых, меня все эти разговоры «часики тикают» и «женщина должна стремиться замуж» вообще не трогали. Не задевали и не обижали. Хотя бы потому, что я совсем не чувствовала себя одинокой, рядом со мной всегда находился Илья. Не постоянно, не каждую минуту со мной на связи, но сама мысль о том, что он есть, что он любит меня, очень грела. Ну и во-вторых, Ирина в последний год регулярно заводила философские разговоры на темы личной жизни, я уже к ее монологам привыкла.

О том, что институт семьи разваливается и что одиноких женщин все больше год от года. Что найти подходящего кандидата в мужья одинокой женщине за пятьдесят почти невозможно. А приличные мужчины, между прочим, давно заняты, а с остальными лучше и не связываться!

Еще она много рассказывала о своем одиночестве, о том, что это знакомое чувство для многих людей. Заявила, что с шестидесятых годов прошлого века количество одиноких взрослых выросло в два раза.

Ирина утверждала, что одиночество мучительно: «Это похоже на голод или жажду. Словно чего-то не хватает, главного, без чего не выжить!» Говорила еще, что от одиночества возникают всякие неприятности – сердечно-сосудистые заболевания, деменция, инсульты-инфаркты, депрессия и тревога. Заявляла, что жить в одиночестве опасно, это все равно как выкуривать по пачке сигарет в день.

Я как-то спросила сестру, почему такое творится, откуда вдруг столько одиноких взялось, а Ирина ответила, что причины – рост разводов и то, что женщины стали экономически независимы. Но я не понимала: как можно страдать от того, что можешь себя сама обеспечивать? И зачем тогда разводиться, если все равно придется страдать?

Так что в этом вопросе (насколько одиночество вредно для здоровья) я с Ириной была категорически не согласна. Кто страдает – тот и болеет, вполне можно быть одиноким и не страдать, а наслаждаться своей свободной жизнью.

Но сегодня Ирина отчего-то решила всерьез взяться за меня, заочно наехала зачем-то на Илью…