В конце концов Тим обнаружил себя за столом лицом к телевиду, рядом с которым на столике лежала электронная книга – в мирском, понятно, варианте, то есть такая, которую и читать можно, и внимать ей. Читать-то люди по большей части не очень привычные, а вот послушать, как тебе диктор или дикторша хорошо поставленными голосами декламируют что-то интересное, – так это почему бы и нет? Тиму любопытно стало, он поднялся из-за стола, взял книгу и включил. Экран размером с ладонь разгорелся, высветились изображения книжных полок, под каждой надпись крошечными буквами: приключения, детективы, фантастика, любовные романы, историческая литература, жития святых. Он удивился. Это что же, Катька такое читает… то есть слушает? Ладно бы еще любовные романы, но про историю с житием святых? Открыл «полку» с фантастикой, поглядел названия файлов: «Хроники Диких Земель», «Звездная сеча», «Дадалова тьма», «Воин межсфирии»… Заинтересовавшись, раскрыл последний файл, но не в аудиорежиме, а в текстовом. На сером экране возникла аннотация. «Послушник и герой – понятия не совместимые? Как бы не так! Не знал Сфирослав Стигмат, что судьбой уготовано ему стать звездным воином и сразиться с ордой кочевников, пришедших из темных глубин межсфирии. Чтобы одолеть вражье воинство, надобно собрать Сфирославу великий Посох Метатрола. В незапамятные времена Посох был разобран на части, а те спрятаны на семи сфирах…» Это что, космофэнтези какое-то? Тимур открыл следующую страницу, хмурясь, стал читать начало романа:

«– Почему ты волнуешься? – резко обернулся отрок.

Врасплох он ее не застал.

– Я? – Монахиня удивленно изогнула тонкую черную бровь.

Отрок смутился.

– Я чувствую. Ты же знаешь, я отчетливо чувствую ауру.

Монахиня едва заметно улыбнулась. Совсем чуть-чуть, уголками губ, буквально заставив его искать улыбку на своем красивом, тонком лице.

– В тебе заложена огромная сила, Сфирослав…»

Господи всемогущий, что это такое? Тонкая бровь на тонком лице, где буквально приходится искать улыбку… Тим, прикусив губу, чтобы не рассмеяться, поспешно закрыл файл. А ведь грешен – до поступления в САВКС и сам подобное, бывало, читал, то есть больше слушал. Вот оно как: когда высоким языком овладеешь, когда постигнешь, пусть даже в небольшой мере, дивность словесных хитросплетений, кою дарует истинный литературный язык, тогда уже несусветные тексты книжек, писанных пошлым широкорусом, в голову ну никак не лезут, только слух насилуют и гнетут мозг.

Он повернулся – мама с Катькой уже расставляли посуду. Дед выбрался из каморки, скрипнул стулом, придвигаясь к столу. Повел носом и полез в карман за платочком – очки тереть.

– Что это у тебя? – спросил, подслеповато щурясь.

– Электронная бука. Катя, это твоя?

Тим показал устройство, Катька глянула и мотнула головой.

– Не, я не люблю, мне телевид интереснее.

– Это наше с дедушкой, Тима, – пояснила мама. – Купили вот недавно. Я жития святых читаю и приключения иногда, а он – историческое с детективами.

– А фантастика с любовными романами? – усмехнулся Тимур. Открыл другую «полку» и стал читать названия файлов: «Грезы святой любви», «Послушница из Святогорска», «Томление», «Цветок и пламя», «Неизбывная страсть».

Мать улыбнулась, поставила салатницу.

– А это я Катерину пыталась к чтению приохотить, к слушанию то есть. Не хочет она…

– А где ж файлы берете? Книжки то есть?

– Так из этой… – мама ушла на кухню, голос донесся оттуда. – Из Книгии, значит. Это в… – она замолчала.

– В сфиронете они книги свои покупают, – вставила Катька, раскладывая ножи с вилками. – А мне налог плати… Деда, объясни ты лучше.

Дед степенно надел очки на нос.

– В сфиронете, Тимур Иванович, имеются всякие сообщества по интересам, и среди них одно, называемое Книгией. Появилось, как раз когда ты в Академию поступал. Мы с мамой твоей культурный налог с позапрошлого месяца платить стали, и теперь имеем право оттуда файлы брать. Там всякие произведения размещаются в базе, первые десять страниц выставляется на личинах Книгии. Граждане читают их… Понравилось, хочешь дальше – берешь себе произведение. За месяц можешь набрать столько, сколько платишь налога. А из него часть достатка идет Книгии, часть Укладу, а часть переводится на карточки авторов. Чьих текстов больше набрали – тому больше и идет.

– По первым десяти страницам не всегда и определишь, – неуверенно возразил Тимур, но вспомнил «Воина межсфирии» и подумал: нет, в большинстве книг не то что по первым страницам – по первым строчкам ясно становится, следует дальше читать или нет.

– Определишь, еще как определишь, – возразил дед. – И потом, там «клубы по интересам» с читательской, понимаешь, экспертизой. Вступил в клуб, ну и смотришь на чужие отзывы, это тоже помогает.

– А почему сразу писателю на карточку достаток не переводить? – спросил Тим.

– Ну, брат… а издатели чем заниматься будут? Они ж тогда из схемы выпадают, зачем они нужны? А так они подсуетились, закон протолкнули про культурный налог. Да и потом, надо ведь чтоб централизованно, чтобы за порядком кто-то следил.

– Хорошая система, – одобрил Тимур. – Хотя вот… А если кто захочет книгу, которую скачал, в сфиронет выложить? Ну, так, чтобы его потом все бесплатно могли на свою буку залить?

– Во! – дед со значением поднял указательный палец. – Спрашиваешь: что мешает пользователю выложить оплаченное произведение в открытый доступ? Отвечаю: жадность, эгоизм, в конце концов – воспитание. Любая технология может быть вредна, пока общество не освоит ее, разумеешь, Тимур Иванович? Историю учил? Вон книгопечатание – уж на что, казалось бы, мирное дело, но когда появилось оно, следствием стала Реформация и миллионы смертей. Так о чем я? Да! Музыкальная, книжная и прочие культурно-коммерческие сети давно освоены, то есть люди психологически приняли эту технологию. Это что значит? Значит – ну кому взбредет в голову забесплатно раздать текст, за который уплачено кровным достатком? Для большинства это психологически немыслимо, ну как голому на улицу выйти…

– Ну, садитесь уже, – перебила мама, входя в комнату с большим блюдом в руках. – Положи буку, Тимоша, давай за стол.

Тимура во главе стола определили, мать уселась рядом, а Катерина медленно, с должным почтением, включила первый канал и тоже подсела к столу. В телевиде звенел колокол Храма Мира, камера объезжала его снизу по кругу, и благой звон лился с экрана. Они притихли, и слышно стало, как у соседей за стенкой тоже звенят, переливаются колокола первого канала… Все верославные, весь Уклад нынче первый канал ловит. Он – бесплатный, чтоб каждому досталась толика колокольного звона Храма. Это как блинная – где б ты ни был, везде отыщешь привычное, доброе. Везде ты дома. Уклад – наш общий дом.

«Всевечный, един и неделим, не родил и не был рожден, и не был равен Ему ни один, нет вечного, кроме Всевечного, а Старец Кадмон – Посланник Его…» – прозвучал, вплетаясь в стройный звон, сочный гулкий голос. Тим развернулся к образам в углу, глядя на мерно пульсирующий огонек диода, зашептал вслед за диктором молитву. Почувствовал: затеплилось в груди, будто лампадка зажглась там. Его бесхитростное слово, соединясь с тысячами голосов прочих верующих, окрепло и полетело к Изножию, вознеслось над сфирой, устремившись к Каабе Небесной, мимо ветвей Сидры… И стало радостно да спокойно.

Стих голос в телевиде, колокола перестали звонить, но тихий отзвук еще висел над миром. Тимур очень любил эти секунды, когда молитва сказана, и дух летит над сфирой, и догорает, дотаивает перезвон уже замерших колоколов… Это и есть прекрасное! А Катька, суетная, простая душа, не дала дозвучать колокольному эху – затараторила, загремела посудой, стала раскладывать снедь по тарелкам. И мать тоже: «Ты ешь, ешь, этого в училище, небось, не давали». Тим поглядел в тарелку: да, такого и впрямь не было. Телесная пища положена послушнику простая, здоровая и калорийная, но и духовного питания – в избытке. Разве мыслимо выпускнику САВКСа не дослушать, как колокольный звон в душе переливается? Но Катька – мирская, и всегда мирской была. И мать такая же, какой с них спрос. Да и дед вон уже себе накладывает. Мать тем временем с гордостью объясняла, что в тарелках лежит, да как яства на «блошке» достаются. Мирская гордость, но добрая, а значит, допустимая. Блаженны нищие духом, ибо их есть царство Всевечного. Тим ненадолго зажмурился, чтоб ушли все эти мысли, мешающие общаться с семьей, раскрыл глаза и стал слушать, о чем говорят за столом.