Много ли можно успеть сделать, узнать, изменить за два месяца? Хоть я, как и все юноши моего возраста и времени, горел надеждами и источал максимализм, никак не мог предполагать, что за каких-то два месяца изменится не только моя жизнь, но и всё то привычное, что я знал.

Именно об этом я размышлял, сидя на бетонной мостовой незнакомого мне города. Вернее, город как раз был знакомый – всё тот же Чикаго, суровый, неприветливый, но, несомненно, узнаваемый. Небоскрёбы так же нависали над проезжей частью, люди спешили по делам, погружённые в свои мысли и не замечающие ничего вокруг.

На этом, увы, знакомое заканчивалось. Люди были одеты слишком пёстро – даже деловые костюмы были сплошь кричащих цветов: мужчина в пиджаке василькового оттенка синего прошёл мимо меня, и я разглядел на его галстуке изображения лам! Они весело перепрыгивали через радуги с пучками травы в зубах. У нас бы такого чудака подняли на смех, и единственной работой для него стали бы выступления в цирке!

Ещё одной странностью было то, что многие прохожие говорили сами с собой. Некоторые прикладывали к уху что-то напоминающее портсигар или коробку от табака, только более вытянутую, а другие не делали и этого, сотрясая пустой воздух. Может, это какие-то устройства для общения? В любом случае, прежде ничего подобного я не видел.

Со всех сторон доносились запахи еды – наступило обеденное время, служащие высыпали на улицу и постепенно заполняли уличные кафетерии, заманивающие посетителей броскими вывесками: «комплексный обед всего за 3.99!», «при заказе двух блюд лимонад в подарок» и тому подобное. Желудок неприятно скрутило – в последний раз я ел вчера, на семейном обеде, а это значит, что прошло уже больше двадцати часов. Недостаточно, чтобы умереть от голода, но достаточно, чтоб заработать язву.

Всю ночь я бродил по улицам полупустого города, совершенно не понимая, где я нахожусь и как сюда попал. Наверное, только алкоголь, ещё бродивший в моей крови, не дал мне замёрзнуть. К утру чувство растерянности прошло: я отчётливо понял, что нахожусь в будущем, как бы бредово это ни звучало.

Оглядевшись, я понял, что все места за столиками уже заняты, поэтому, убедившись в том, что у меня в кармане есть пара потрёпанных двадцаток, направился к очереди возле небольшой уличной палатки с едой на вынос. На картинках, украшающих белый фургон, были изображены разнообразные сендвичи, и я наугад выбрал два самых дорогих, надеясь, что они окажутся вкусными, и привычную бутылку колы. Хоть что-то в этом странном месте оставалось знакомым. Протянув девушке за кассой смятую купюру, я увидел на её лице лёгкое замешательство.

– Не волнуйтесь, мэм, она в порядке, просто слегка помялась, вот, – я поспешил разгладить двадцатку пальцами, возвращая её на прилавок.

– Я, эм… Боюсь, мы не принимаем такие доллары, – растерянно произнесла продавщица. – Сможете расплатиться картой?

– Картой? – недоумённо переспросил я. – Какой картой?

– Да любой банковской картой, наш терминал принимает все виды, – она улыбнулась, протягивая мне странного вида устройство с кнопками и небольшим окошком. Очередь за моей спиной начала заметно нервничать.

– Нет у меня никаких карт банков, я не банкир! – я чувствовал себя крайне неловко. – А что не так с моими деньгами, они подлинные, уверяю вас!

– Я не сомневаюсь, сэр, но они вышли из обращения ещё в прошлом веке! – не выдержала девушка. – Поэтому, если у вас нет карты или других наличных, пожалуйста, не задерживайте очередь.

Бросив разочарованный взгляд на сочные сендвичи, я послушно отошёл в сторону под неодобрительный шёпот стоящих в очереди людей.

– Простите, а какой сегодня день? – растерянно спросил я у мужчины, стоявшего за мной.

– Среда, – он подозрительно посмотрел на меня. – Среда, четырнадцатое сентября две тысячи пятого года, а что?

Две тысячи пятый год… Чёрт, ну и в переделку я попал!

Я огляделся вокруг, решая, куда мне отправиться дальше, когда услышал женские крики, доносящиеся из переулка с левой стороны от меня. Не раздумывая, я бросился туда, вспоминая, что в Чикаго орудует мафия. Не то что бы я планировал перейти дорогу местным мафиози, но и девушку в беде бросить не мог, так уж меня воспитали. Едва я приблизился к повороту в переулок, как оттуда выскочили двое парней, на вид крепких, но было видно, что они немногим младше меня. Один из них сжимал в руке дамскую сумочку ярко-жёлтого цвета. Я перегородил им дорогу.

– Не думаю, что это твоё, – жёстко произнёс я, кивком указывая на сумочку в его руке.

– Сзади! – крик девушки заставил меня обернуться, и, как оказалось, весьма вовремя: второй грабитель поднял с земли камень и уже приготовился ударить меня им по голове, но я успел увернуться, поэтому острый край булыжника лишь слегка рассёк мне скулу. Лишившись точки опоры, нападавший потерял равновесие и пролетел мимо меня, врезавшись в металлические бочки, которые с грохотом рухнули и покатились на проезжую часть, привлекая внимание прохожих.

Я обернулся, чтобы убедиться, что девушка в порядке, когда краем глаза заметил, что подонок, укравший сумочку, уже почти скрылся за поворотом. Торопливо бросившись вслед за ним, я в последний момент успел схватить его за шиворот. Развернувшись, он обрушил кулак прямо на мой нос, откуда тотчас же брызнула кровь. Невзирая на боль, резкой вспышкой затуманившей моё сознание, я ударил обидчика по скуле, и она хрустнула под моими костяшками. Грязно выругавшись, парень выпустил сумку из рук, убегая прочь. Ещё несколько секунд я смотрел ему вслед, чтобы убедиться, что он не решит вернуться с подмогой.

Прохожие предложили вызвать полицию и скорую помощь, но я остановил их, заверив, что со мной и девушкой всё в порядке. Не хватало мне полиции, которая наверняка спросит мои документы, а у меня просто-напросто нет.

Немного поглазев, люди снова заспешили по своим делам, а я, подхватив с земли сумочку – причину инцидента, направился к девушке. Она стояла, согнувшись, уперев ладони в колени и тяжело дыша. Лицо было скрыто за густыми тёмными волосами, которые дрожали в такт её дыханию. Услышав мои приближающиеся шаги, девушка встрепенулась.

– Не бойся, я не трону тебя, – произнёс я. – Вот. – Я протянул сумку и осторожно поставил рядом с ней.

– Спасибо, – произнесла она, всё так же не поднимая головы. – Когда я нервничаю, мне становится тяжело дышать, сейчас это пройдёт, – объяснила она и протянула ладонь в останавливающем жесте.

– Я могу помочь тебе? – возможно, стоило вызвать девушке врача, но я понятия не имел, как это сделать здесь.

– Ты уже помог, – она наконец подняла голову и благодарно улыбнулась мне.

Её лицо было похоже на лица девушек с картин французских художников восемнадцатого века: светлая, почти белая кожа, большие карие глаза, прикрытые густыми ресницами, тонкий носик и розовые, слегка выпуклые губы. На щеках её горел румянец, и я поймал себя на мысли, что бессовестно пялюсь на неё. Мне тут же стало стыдно за свой поступок. Я отвёл взгляд, пробормотав что-то нечленораздельное.