– Есть! – Проговорила тихо я, подпрыгнув на месте и отдышавшись, легла на кровать. Я попыталась погрузиться в сон, не думаю о том, что произошло до этого, ведь такое происходило со мной почти каждый день.
***
По прохождению пяти минут, я первая вышла из своих фантазий и задумалась о реальности. В голове то и дело появлялось одно имя. Роберт. Откуда оно и зачем, я пока ещё не знаю, но уверена, что была знакома с таким человеком. В доме было очень тихо, так как никто не хотел разговаривать. И я, и Мэйсон были заняты, пытаясь вспомнить себя и своих родных.
– Это и в правду странно. Мы не помним абсолютно ничего, – начал он, протирая пальцами подбородок.
– Я не уверена, но, возможно, после такого люди не возвращают память. Хотя я в этом даже не уверена. Это кажется чем-то волшебным, – ответила тихо я и уселась удобнее на диване.
От одной мысли о том, что наша память может не вернуться – становилось тревожно. А что, если мы навсегда останемся здесь, даже не познакомившись снова с нашими родственниками?
Пока мы оба снова были в своих мирах, в дверь некто постучался и от этого стука мы вернулись к реальности, а я пошла открывать дверь. За порогом стояла та самая медсестра, которая нас сюда привела. Сегодня она выглядела просто прекрасно. Легкий пучок и распущенные с обеих сторон пряди. Свободная чёрная футболка и белые штаны с разрезами. В руках у неё были два больших пакета с продуктами, а на запястье висел белый кошелёк. Попросив разрешение войти, девушка мигом направилась на кухню и положив пакеты на стол, начала разбирать продукты и расставлять всё в холодильник. Закончив дело за пять минут, она предложила приготовить нам завтрак, опираясь на то, что никто из нас не помнит даже то, как управлять ножом.
– Я приготовлю вам овсянку с фруктами. Мои умения в готовке не так хороши, но удовлетворительны, – с тихим тоном проговорила медсестра и повернулась к нам с Мэйсоном, стоявших у прохода в кухню и наблюдая за ней.
– А… что такое овсянка? – непонимающе спросила я, разглядывая продукты перед собой и пытаясь вспомнить, где бы я могла услышать такое слово. Или название блюда.
– Это то, что едят очень многие утром. И… зовите меня иногда по имени. Я вчера забыла представиться… Я Каролина Мэй. У вас есть успехи? Вы уже узнали хотя бы имена друг друга? – спрашивала она, доставая фрукты из пакетов с разноцветными рисунками.
– Да… Это единственное, что мы знаем… Я Элисия Блэк, а он Мэйсон Паркер, – с ноткой грусти проговорила я и села за стол, рядом с Каролиной.
Мне было интересно. Почему эта девушка так заботится о нас? Разве можно так быстро начать доверять людям? Она невероятна. Невероятно добрая.
– Ничего более вы не вспомнили?! Как же глупо! Легче бегемота приручить, чем кому-то память возвращать! – стиснув зубы пожаловалась медсестра, но продолжила разрезать на дольки банан.
На эту картину молча смотрел Мэйсон. Он с утра вёл себя странно. Хотя, откуда мне знать, странно это или нормально? Он подсел к нам поближе и стал смотреть в окно. Взгляд был пустой. Может, задумался о чём? Прошлое вспоминает?
– Знаете… ночью мне приснился странный сон. Я не помню конкретно что там было. На ум то и дело приходит одно имя… – задумчиво бурчал Мэйсон, смотря то на меня, то на Каролину.
– И какое же имя? Это точно что-то нам даст! – быстро пробормотала Каролина и, бросив нож и фрукты, быстро уселась между мной и Мэйсоном.
–Роберт… я не знаю чьё это имя, но оно не давало мне нормально спать после пробуждения. Я уснул только под утро…
Роберт? Это не совпадение? Я тоже помню это имя. Мы думаем об одном и том же человеке? И я почему-то точно уверена, что ничего хорошего он мне не делал…
– А со стороны так не казалось, – от тревоги пошутила я, но легче не стало.
– Возможно, этот человек был причастен к вашей потере памяти. Или он сам это мог устроить. А может… отец одного из вас, – предположила Каролина, рассматривая удивлённое лицо Мэйсона.
Опять все замолчали и в комнате было слышно только кипение воды, да тиканье настенных часов у плиты. Странно, вчера я не заметила часы на стене.
Все мы погрузились в свои мысли и начали думать о сне Мэйсона, что могло бы произойти с нами, как, а главное зачем? Пока мы думали, лишь Каролина заметила, что вода почти испарилась. Она встала и быстро подбежала к кастрюле с водой. Выключив газ, она засыпала в воду овсянку и начала мешать. На это смотрели Мэйсон и я, не понимая всего происходящего. Вся эта техника была нам незнакома, хотя по сути мы должны были знать как всё работает. Или элементарно: как её включать.
– Каша почти готова. Осталось нарезать фрукты. Ещё можно натереть немного тёмного шоколада. Это сделает кашу вкуснее, – с восторгом говорила медсестра и накрывала на стол посуду.
– И что такое этот шоколад? Наверное, это из-за потери памяти, но я правда не знаю, что такое шоколад, – с непониманием бормотал Мэйсон и разглядывал продукты Каролины.
Даже я это помню. Это ведь еда. Как я могу не знать эту вкуснятину? Я помню только название, но это не мешает говорить, что это вкусно.
– Ты будешь в восторге! Держи,– она потянула парню кусочек шоколада и стала с интересом глядеть на его дальнейшие действия. – Попробуй!
С небольшим страхом посмотрев па чёрную штуку в руке, парень сделал глубокий вдох и откусил кусочек. Разжевав шоколад, было заметно как на лице Мэйсона плавно появлялась улыбка и искры в глазах. По такой реакции, я и Каролина поняли, что он влюбился в это лакомство по уши.
– Это лучшее, что я пробовал когда либо. Хотя я не помню, что я пробовал когда-либо… я влюбился! Так это называется, ведь так? Когда что-то тебе нравится с первого взгляда! Хотя с едой получается «с первого укуса», – с полным ртом и восторгом мямлил Мэйсон и смотрел на нас, которые смеялись над ним. – Что? Что не так? Почему вы смеётесь?
– Ты весь в шоколаде сейчас, – смеясь проговорила медсестра и подала ему влажные салфетки, чтобы тот вытер лицо, – каша готова. Не обожгись. – Пробормотала Каролина и подала тарелку парню. Через секунду, та опять подошла к плите и принесла оттуда тарелку уже для меня. Мы смотрели на блюдо с восхищением и нам хотелось поскорее это попробовать. Медсестра подошла к своим вещам и, достав из большого чёрного пакета серебряные ложки, подошла к нам с Мэйсоном.
– Я надеюсь, как надо есть, вы не забыли? – с усмешкой высказала Каролина, держа в руках ложки.
При виде серебра, во мне что-то будто заискрилось. Организм будто предупреждал не брать это в руки. Но… Зачем? Послушать ли интуицию или нет? Я не понимаю. Желудок начал будто тяжелеть и болеть. Значит ли это, что брать в руки ложку не стоит?
Не обратив на это внимание, мы с Мэйсоном одновременно взяли из рук подруги ложки и тут же от жуткой боли бросили серебро на пол. Что это может быть?! Рука горела так, будто мне дали раскалённый уголь в ладонь. Думаю, Мэйсону та же участь настигла. Он также протирал руку и долго дул, чтобы жжение пропало. Похоже, всё безрезультатно. Он все дул и дул. А у меня боль прошла. К счастью. Только непонимание осталось. Что это было? Болезнь ли это? И самое главное: нормально ли это?
Глава 3.
Сказать, что все были удивлены, значит ничего не сказать. Никто из нас не понимал причину того, почему нам стало больно от прикосновения к обычным серебряным ложкам. Было очень больно. Мою руку жгло. А я не понимала что не так.
– У вас, наверное, какое-то заболевание, связанное с серебром. Какое именно, я сама не знаю, нас не учили такому ещё. Если вы не знали, я на практике и с таким не знакома. Но уверена, что мы найдём лекарства от болезни, – без какого-либо страха говорила Каролина, разрезая фрукты. Согласившись с ней, я и Мэйсон начали внимательно смотреть на работу медсестры. Дойдя до киви, она начала очищать кожуру острым ножом, но порезала себе указательный палец, из-за чего ей пришлось бросить нож от боли и бежать к своей сумке.
