Чего тут думать – взял ошейник
В старьё оделся и иди.
Со мною что-то происходит,
Собаки кажутся красивее людей.
Как хороши, как милы эти рожи,
Как здорово иметь таких детей!
На самом деле я и людей люблю, но хороших. А собак – вcех. У меня уже пятый бульдог… Один за другим навсегда прописались в моей душе. Такое не забывается, но горечи много даже спустя годы, десятилетия после ухода… Они похоронены в лесу, вот и сейчас идём навестить. Так получилось, что три могилки рядом на одной лужайке, а четвёртая – метрах в ста на другой. Дело в том, что Жофрей Ларс (так по паспорту) ушёл за радугу в начале апреля, когда снег толстым обледенелым слоем лежал в лесу, и я не смог отыскать площадку с тремя дорогими сердцу могильными камнями, чтобы в ужасе и горе добавить четвёртый. Скрепя сердце, похоронил в другом месте, понимая, что оно где-то по соседству, хотя бы так.
Ася родом из Воронежа, отказница. Спортсменка. Недоверчивая. Попала ко мне в два года восемь месяцев. Начну по порядку.
Когда ушёл мой Ларс, всё опять рухнуло и потеряло значение, меня придавила страшная звенящая пустота. Так было не раз, таковы проводы родных бульдогов и родных людей. Ларс долго болел, я упорно лечил, стараясь поменьше думать о приближении пустоты. Когда мой мальчик ещё был бодр и носился, как заяц или белая свинка, я, отгоняя мысли о неизбежном, решил, что после его, даст бог, нескорого ухода сделаю в его память доброе дело. Раньше после ухода незабвенного четверонога, я всегда покупал щенков-преемников, продолжателей славного дела ушедших. Ларс вообще попал ко мне полуторамесячной крохой – я просил подождать, как принято, до двух с половиной месяцев, но заводчица сказала: многие готовы его купить немедленно, ей нет смысла ждать, хотя я выбрал раньше. И я забрал доверчивую кроху, выкармливал «Агушей» – кефирчиком для детей.
На этот раз решил впервые не покупать, а взять попавшего в беду и осчастливить, жить вместе счастливо в честь Ларса. Я хотел найти как всегда мальчика в Москве, но хотелось провести эту чрезвычайно волнительную операцию быстро – невыносимо ждать в пустой квартире, среди фотографий, осиротевших игрушек, ошейников и одёжек Ларсика. Существуют, надо сказать, два подхода к жизни после смерти любимца. Одни говорят, что никогда больше, уж слишком горе велико. Другие стараются скорее найти преемника и как-то облегчить утрату, считая взятого продолжением незабвенного. Сам я из вторых, но уважаю оба подхода.
В Москве по-быстрому найти не получалось. Во-первых, мне хотелось взять бульдожку в пределах трёх лет, чтобы успеть насладиться обществом друг друга, прежде чем опять испытать горе расставания. Я дорожу каждой минутой с ними, прочувствовав на своей шкуру всю скоротечность их жизни. Во-вторых, учитывая свой возраст и остаток сил, хотелось мне бульдога не самого больного, чтобы меня хватило на и так неизбежные клиники, аптеки, процедуры, сострадания. Понятно, что если бы взял совсем больного буля, то всё равно любил бы больше жизни, но хочется толику здоровья и счастья в обычном понимании, а если уж болезней тяжких, то не сразу. Замечу, что насколько френчики прекрасны, благородны и пассионарны как личности, настолько хлипки по здоровью. Хотя с виду этакие малые качки – бульдога Ирбиса сосед по подъезду называл то кабачком, то маленьким гераклом.
Нашёл я Асю в Интернете. Она стояла посреди чахлого двора где-то в Воронеже, на поводке, конец которого уходил за кадр. Рожей милая, с виду крепкая (такой потом и оказалась). Но девочка! Ещё и не в Москве. Но искать дальше не было моральных сил. Списался с Воронежем. Оказалось, что Ася (в детстве Айка) жила в однушке, появился ребёнок, тесно. Айка своенравная, ещё и рычать чуть что привыкла – её домашним нравилась рычащая бульдожка в играх. В общем, её хозяйка отдала Айку отцу, как я понял по рассказам, солдафону, всю жизнь державшего сторожевых собак. Тот стал муштровать её командами и строгостями, френчики этого не любят, готовы терпеть, лишь если чувствуют к себе любовь. Мужчина сказал дочери, что собака её – дура и ни к чему не способна. Так Ася (её переименовали) оказалась в группе спасения… лабрадоров. Там провела два месяца у активистки Ольги, сначала в доме, потом перевели в гараж – рычала. Но и в гараже была не одна, Ольга спасала сразу множество лабрадоров. Тут появился я на горизонте.
В итоге Ася прибыла в город-герой Москву на минивэне Renault – специальной автоперевозке с боксами, курсирующей раз в неделю по маршруту Симфрополь-Москва-Петербург. Собак подсаживают и передают ожидающим в больших городах по устоявшемуся расписанию. Асю подобрали ночью на окраине Воронежа, маршрут не заходил в сам город. Ольга привезла её на такси к минивэну. У неё стало на одну заботу меньше, а ко мне выехало счастье.
Прерву повествование о ней, поскольку подошли к могилкам… Чак, Ирбис, Иржик. В ста метрах Ларс. Их давно нет на этих полянках, но мне кажется, что души частенько возвращаются на это место. Погладив камни, задираю голову в небо. Быть может, они сейчас там высоко, явились, как и я, с визитом памяти. Уверен, что они есть на свете, только в ином качестве, в каком мне неизвестно. Энергия не пропадает бесследно, тем более энергия любви. Возлюбить ближних очень легко, если они четвероногие. Задача возлюбить, как самого себя, двуногих! Ася обо всем этом не догадывается, в отличие от Ларса она не склонна философствовать, может, потом, постарше начнёт. Вот тогда мы с ней и поговорим. :)
НЕДЕЛЯ 5. ПРИПУХШИЙ ГАСТРОНОМ
Попить-поесть – что может быть доступней и милее! Как содержательно иметь отменный аппетит. Вот лично я всеяден, как свинья, но только шибко тоньше. Мне нравится и то, и сё, и пятое-десятое. Есть, кстати, для меня съестной оксюморон, знакомый с детства: сыр «Колбасный». Кто долго жил в СССР, тот и в России не смеётся. В честь этой фразы позволю себе жахнуть. Налил и жахнул! Сразу стало меньше коньяка на планете, зато прибавилось позитива. Дороги, которые мы выбираем, нередко зависят от бутылок, которые мы выпиваем – шучу, конечно, скорее уж от собутыльников. С ними мы петляем к сияющим вершинам коммунизма, то есть, к окончательному исправлению и вечному совершенству.
Коньяк тем хорош, что приучает ценить послевкусие, обусловленное умеренностью. Поэтому бутылку убираем, спокойно пишем дальше, наслаждаясь текущей жизнью и предстоящей встречей с особой женского пола. Мне ещё надо подготовить угощенье и не ударить в грязь лицом – моя знакомая готовит тщательно, точно по рецепту, а я экспериментатор, люблю фьюжн не только в музыке. И не только в гастрономии – в напитках тоже. У меня свои суждения на поесть-попить. Так, я уверен, что пиво не только вредно, но и весьма полезно – микроэлементы, транквилизатор, способствует хошь медитации, а хошь беседе, волшебная пена услаждает глаз. Эстетика взгляда и вкуса! В общем, полная кружка позитива. Но не больше, знай меру в прекрасном, не то его испортишь! Алконавтику сочетай с квасотерапией – так сохранишь себя для дела и настроение поднимешь. Есть такой квас мёдовый, что никакого пива не захочешь! От такого кваса пива не ищут. Я квасной патриот в этом смысле. Но и виско-винный, коньячно-текильный, ромово-джинный и пивной. А также водку дегустирую меленькими китайскими мерзавчиками, за что был неоднократно критикуем друзьями, но мне важен процесс, аппетит и послевкусие.
Эх, выпью ещё стопку… ну, хотя бы водки с клюквой. И отвлекусь от Еженедельника на другой роман – сюжетный и юморной, как сто чертей вкруг сумасшедшей ведьмы. Переключился… и возник такой вот диалог для комедии нравов и вкусов алкоголизма:
