Цитата отходит на второй план. Пока что я сделал всё, что мог. Теперь надо только дождаться, когда Егор и Виктор выполнят мои поручения, а уже затем приступать к дальнейшим действиям. План у меня есть.

Я весь день как на иголках. Мама тоже, ведь Марина и ей сообщила о собрании.

После обеда садимся в мамин Эльбрус и едем.

— Ты правда думаешь, что он решил нас вернуть? — спрашивает она.

— Если б он хотел оставить нас изгоями, зачем тогда совет? — задаю риторический, по моему мнению, вопрос. — Загвоздка в том, что это именно совет. Дедушка, похоже, не хочет единолично принимать решение.

— Это на него непохоже, — бормочет Анна.

— Наверное. Ты лучше его знаешь.

— Он всегда сам всё решал, и ему было плевать, что подумают остальные. Например, когда он составил указ о твоём признании, то никого не спросил.

— Возможно, дело в том, что он понимает — ему недолго осталось, — задумчиво говорю я, глядя в окно.

— Саша! Что ты такое говоришь?

— Ну прости. Он стар и может умереть в любой день. Сама знаешь.

— Знаю, — хмуро соглашается мать.

— И когда он умрёт, его единоличное решение могут послать подальше и снова объявить нас изгоями. Поэтому он хочет, чтобы вся семья нас приняла. Это лишь мои предположения, но других резонов я не вижу.

— А ты, наверное, прав, — подумав, соглашается мама и тяжело вздыхает. — Что ж, приедем и узнаем.

Собственно, скоро мы добираемся до поместья. Гвардеец на воротах жестом просит остановиться и наклоняется к окну:

— Добрый день, господин, госпожа. Его сиятельство князь велел передать, что семейное собрание состоится в старом поместье. Вы знаете дорогу?

— Да, — кивает мама.

Гвардеец машет рукой, чтобы нам открыли ворота, и отходит от автомобиля.

— Что за старое поместье? — спрашиваю я.

— Его построил наш далёкий предок. Триста лет назад.

— Ничего себе. Оно до сих пор стоит?

— Да, но почти не используется. Скорее как памятник рода.

Проезжаем мимо главного здания и хозяйственных построек. Оказываемся в настоящем лесу, катимся вдоль озера, на котором плавают дикие гуси. А я вдруг понимаю, что земли имения гораздо обширнее, чем мне казалось. Здесь несколько гектаров, как минимум.

И вот, наконец, показывается старое поместье. Оно действительно, чёрт возьми, выглядит старым. Замшелый кирпич, деревянные рамы на окнах, непривычная архитектура. Стоящие возле здания современные автомобили выглядят чуждо.

Судя по количеству автомобилей, все уже на месте. Узнаю Эльбрус Виталия и Волгу Максима. Чёрный внедорожник с министерскими номерами наверняка принадлежит Алексею. Красный кабриолет, возможно, Евгении. А вот чей это грязный синий пикап — понятия не имею. Выглядит убого на фоне остальных машин.

Мама паркуется с краю и глушит мотор. Замечаю, что у неё дрожат руки. У меня самого в горле стоит комок и потеют ладони. Но я должен сохранять внешнюю непоколебимость.

— Послушай, мам, — беру обе её руки в свои. — Я уверен, что всё будет хорошо. Мы с тобой проделали большую работу. Заявили своё право зваться членами семьи. Отразили атаку Жарова, подняли Астетику, наказали Белозерскую. Я открыл свой бизнес. Виталий по секрету сказал, что дедушка мной доволен.

— А все остальные? — мама бросает взгляд на ряд автомобилей.

— Скоро узнаем. Что бы ни случилось, веди себя достойно. Даже если нас оставят изгоями — плевать. Я всё равно сделаю так, что мы будем жить богато и счастливо. Верь мне.

— Верю, — сквозь силу улыбается мама.

— Точно веришь?

— Точно. Ты… — Анна запинается, пару секунд собирается с духом. — Ты сейчас очень похож на своего отца.

— Ты меня убиваешь, — я усмехаюсь. — Сейчас точно не время для разговора о нём.

— Может быть, сейчас как раз самое время.

— Хочешь рассказать, кто он?

Поколебавшись, мама забирает руки и качает головой.

— Нет, прости. Не могу. Ты прав, давай не будем об этом.

— Хорошо. Тогда идём, — бросаю взгляд на смартфон. — До собрания ещё двадцать минут, но, похоже, нас уже все ждут.

Выходим из автомобиля и направляемся к крыльцу. Непривычно, что рядом нет гвардейцев. Они стоят оцеплением на приличном расстоянии от дома.

Внутри, в коридорах, также нет ни одного бойца. Только престарелый слуга, который провожает нас в нужную комнату.

Это круглый зал с круглым же столом. Здесь все члены семьи, кроме маленькой Марьяны, дочери Алексея и Евгении.

Когда мы с мамой входим, все замолкают и смотрят на нас. Меня нелегко смутить, но в этот момент я ощущаю себя по-настоящему неловко. Наверное, впервые в этой жизни.

— Добрый вечер всем, — говорю я и отдельно кланяюсь дедушке: — Добрый вечер, ваше сиятельство.

Мама молча кланяется одновременно со мной.

— Здравствуйте, — сухо отвечает князь. Остальные молчат. — Хорошо, что вы уже приехали. Через пять минут начнём.

— Отец, могу я… — начинает мама.

— Никаких вопросов, Анна, — властно прерывает её Григорий. — Скоро всё начнётся.

После этого он возвращается к разговору с Юрием. Мама, украдкой вздохнув, садится за стол. Замечаю, что на нём искусно вырезан герб Грозиных. А на стенах висят портреты суровых мужчин — надо полагать, князья прошлого, мои предки.

В зале плотно задёрнуты шторы, но электричество не горит. Вместо него пространство освещают десятки свечей. Это добавляет происходящему таинственности и средневекового величия.

Ко мне подходит молодой мужчина с длинными, растрёпанными светлыми волосами, одетый в спортивную куртку. Выглядит совсем не так, как остальные Грозины.

Кажется, теперь я знаю, кому принадлежит убитый синий пикап.

— Ну привет, — незнакомец с улыбкой пожимает мне руку.

— Здравствуй.

— Дмитрий. Сын его сиятельства Алексея от первого брака.

— Рад знакомству.

— Ты всегда такой серьёзный? — ухмыляется Дмитрий. — Под деда косишь?

— Я такой, какой есть.

Дмитрий цокает языком, окидывая меня взглядом снизу доверху.

— Ну надо же. Ещё и гордый, как тридцать три павлина.

— Вовсе нет, — пожимаю плечами. — Не видел тебя на закрытом ужине князя, Дмитрий.

— Я подобные высокомерные мероприятия не посещаю. Еле как на приём меня затащили. И вообще… — не договорив, он встряхивает копной волос и широко улыбается. — Но вот сегодня вынужден был приехать. Знаешь, зачем мы собрались?

— Догадываюсь.

— Класс. Я всё равно не хотел рассказывать. Пусть будет сюрприз.

Подмигнув мне, он отходит к столу. По пути достаёт из кармана электронную сигарету и делает затяжку, следом выпуская большой клуб сладкого дыма.

— Дима, здесь не курят, — говорит ему чинно сидящий за столом Алексей.

— Это ж электронка, па.

— Дмитрий! — резко вмешивается князь. — Прояви уважение к дому предков.

— Да, конечно. Пардоньте, ваше сиятельство.

Дима убирает электронку в карман и вальяжно раскидывается на свободном стуле.

Любопытный персонаж. На приёме я не обратил на него особого внимания. Оказывается, он что-то вроде бунтаря в семье. Странно, ведь ему уже должно быть ближе к тридцати, а ведёт себя как подросток.

Григорий с Юрием заканчивают разговор. Князь хлопает в ладоши и громко объявляет:

— Семья! Давайте начнём. Я прошу всех занять места за столом и соблюдать тишину.

Сажусь рядом с мамой, выпрямив спину. Оглядываю всех собравшихся.

Князь Григорий. Юрий со своей женой Татьяной. Максим. Виталий. Младший брат князя Алексей, Евгения и Дмитрий.

И мы с мамой.

Все действительно молчат, а князь не торопится. Встав во главе стола, он задумчиво глядит на герб и поглаживает бороду, будто раздумывая, с чего начать.

Так тихо, что можно расслышать, как горят свечи.

В воздухе витает напряжение. Я безуспешно пытаюсь проглотить комок в горле, но сохраняю невозмутимый вид.

— Итак, — начинает дедушка. — Впервые за долгое время я созвал семейный совет. Мы должны решить важнейший вопрос, от которого много зависит.