— Ты на улице, сын?
— В некотором роде.
— А можешь зайти в помещение?
— Тут его нет.
— Опять со степняками спутался? Ну ладно. В общем, рассказываю тебе… абсурд, конечно, я докладываю тебе… ну, пусть так. По делу «Грюнк» мы нашли кое-какое имущество, но нужно подписать ряд ходатайств от имени заказчика. В уголовном деле следователь готов выдать активы, ремонтное оборудование, три здания, мебель и триста тонн ферромарганца.
— Что такое этот ферра… Что-то железное?
— Вроде того. Вот и следователь не понял и на всякий случай арестовал, думал это сырьё для изготовления наркотиков. Даже отобрал образцы и отправил на экспертизу.
— Забавно. А в действительности что-то по металлургии?
— Добавка в сплав, для изготовления высокопрочной стали. У «Грюнк» была операционная деятельность для прикрытия преступной, поэтому они таскали простые товары, типа этого. Но он качественный и его можно продать.
— Огонь. Практический вопрос, что с меня?
— Заказчик, директор заказчика и его подписи.
— Насколько я знаю, он где-то в центральной части империи. А почему ты не можешь подписать, есть же доверенность?
— Это за пределами полномочий, — вздохнул он, своим вздохом намекая, что крайне печальна необходимость мне объяснять такие элементарные вещи.
— Я попрошу своего помощника, он заберёт заявления и обеспечит подписание. А ты сдашь, на подачу документов-то у тебя есть полномочия, верно?
— Погоди, — с металлом в голосе остановил меня отец. — Ты только что сказал, что Солодожарова нет в республике? Как ты вознамерился подписать его подписью?
— Подделаю.
— Что я слышу! Позор на мои седины!
— Не надо было спрашивать, если не хотел такое услышать, — легко ответил я.
— Хорошенькое начало работы, представить следователю поддельные документы. Ты верно считаешь, что он такой же олух, как и все прочие?
— Я считаю, что ему не с чем сравнивать подпись.
— Почему это? Есть же наши доверенности, как минимум…
— Опять ты спрашиваешь. Там подписи изображены той же рукой.
— О, Предок! Что ты за адвокат такой?
— Очень даже успешный адвокат.
— А наш с фирмой «Цукерман и сыновья» контракт, по которому семья должна заработать скромную копеечку для погашения неподъёмного долга?
— Вот и опять! Я же открытым текстом намекаю, не спрашивай, если тебя пугает ответ. Просто не спрашивай.
— Как я рад, что твой дед умер и не видит постигшего наш род позора! Ты закончишь жизнь на каторге, если не на виселице.
— Не бойся, отец, — с плохо скрываемой иронией ответил я. — У меня дипломатический иммунитет.
— Что⁇!!!
— То! Я посол одного небольшого государства в Кустовом, никто меня не тронет. Вернее сказать, если и тронут, то там будут такие силы, что их подобные мелочи интересовать не будут.
— Что, монстр меня задери, ты имеешь в виду?
— Ничего особенного, политика, интриги кланов, убийства.
— Аркадий, — как можно мягче сказал он. — Во что ты вляпался? Мы же мирное семейство.
— Вы — да. Ладно, вернёмся в практическую плоскость. Оставь документы в своём офисе. Женя зайдёт и заберёт, ты получишь их подписанными и старайся не думать там, где не надо.
— Не учи отца!
— Приятно было поболтать. И если тебя беспокоит исполнимость договорённостей с фирмой «Цукерман и сыновья», то Солодожаров открыл расчётный счет в одном из банков Кустового и предоставил мне полный доступ к счёту, так что сам по себе директор тебе и не нужен, ты будешь всё решать со мной.
— Английский банк?
— Да, Берклей-банк, а что?
— А в империи мы, по твоему же, надо сказать, указанию, счета той фирмы закрыли, все до единого, так?
— И это было. Рад, что маразм не коснулся твоего разума, отец.
— Уж не для того ли ты или он по твоей указке это сделал, чтобы уклониться от уплаты налогов в империи? Ведь без поступлений на счета в имперских банках налоговая не увидит базы налогообложения? А Кустовой не возьмёт с вас налоги, потому что вы для него не резидент?
— Самую малость такие факты тоже повлиял на мои… то есть, его действия.
— О, Предок, помоги! Я ещё и соучастник уклонения от уплаты налогов!
— Нет, мы пользуемся коллизиями и особенностями межюрисдикционных отношений.
— Это и есть уклонение от уплаты налогов, причём, учитывая суммы поступлений, то в особо крупных размерах!
— Это называется экономия и бережливость. Надеюсь, ты понимаешь, что я кое-чему научился в нашей профессии?
— Не тому ты научился!
— Кстати об учении, твоя коллегия адвокатов уже твоя?
— Что ты такое говоришь, сын? Её основали уже умершие адвокаты, я там просто работаю, честно тружусь.
— В должности председателя коллегии? Чтобы исключить какие-то существенные отчисления в казну коллегии? — ехидно спросил я.
— Ну, твои братья на днях получили адвокатский статус по правилам республики, ещё я адвокат и твой почтенный дядюшка.
— Запустили собрание коллегии?
— Да, решили собрать.
— Осталось, если мне не изменяет память, всего два старичка, то есть местных адвоката, и вас теперь четверо с правом голоса. И вы смените главу и поменяете внутренние документы. Вообще станете рулить, как тебе вздумается.
— Коллегия нуждается в небольших переменах, реформах. А наши коллеги устали от административной работы.
— Небось истерики вам закатывают.
— Были пару прецедентов, они даже хотели угрожать нам гангстерами, однако у нас совершенно случайно в работе оказались тверские… бизнесмены. Мы всё уладили.
— Получается, ты рейдер, батя?
— Это что за молодёжный сленг такой? Нет, наши действия отражают…
— Отжимают…
— Отражают, — невозмутимо продолжил он, — изменения баланса сил. И призваны не допустить потерь для семьи. Ладно, мне пора бежать. Твоя мама передавала огромное спасибо за букет.
— Ей тоже привет.
…
Спина от скрюченного положения ещё побаливала. Закончив разговор и пользуясь тем, что моя голова всё ещё торчит слева от руля и вне зоны действия ветра, набрал Чену.
— Привет!
— Здравствуйте, босс.
— Скажи, там нет новостей от нашего друга с кодовым названием Колбасилий?
— Я бы Вас просил не коверкать его имя, Аркад Ий. Вы бы знали, насколько ваши имена смешны в раскладке на китайский…
— А моё? Нет, не говори, не хочу знать! Так есть новости?
— Нет. Ждём.
— Как будет что, наберёшь?
— Да.
— Есть документы на подпись?
— Есть, но всё не срочное.
— Я тебя хочу попросить, как будешь кататься по городу, заскочи к моему отцу, забери там кое-какие документы на подпись Солодожарову.
— Офис пока на ремонте, положить некуда. Кстати, следователь тебя ищет.
— Да пошёл он, — беззлобно отмахнулся я.
— Буду возить с собой. Днём я всё время в пути. Прииск, железная дорога, китайский квартал, поставщики, мелкий сбыт.
— Вы наладили мелкий сбыт?
— В основном пробуем по мелочи работать с твоим этим Скарабейниковым.
— Кстати, ему надо будет помочь с документами по регистрации на бирже макров. Хотел тебя этим делом напрячь.
— Ну, я заберу у него вводные, сделаю черновой вариант. Но биржа — штука ответственная, я оставлю тебе всё выглаживать. Сделаем офис и будет где работать. Вообще-то Танлу-Же тебе грозился в нашем квартале оборудовать кабинет, но я его ещё не видел.
Я вздохнул. Всё как-то усложнилось. А сложное не значит хорошее и уж точно не значит надёжное.
— Вози с собой. В деревню не приезжай, опасно. Ладно, отбой.
…
— Фёдор Иванович?
— Ась? — перекрикивая ветер, отозвался он.
— Не пора нам на разворот? Мы уже все северные территории облетели!
— Звучит будто мы до Карелии добрались. Всего лишь семьдесят километров от точки. Ладно, хозяин — барин. Сядем, заправимся, и на восточный край вольных земель.
Я делал отметки на карте.
— Попробуешь ты провести посадку, — скорее утвердительно прокричал Федор.