И в этот момент до него дошло: да это же тот самый лесник! Та нечисть, что убивала ребят!

Воронов резко дернулся вперед, норовя прыгнуть на врага. Стиснуть его шею в могучих руках, и душить. Душить, пока ненавистные глаза не вылезут из орбит. Дернулся – и обмяк. Последним чувством вернулась боль. Боль в жестко стянутых за спиной руках, в слишком сильно заведенных назад плечах, и в икрах ног, в которые врезалась веревка, пережимая мышцы.

Мужик, уже не пряча ухмылки, выдохнул Тарасу в лицо струю вонючего дыма.

– О! Оклемался! Как голова-то? Не болит?

Тарас старался не показать, насколько хреново ему на самом деле. И не только физически, но и морально. Убивать он его пришел, ага. Команда из трех подготовленных профессионалов не смогла справиться с одним противником. И ладно бы, противник был достойным, а то… Колхозник какой-то! И он сам хорош тоже. Командир, блин! Пришел за парней поквитаться, и огреб лопатой по голове. И смех, и грех! Ангел мщения недоделанный! Нужно потянуть время. Рязанцев наверняка видел все со своей позиции, и сейчас подбирается к избе. В этот момент блуждающий взгляд старшего лейтенанта зафиксировался на предмете, никак не вязавшемся с окружающей обстановкой. В углу, прислоненный к хромоногому табурету стоял… Винторез ВСС! Воронов сглотнул. Да… Стало быть, не придет уже на выручку к нему сержант Рязанцев. Но как?

– Мне вот одно интересно – продолжал между тем мужик. – Нахрена вы презервативы эти понапяливали? – Он пнул ногой валявшийся небрежным комком комплект ОЗК. Только сейчас до Тараса дошло, что ни «химзы», ни разгрузки на нем нет.

– Радиация! – испуганно выдохнул он. Черт, черт, черт! Даже выпутайся он сейчас из этой передряги – он не выживет! Ему предстоит сдохнуть от лучевой болезни, изойдя кровавым поносом!

– Что? – Впервые на лице лесника отразились какие-то эмоции. – Что ты сказал? Радиация? – Глаза лесника округлились донельзя. Еще секунда – и он скрючился в приступе дикого смеха. Хохоча, он звонко лупил себя по ляжкам. Точно, сумасшедший.

– Радиация! Ой, я не могу! Какая, нафиг, радиация? Тебе кто эту сказку рассказал? – Внезапно его лицо стало серьезным, и он вплотную приблизился к связанному старшему лейтенанту.

– Вы че там, в своем бункере, совсем двинутые? Какая радиация, придурок? Ближайшая бомба упала где? В Иркутске? В Новосибирске? В Улан-Удэ? Ты ж, вроде, военный, паря? Что ты мне тут вкручиваешь? Какая радиация? На, смотри! – Резко метнувшись к одной из полок, лесник схватил что-то оттуда, и сунул прямо в лицо Тарасу. Резкий толчок чем-то угловатым разбил старшему лейтенанту губу. Теплая струйка побежала по щеке. Когда проморгался, смог прочесть выцветшие буквы на корпусе: «Радэкс».

– Хочешь проверить, сколько ты хапанул здесь? Давай посмотрим! – С энтузиазмом одержимого, лесник стал водить радиометром вокруг тела старлея.

– Здесь? Не пищит! А здесь? Здесь тоже не пищит! Нет, ну ты только глянь! И здесь молчит! Ну! Убедился? Че молчишь?!

– Полковник, с-с-ука! Вернусь – убью! – именно в этот момент в голове у Тараса щелкнуло, и кусочки паззла, наконец, сложились в общую картинку.

– Кого ты там мочить собрался, убивец? – Лесник заинтересованно нагнулся к Воронову. – Ну!

И старший лейтенант сломался. Страшное открытие, будто камнем ударило его. Сначала спеша и запинаясь, а потом все спокойнее, он выложил леснику все. Начиная с сигнала «Ядерная атака» и до последних событий.

– Да, красавец ваш полковник, сказать нечего! – Лесник хохотал до слез. – И че, вы все, в натуре, там повелись? Ой, не, не отвечай, че-то мне и так хреновенько сделалось! Да, повеселил, брат лихой, повеселил, ничего не скажешь!

Тарас уныло смотрел на затянувшееся веселье своего «гостеприимного» хозяина. Когда, в процессе рассказа, Воронов выразительно поглядел на стоящее в углу ведро с водой, не прекращающий веселиться хозяин отстегнул от пояса флягу, и дал старлею напиться, взамен потребовав указать, где находятся вентиляционные шахты, и главный и резервный входы в бункер. Тарас безвольно согласился, и отметил на засаленной карте необходимые места. Лесник посерьезнел, и теперь задумчиво расхаживал взад-вперед по пристройке, задумчиво бормоча что-то себе под нос. Тарас смирился уже со всем. И с ложью полковника, и со своим пленением. А возможно и со скорой гибелью. Лишь один вопрос не давал ему покоя.

– Зачем ты все это делал? Зачем ты убивал их? Ведь… Ведь у тебя здесь было все для выживания!

Лесник усмехнулся.

– Нет, не все, ошибаешься. Ботинок у меня не было моего размера. Кстати, ты какой носишь? – В этот момент напускная улыбка сползла с испещренного шрамами лица лесника.

– Ты очень четко подметил. «Для выживания». Для выживания – было. А вот то, чем я жил – у меня отняли!

Лесник вдруг перешел на крик, и Воронов дернулся. Да он пьяный! Или сумасшедший? Или и то, и другое?

– Ты и такие, как ты – вы во всем виноваты. Вы! Больше никто! Это вы, уроды, все устроили и спрятались в свои норы. Спрятались и сидели там! На всем готовом!

Искаженное лицо все ближе приближалось к опешившему старлею. На его лицо попадала брызжущая изо рта сумасшедшего слюна, а от жуткой вони самосада и подгнивающих зубов уже было невозможно дышать. Тарас с трудом отвернул голову, и выдавил из себя:

– Но при чем тут я? Я в таком же положении, как и ты!

– Ты? Да не смеши меня! Именно ты, и те, кому ты служишь развязали эту войну. Именно вы забрали миллиарды жизней, а сами трусливо попрятались в бункера и убежища. Все эти годы ты хоть в чем-нибудь нуждался? Ты не выглядишь изможденным! А я вынужден был голодать неделями, отдавал беременной жене последние куски гребанного мутантского мяса, чтобы она и моя дочь имели шанс жить! Ты не накручивал в отчаянии десятки километров по морозу, в дырявых валенках, отмораживая пальцы, надеясь, что может быть, ну хотя бы вон в том дальнем силке что-то окажется! Что-то, что сможет продлить моей семье это жалкое существование, по ошибке называемое жизнью. Когда ты хотел есть – ты шел и брал еду! Именно из-за вас и ваших дебильных законов, те, кого в расход пускать надо, а не кормить за счет государства, вырвались на свободу! Из-за вас они пришли в мой дом! Из-за вас я потерял все, ради чего стоило жить! Так какое право на жизнь после этого имеете вы?

Выговорившись, лесник немного успокоился. Достал откуда-то из-за пазухи кисет, оторвал полоску от газетного листа, аккуратно насыпал на нее табак, и. смочив слюной, стал сворачивать очередную самокрутку. Руки у него дрожали. Наконец ему это удалось. Порывшись в карманах, он достал обломок охотничьей спички, и, чиркнув ею о полоску металла, которым была обита изнутри дверь, жадно затянулся. Надсадно закашлялся, затянулся вновь и изучающе посмотрел на Тараса.

– Знаешь, а я ведь когда-то готовился стать хирургом. Совсем немного оставалось доучиться. И вот мучил меня постоянно один вопрос: если человеку аккуратно ампутировать руки и ноги, а потом, поменять их местами, приживутся конечности? А? Как ты думаешь?

Тарас похолодел. Этот человек и впрямь сумасшедший! Почему-то он сейчас не сомневался в том, что псих не шутит. Что и вправду собирается сделать то, о чем говорит. Лесник, между тем продолжал:

– Представляешь, просыпаешься ты с утра, а у тебя руки – из жопы растут! Прикинь? А ноги прямо под носом подванивают! Вот незадача-то, а? – Постепенно безумец опять входил в раж.

– А что? Давай эксперимент такой проведем? Ты ведь никуда не спешишь? Ты не бойся, я все аккуратно сделаю! Артерии посшиваю, вены, там… Не, ну, может, немного крови ты и потеряешь, но ты ведь вон какой кабан! Ты и не заметишь, правда? Так, что нам понадобится?

Лесник отошел к полкам и начал увлеченно копаться в наваленном на них добре. Именно в этот момент толстая деревянная дверь, обитая полосами железа, взорвалась щепками. Засов, не выдержав нагрузки, просто лопнул, на месте вырванной доски возникла мощная, когтистая лапа, покрытая густой шерстью. За дверью раздался недовольный рев, лапа рванулась назад. От сильного рывка дверь сорвало с петель. Послышался треск досок, и в пристройку сунулась огромная коричневая голова. Взревев еще раз, монстр рванулся вперед, дверной проем затрещал, разламываемый мощными плечами, и в пристройку ввалилось Нечто.