Мысли о Лорел Эмери его раздражали. Ее страстность и готовность в любой момент уйти – волновали. Ее жажда наживы оставалась глубоко безразлична до того момента, пока она не перешагнет черту и не подставит его. Ее связь с этим делом и Анной бесила. Как будто через интервью она могла заглянуть в его, Грина, душу и увидеть там отражение былой любви, на которую уж кому-кому, а ей претендовать не к лицу. Как будто он становился уязвим. Но это же полный бред? Во-первых, вряд ли Перо стала бы что-то говорить о мальчишке, с которым ее в далеком прошлом связывали короткие, хотя и яркие отношения. Во-вторых, даже если бы Анна упомянула эти отношения, она бы никогда не назвала Грина по имени: это запрещено договором. В-третьих, да даже если бы назвала? Что это меняет через пятнадцать лет? Или уже шестнадцать?

Аксель бережно припарковал мотоцикл, сложил шлем и куртку в кофр, достал оттуда пиджак. Глядя в большое окно, привел себя в порядок, расправил лацканы пиджака, подтянул рукава к локтям. Он выглядел хорошо. Без лишней строгости, но отчужденно. Только вот если не сбавит темп с тренировками, скоро придется менять весь набор рубашек и пиджаков, как делал это полгода назад. Пусть так. Военный режим ему был сейчас жизненно необходим.

Грин фыркнул, бросил на мотоцикл последний взгляд, поднял глаза на мрачное свинцовое небо, улыбнулся своим мыслям и вошел в кафе. Лорел уже сидела за столиком у противоположной стены, которая выходила на внутренний дворик. Окна в пол делали кафешку похожей на большую теплицу. Дизайнер интерьеров славно поработал, и здесь было по-настоящему уютно. А еще – Грин это точно знал – это была одна из тех лежащих на поверхности точек распространения наркоты, которую почему-то не прикрывали. Это не продажа на улице. Следующая ступенька или даже через одну. А что он будет делать, если выяснится, что Эмери – дилер? Эта мысль почему-то страшно развеселила детектива.

Подойдя к журналистке, он опустился в мягкое кресло напротив нее. Лорел цедила смузи и просматривала свои записи. Официантка подлетела к ним прежде, чем Грин успел поздороваться. Он повернул голову, окинул девушку оценивающим взглядом, заказал кофе и снова посмотрел на Лорел, не без удовольствия отмечая, что она закрыла шею повязанным на французский манер шелковым платком.

Он поднял пальцы и прикоснулся к своей шее.

– Там есть что скрывать?

Глаза журналистки редкого оттенка на грани фиалки и лазури вспыхнули.

– А если и так? Извинения не приму.

Он фыркнул.

– Это мы обязательно обсудим позже, Лорел. Спасибо, что пришла.

– Как будто ты оставил мне выбор, – с удивительной выдержкой откликнулась она.

Журналисты и психотерапевты были похожи друг на друга больше, чем готовы это признать. Анна тоже всегда держала лицо. Как будто в ее мире просто не существовало ситуации, в которой женщина даст слабину, снимет маску. Она срослась с этой ролью и была прекрасна в ней. Сейчас Грину казалось, что Лорел тоже срослась. Только вот он знал, что внутри. Уже знал. Несмотря на то что они так и не начали говорить по душам: этого не требовалось. Им обоим друг от друга было нужно совершенно другое.

– Мне нужно поговорить с тобой о жертве и ее последнем интервью.

– Что я получу взамен?

– Я не вызову тебя на допрос официально и не привлеку к делу в качестве свидетельницы.

Ее глаза расширились.

– Что?.. А разве…

– Да. – Детектив кивнул. – Имею полное право.

Лорел помрачнела.

– Я не могу проходить свидетелем, я журналист.

– И именно поэтому мы говорим здесь… – он осекся, когда к столу подошла официантка с ароматным кофе. Проводил ее взглядом и, отставив в сторону чашку, слегка наклонился вперед, – а не в управлении. Именно поэтому я позвонил тебе лично, а не поручил это команде. Именно поэтому ты говоришь со мной. Ты была одной из последних, кто видел жертву живой. Вопрос только, «одной из» или…

В глазах журналистки отразился панический ужас. Она быстро взяла себя в руки, заземлившись с помощью смузи, к которому припала. Аксель следил за тем, как тонкая трубочка касается ее губ. Он прекрасно знал, что Лорел пустит в бой весь свой арсенал соблазнения, лишь бы вывести разговор из официального русла. А еще знал, что она будет искать способ воспользоваться этим разговором для создания нового материала. Знал, и ему было плевать.

– Задавай свои вопросы.

– Начнем с простого. Расскажи про организационную часть интервью. Кто инициатор?

– Мой редактор, – вздохнула девушка вполне естественно, но Грин в ее замешательство не поверил. – Анна Перо приехала, чтобы открыть здесь филиал своей Ассоциации французской школы психоанализа. Проект получил существенное финансирование, в нем оказалось много известных людей, все такое. Они филиал открывали так, как будто это галерея, не меньше. Мы не могли обойти стороной такое событие, поэтому, как только мероприятие поставили в план, я связалась с агентом Анны. Мы согласовали время и список вопросов.

– Когда это было?

– Два месяца точно прошло, – с некоторой задумчивостью ответила Лорел. – Сейчас проверю.

Она достала из сумки кожаный блокнот и пару минут задумчиво его листала, ища нужную запись. Аксель следил за ней, цедя кофе мелкими глотками.

– Вот. У меня в плане стоит: позвонить Готье (так зовут ее ассистента). Это милый француз. Он говорит и по-английски и по-немецки, так что мы быстро нашли общий язык. Я убедила его в том, что приезд Анны должна освещать «Треверберг Таймс», мы же главное издание города.

Про ассистента Готье Карно Грину уже доложили, его наличие не было большим секретом для общественности. Сегодня дозвониться до него не удалось, поставили звонок на завтра.

– И когда ты ему звонила?

– А, прости. Семнадцатого февраля, в понедельник. Не помню во сколько, но точно утром, потому что по понедельникам у меня йога, и я стараюсь распределить задачи «до» и «после» так, чтобы они не обнуляли полуденную тренировку.

– Хорошо.

– Готье должен был появиться за сутки до открытия, – спокойно продолжила Лорел. – А открытие у нас назначено на… двадцать пятое апреля, на следующую пятницу.

Аксель вытащил из внутреннего кармана пиджака маленький блокнот и быстро записал даты.

– Почему она приехала так рано? Ранее чем за неделю.

– Грин, это открытие чертового филиала, а еще научной конференции, растянутой на целую неделю. Это адская прорва работы. Она приехала работать. Мы и интервью-то назначили на пятнадцатое, потому что потом не нашлось времени. У нее был невероятно плотный график. И мне пришлось ждать неделю, чтобы выпустить материал двадцать пятого. Это жестоко по отношению к общественности, но таковы условия.

Это детектив тоже зафиксировал в блокноте.

– Расскажи о докторе Перо. Какой она была в день интервью? Как себя вела? Вы давно знакомы?

– Сколько вопросов, – протянула Лорел, лишь бы что-то сказать.

Аксель видел, что она пыталась выиграть несколько дополнительных минут, чтобы подготовиться, составить речь. Сфальшивить.

– Рекомендую говорить правду, – негромко сказал он. Эмери побледнела, бросила на него испуганный взгляд.

– Зачем ты постригся?

– Захотелось.

– Тебе очень шли длинные волосы. Это так волнующе и сексуально.

– А сейчас не волнующе?

Он перегнулся через стол, глядя ей прямо в глаза, уловил тонкий аромат ее духов.

– Еще как, – с трудом сглотнув, прошептала она. – Это правда, что знание личности жертвы помогает найти того, кто ее убил?

– Во многом да.

– То есть ты спрашиваешь про нее так въедливо только из-за работы?

Аксель откинулся на спинку стула с холодной улыбкой на губах:

– Говори.

– Мы знакомы пару лет точно. Приятная женщина. Оторва та еще. Днем она читала лекции в университете и принимала высокопоставленных пациентов, вечером брала парик, красилась как последняя шлюха и отправлялась в клуб в поисках приключений. Кстати, я познакомилась с тобой во многом благодаря ей. Следила за ней по приказу редактора. Подружками мы не стали, и я не могла просто навязаться на совместные тусовки. Но кто мешает мне выбрать тот же клуб или бар, что она? Она меня ни разу не засекла. Или делала вид, что не засекла.