Мать была против. Она оплакивала старшего сына и не очень хорошо и быстро приспосабливалась к новым условиям. Отец не был против – Айден приложил все усилия и красноречие, чтобы убедить. Когда понял, что Роуэн не хочет уходить из Академии, а император не станет забирать его из-за неясных опасений Конрада в письмах.
Конечно, Айден рассказал. Конечно, ему не очень поверили. Не было ни единого намёка на то, что кто-то что-то имел против Конрада. Что он упал не случайно. На той вечеринке на крыше все упились настолько сильно, что ничего толком не помнили. Отец намекнул, что это вообще могли счесть самоубийством, но поводов тоже не было, а корона приложила все силы, чтобы пресечь подобные слухи.
Айден должен был радоваться, но расследование ничего не дало. Тогда-то Айден и начал настаивать, что раз он теперь наследный принц, ему нужно учиться в Академии, а не в храме.
Отец согласился. При одном условии: магию Айдена протестируют, и если она устойчива, он сможет поехать.
Проверку Айден хоть и с трудом, но прошёл. Тени ему подчинялись, проблемы возникали, но не слишком сильные.
Зато за лето стало хуже. Сила бесновалась, стоило её вызвать, контролировать почти не выходило. А когда Айден пытался колдовать, потом ему становилось плохо. В последний раз он пробовал накануне поездки в Академию, а потом пришлось останавливаться у кустов роз. Сегодня голова тоже кружилась, но немного – на самом деле он ожидал худшего.
Он никому не рассказывал. Боялся, его снова отправят в храм, и больше он оттуда уже не выберется. Корона не хотела идти на то, чтобы объявлять о проблемах Айдена, это могло бы показать Равенскортов слабыми. Но выставить жречество желанием Айдена могли бы. А жрецы троны не занимают, значит, короновать можно Роуэна.
– Меня предупредили, – осторожно сказал Саттон, – что у тебя некоторые проблемы с тенями.
Айден окаменел. Что ему рассказали?
– Что после храма тебе сложно их вызывать. Но я вижу, что с этим не так много проблем, как мне намекали.
Какой же он идиот! Ну конечно, с Саттоном поговорили. Может, как раз для этого Дэвиан приезжал лично. Намекнул, что не стоит Айдена сразу пускать с остальными. Если бы не Николас, Айден мог весь год спокойно отсидеться. Может, Саттон даже подучил бы его обузданию теней.
– Не думаю, что есть необходимость в новых тестах, – сказал Саттон. – Ты явно силён. Но я бы хотел узнать твои пожелания о совместных ритуалах.
– Я хочу и впредь работать в связке с Николасом.
Саттон удивился:
– Ты уверен? Ученикам полезно посмотреть на твою силу, но не очень хорошо, если они будут считать тебя или вашу связку… опасной.
Неловко замолчав, Саттон смутился, и тут Айден наконец-то понял. Может, Саттон и не знал всего, но имел представление о проблемах Айдена. Остальные студенты – нет. Что они могли подумать после случившегося? Либо сделают выводы о плохой подготовке Айдена, либо о том, что их связка не очень хороша.
– Такого больше не повторится, – заверил Айден.
Уж он постарается.
Вообще-то вариант с плохой связкой его устраивал. Раз Николас не срабатывался с другими, здесь это тоже никого не удивит и прикроет неопытность Айдена. Но подставлять Николаса почему-то не хотелось.
Теперь, сидя рядом с Николасом в Молельном зале, Айден думал, что тот, похоже, единственный, кто знает тайну Айдена полностью – и его это не смущает.
Когда Николас наконец-то поднялся с пола, Айден последовал за ним, сочтя, что хватит с него молитв. Они оба подошли к жрецу в чёрных кожаных одеждах, который стоял рядом со статуей Безликого и раздавал благословения. Для этого и устраивались моления: студенты должны подумать, как всё бренно, успокоиться в тишине зала и получить немного благословения, которое усмиряло магию аурой смерти. На всякий случай.
Жреца звали Лестер Мэннинг, он преподавал религию, которая уже была в этом году, и гаруспию, искусство предсказания по внутренностям животных. Сегодня должно было пройти вводное занятие, но вместо него Мэннинг выполнял свои обязанности жреца.
Голову скрывал капюшон, лицо – ритуальная маска. Безликий жрец Безликого бога. В одежде из чёрной кожи, потому что с неё легче смывать жертвенную кровь.
Он кивнул Айдену и Николасу, зачерпнул костяной муки из обсидиановой чаши и с короткой молитвой Безликому щедро посыпал им на головы. На светлых волосах Николаса перетёртые в пыль кости почти не были заметны, зато щедро усыпали его плечи в чёрной форменной рубашке, и он с трудом удержался, чтобы не чихнуть.
Не самый ужасный ритуал, как считал Айден. Хотя потом эту пыль приходилось вытряхивать из волос, лучше благословение Безликого, чем очередное жертвоприношение.
Не всегда они заканчивались смертью животных. Иногда пускали кровь людям – например, во время свадебного обряда у молодожёнов делались символические разрезы на руках.
Самыми грозными – и сильными – считались редкие ритуалы Вознесения Жизни. Такие устраивались только по очень значимым событиям. Предполагалось, что следующее Вознесение будет в честь коронации Конрада, а проведёт его Айден.
В главном Молельном зале столичного храма привязали бы лицом вниз добровольную жертву. А потом Айден взрезал бы кожу и плоть под бой ритуальных барабанов, раскрыл ребра и вытащил лёгкие, пока жертва ещё жива. Он бы поднял внутренности, предлагая их Безликому.
Дар крови и жизни, боли и смерти, чтобы освятить правление нового императора.
Шагая по иссиня-чёрному полу Молельного зала, Айден не мог не думать, что на плитах не видно крови, но это он должен был совершать Вознесение Жизни для царственного брата. А теперь что, однажды жрец проведёт такое для него? Айден задумался об этом едва ли не впервые. О том, что «наследный принц» – не только титул.
– Дурацкое благословение, – заявил Николас. – Спасибо обучению в Академии. Я знаю, как сидеть в одной позе несколько часов и делать вид, что тебя это касается.
– А я умею потрошить барана так, что он ещё будет жив, пока ты гадаешь по его внутренностям.
Николас покосился на Айдена, который думал, что этих знаний как-то маловато, если однажды он станет императором. Хотя мысль казалась странной, неправильной, и всерьёз её оценить Айден не мог.
Явно желая отпустить ещё какой-то комментарий, Николас всё-таки оглушительно чихнул.
– Бездна! – он попытался вытряхнуть костяную пыль из волос. – Ненавижу это.
– Благословение Безликого? Так не хочешь быть благословенным?
– У меня аллергия, – буркнул Николас.
Ему пришлось ещё раз чихнуть, чтобы Айден понял, что он вовсе не шутит.
– На кости? – удивился Айден. – У тебя аллергия на кости?
– Конечно, нет! Мэннинг гордится, что у него особая костяная мука, в которую он люпины добавляет. У меня на них аллергия.
Некоторые жрецы использовали разные вещества и действительно ужасно кичились, что у них особый способ перетирания костей. Некоторые даже вместо муки делали клейкую вязкую массу, которой рисовали. Многие добавляли травы для приятного аромата – видимо, так делал и Мэннинг.
– Я в купальню, – заявил Николас. – Иначе ночью спать не будем ни ты, ни я.
– Там же закрыто.
– Из-за аллергии у меня есть ключ и разрешение им пользоваться.
До самых купален Айден не верил Николасу, считая, что тот попросту стащил ключ или перед дверью они снова воспользуются особыми чарами взлома. Они прошли по галереям Академии и спустились в подвал. К этому моменту глаза Николаса действительно покраснели, и он ещё несколько раз чихнул. Ключ у него тоже имелся.
– То есть ты не морочил мне голову, – опешил Айден.
Николас странно на него посмотрел.
– Зачем мне врать, – холодно произнёс он.
– Все врут.
– Зачем?
Вопрос поставил Айдена в тупик.
– На занятии Саттона ты сказал, что я хочу попробовать зачаровать с тобой.
– А ты не хотел? Если не хотел, у тебя было время сказать об этом мне.
Купальни располагались в подвале, и в день, когда они открыты, тут наверняка горели зачарованные лампы. Но это будет завтра, а сегодня в коридоре царили сырость и полумрак. Когда дверь открылась, внутри было темно и угрюмо. Айден ощутил, как Николас послал лёгкий заряд силы, в воздухе чем-то пахнуло, но уловить точное ощущение от силы Айден не успел, слишком уж быстро. Магия пронеслась по зачарованным лампам, зажигая их.
