Литмир - Электронная Библиотека

Дойдя до мшистого камня в конце огорода, они остановились. Якоб на мгновение прижал к нему ладонь, Зa камнем начиналось поле под паром, выжженное палящим летним солнцем и выщипанное овцами. Все четверо рванулись вперед: мальчики впереди, Изабель с дочерью на руках — чуть поодаль. И лишь посреди пути она обнаружила, что Анны с ними нет.

Они благополучно достигли каштановой рощи. Изабель опустила Мари на землю и повернулась к Маленькому Жану.

— Мне надо вернуться за бабушкой. Прятаться ты умеешь. Ждите меня здесь. Но не в самой роще — ее могут поджечь. И если солдаты доберутся до этого места и придется бежать, бегите к дому моего отца. Но не по тропинке — через поле. D'accord?[15]

Маленький Жан кивнул и вытащил из кармана нож. Голубые глаза его сверкали.

Изабель обернулась. Ферма была вся в огне. Визжали свиньи, выли собаки, и этот вой подхватили псы по всей долине. «В деревне понимают, что происходит, — подумала она. — Интересно, придут на помощь? Или попрячутся по своим углам?» Изабель посмотрела на детей. Мари и Якоб стояли неподвижно, с широко открытыми глазами, Маленький Жан всматривался в лес.

— Allez,[16] — кивнула Изабель, и, не говоря ни слова, Маленький Жан повел брата и сестру в подлесок.

Краем поля Изабель пошла в противоположную сторону. Вдали виднелось другое поле — то, где они сегодня работали: все стога, что они намели с Маленьким Жаном и Якобом, были в дыму. Она слышала отдаленные крики, и смех, и звуки, от которых волосы на голове становились дыбом. Подойдя ближе, Изабель уловила запах паленого мяса — знакомый и вместе с тем новый. Свиньи, подумалось ей. Свиньи… И только тут она поняла, что сотворили солдаты.

— Sainte Vierge, aide-nous,[17] — выдохнула Изабель и перекрестилась.

В огороде скопилось так много дыма, что можно было подумать, будто наступила ночь. Изабель поползла по грядкам и вскоре наткнулась на Анну. Та стояла на коленях, прижав к груди кочан капусты. Из глаз у нее текли слезы, оставляя на почерневших щеках длинные бороздки.

— Viens, mémé, — прошептала Изабель, обнимая Анну зa плечи и поднимая ее. — Viens.[18]

Изабель повела ее полем к каштановой роще. Всю порогу старуха беззвучно рыдала. Позади был слышен стук копыт — солдаты ворвались в огород, — но женщин защищала стена дыма. Они двигались краем поля, вдоль низкой каменной ограды, построенной Жаном много лет назад. Анна то и дело останавливалась, оборачивалась, Изабель приходилось подталкивать ее вперед.

Солдат возник так внезапно, будто с неба свалился. Со стороны дома его еще можно было бы ожидать, но выскочил он из той самой рощи, к которой они направлялись. Он стремительно скакал наперерез им, высоко подняв меч, и на лице его, заметила Изабель, когда он приблизился, расплылась улыбка. Она застонала и подалась назад, увлекая за собой Анну. Когда всадник был уже так близко, что ощущался исходящий от него запах пота, от земли отделилась какая-то шевелящаяся серая масса. Задняя нога у существа непроизвольно дергалась. Лошадь испуганно заржала и остановилась на полном скаку. Солдат вылетел из седла и рухнул на землю. Лошадь круто повернулась и бешено помчалась назад, под укрытие каштановых деревьев.

Анна переводила взгляд с волка на Изабель. Волк настороженно наблюдал за ними. На солдата, лежавшего без движения, он даже не взглянул.

— Merci, — негромко проговорила Изабель, кивая полку. — Merci, maman.

У Анны широко раскрылись глаза.

Они дождались, пока волк повернулся и затрусил в сторону. Перескочив через низкую ограду, он вскоре исчез на соседнем поле. Только тогда Анна снова пошла вперед. Изабель последовала за ней, но тут же остановилась, обернулась, вгляделась в лежавшего на земле солдата, вздрогнула, а затем нерешительно, осторожно приблизилась к нему. Едва взглянув на него, она склонилась над мечом и внимательно осмотрела лезвие. Анна ждала ее, скрестив на груди руки и опустив голову. Изабель стремительно разогнулась.

— Крови нет, — сказала она.

Очутившись в лесу, Изабель принялась негромко окликать детей. Было слышно, как где-то вдалеке пробивается сквозь чащу лошадь без всадника. Затем звуки смолкли — наверное, добралась до опушки.

Детей нигде не было видно.

«Должно быть, спрятались где-нибудь», — пробормотала про себя Изабель. На лезвии меча не было следов крови. О Господи, как бы хотелось верить, что они спрятались. «Они спрятались», — повторила она на сей раз громче, чтобы услышала Анна.

Не дождавшись ответа, Изабель обратилась к ней:

— Вы слышите меня, mémé? Как думаете, удалось и укрыться?

Анна лишь пожала плечами.

Они побрели через поле в сторону фермы отца Изабель, чутко вслушиваясь в малейшие звуки. Но ничего и никого не было ни слышно, ни видно — ни солдат, н детей, вообще никого.

Когда они добрались до ограды фермы, уже стемнело. В доме тоже не было видно ни проблеска, двери плотно заперты, но когда Изабель постучала со словами «Papa, c'est moi»[19] — им открыли. Дети сидели в темноте рядом с дедом. Мари вскочила, бросилась к матери и уткнулась ей лицом в бок.

Анри дю Мулен кивнул Анне и повернулся к дочери:

— Где они?

Изабель покачала головой:

— Не знаю. Скорее всего… — Она посмотрела на детей и не закончила фразы.

— Будем ждать, — мрачно заявил отец.

— Будем ждать.

Проходили часы, дети один за другим засыпали, и взрослые неподвижно сидели за столом в темноте. Анна закрыла глаза, но сидела, не сгибая спины и крепко вцепившись в край стола. При любом звуке она открывала глаза и резко поворачивалась к двери.

Изабель с отцом молчали. Она грустно оглядывала комнату. Даже в темноте было видно, что дом приходит в запустение. Узнав о гибели сыновей-близнецов, Анри дю Мулен забросил ферму; поля оставались незасеянными, крыша протекала, овцы бродили без присмотра, запасы зерна уничтожали мыши. В доме стало грязно, сыро и холодно, несмотря на жару, какая всегда бывает но время сбора урожая.

Изабель прислушалась к шуршанию мышей.

— Тебе бы кошку завести, — прошептала она, обращаясь к отцу.

— Да была у меня одна, — откликнулся он. — Убежала куда-то. Здесь никто не задерживается.

Незадолго до рассвета они уловили во дворе какое-то движение. Раздался приглушенный стук копыт. Якоб быстро выпрямился.

— Это наша лошадь, — сказал он.

Они не сразу узнали Этьена. У человека, покачивающегося на пороге, не было волос, разве что несколько опаленных клочков на макушке. А светлые брови и ресницы так и вовсе исчезли без следа: казалось, глаза, лишившиеся опоры, просто плавают по лицу. Одежда тоже висела обожженными клочьями, и весь он, с головы до ног, был вымазан в саже.

Все застыли, кроме Маленького Жана, который обхватил руку отца обеими ручонками и повел к лавке.

Этьен махнул рукой.

— Лошадь, — с трудом выговорил он, опускаясь на лавку.

Лошадь терпеливо стояла во дворе, копыта ее были замотаны тряпьем, грива и хвост сожжены. Остальное все вроде было на месте.

Когда несколько месяцев спустя и за много сотен миль отсюда волосы у Этьена отросли, выяснилось, что они стали седыми. А брови с ресницами так и не появились.

Этьен с матерью отрешенно сидели за столом в дом Анри дю Мулена, не способные ни думать, ни действовать. Весь день Изабель и ее отец старались разговорить их, но безуспешно. Анна просто молчала, а Этьен ограничивался короткими репликами типа: «Мне хочется пить» или «Я устал», после чего закрывал глаза.

Наконец Изабель это надоело.

— Нам надо отсюда уходить, и чем скорее, тем лучше, — в отчаянии прорыдала она. — Солдаты все еще рыщут по всей округе, отыскивая нас, и в конце концов кто-нибудь непременно наведет их на наш след.

вернуться

15

Ладно? (фр.

вернуться

16

Давайте (фр.)

вернуться

17

Святая Дева, помоги нам (фр.).

вернуться

18

Иди, матушка… иди (фр.).

вернуться

19

Папа, это я (фр.).

17
{"b":"91632","o":1}