– Не знаю, – сказал мой наставник, – ты мне во искупление грехов моих послан.
Первая командировка. Содомская расплата
Я лежал на деревянной лежанке в доме Лота и размышлял, как из двух человек появилось то население, которое есть сейчас и как оно соответствовало тем правилам морали, которые насаждаются среди населения.
Ветхий Завет рассказывает о том, что Бог сотворил сначала Адама из праха земного, а потом сотворил Еву из ребра Адама. Все люди на Земле являются их потомками. Об этом сказано и в Библии. «От одной крови Он произвел род человеческий для обитания по всему лицу земли». «И нарек Адам имя жене своей – Ева, ибо она стала матерью всех живущих». Все являются родственниками!
Адам прожил девятьсот тридцать лет: «Всех же дней жизни Адамовой было девятьсот тридцать лет; и он умер».
У Адама и Евы было множество сыновей и дочерей. Еврейский историк Джозэфус писал: «Число детей Адама и Евы согласно тому, что говорит древняя традиция, было тридцать три сына и двадцать три дочери».
На самом деле их было больше. Одна русская женщина, жившая в начала 19 века, за 63 года родила 58 детей. А сколько родила Ева почти за тысячу лет жизни? Очень много.
И это является точкой отсчета народонаселения Земли. Потом все пошло по принципу цепной реакции. Мужчины стали брать в жены своих сестер, других близких родственников и стали плодиться, перемешивая кровь и степени родства.
Как говорится, в этом деле не обошлось и без уродов. И все началось с того, что Каин убил Авеля.
И началась такая вакханалия в половых отношениях, что хоть святых выноси. Половая распущенность приняла такие размеры, что в 1656 году от сотворения мира пришлось провести Всемирный потоп и перетопить в бурных водах всех инцестолюбцев и мужеложцев с лесбиянками. После потопа остался только праведник и прямой потомок Адама Ной со своей семьей и вот от этих праведников в числе восьми человек (сам Ной, его жена, сыновья Сим, Хам и Иафет с женами) снова начался род человеческий. И все равно нравы людей изменились до того же порога, какой был до начала Всемирного потопа. То есть, что с людьми ни делай, они так же погрязнут в блуде и бесчестии.
А потом пришел Моисей и запретил жениться на близких родственниках, но это было через две с половиной тысячи лет, после того, как им был сотворен Адам. Но до этого пришли мы, чтобы разобраться с тем, что делается в городе Содоме.
Мои размышления перед сном прервали крики людей, доносившихся из-за стен ограды:
– Лот, выводи к нам своих гостей, мы их опробуем и скажем, насколько они хороши.
Вышедший Лот стал уговаривать собравшихся пойти по домам или взять себе на утеху его дочерей, которые еще не пробовали мужских ласк и проникновений.
– Сношай сам своих дочерей, – кричали собравшиеся мужчины, – выводи к нам своих гостей!
Я поднялся и кивнул своим путникам:
– Киньте в них пару свето-шумовых гранат, пусть успокоятся и подумают, кто они такие и что их ждет.
Раздавшиеся взрывы оглушили и ослепили собравшихся. Они пошли в разные стороны, не понимая, что с ними такое случилось.
Я собрал всю семью Лота и объявил, что до рассвета они должны покинуть город и укрыться в горах, потому что Содом приговорен к разрушению за нечестивость их жителей.
– Как же мы унесем все свое имущество? – вопрошала жена Лота. Она была экономна и хозяйственна, а большие стада ее мужа приносили семье хороший доход.
– Возьмете только самое необходимое, – сказал я, – и бегите не оглядываясь. Горе тому, кто обернется назад, а Председатель позаботится о вас.
Мы проводили их к городской стене и помогли спуститься по веревкам. Луна слабо пробивалась сквозь тучи и тени беженцев скоро скрылись во мгле.
В самом центре города еще веселились пришедшие в себя от взрывов прелюбодейцы, а мы уже минировали нефтяные и газовые разломы, ставя часовые механизмы на четыре часа утра.
– Не будем тревожить стражу у ворот, – предложил я и мы вышли из города по тому же пути, что и Лот со своими дочерями и женой.
Когда мы отошли на значительное расстояние от городских стен, то увидели первые всполохи зари и одновременно с этим за нашими спинами прогремели три взрыва и огромный столб пламени взметнулся в небо, освещая нам путь и погребая в своем огне все живое и не живое, погибающее в огромном костре за городскими стенами.
Мы не оглядывались назад. Хотя мы и не принадлежим к числу тех смертных, которые по воле нашей живут на земле, но зачем искушать на себе наставления Председателя?
По пути мы наткнулись на соляной столб человеческого роста и еще раз удостоверились в необходимости исполнения всех данных нам инструкций.
Лот остался один со своими дочерями. Как они будут жить, нас особенно не интересовало, они люди не бедные и смогут прокормить не только себя, но и многих других людей.
Смерть приходит на рассвете
– Ну, ты и горазд поспать, – смеялся Василь Василич, расталкивая меня. – Есть болезнь такая, нарколепсия называется. Сидит человек за столом и вдруг засыпает, прямо головой в тарелку падает. Некоторые так борщом и захлебываются. А ты парень молодой, это на тебя так природа действует да уха наваристая с рюмкой водки. В твои годы и я таким же был. Сейчас года уже не те, а тебе еще нужно меня выслушать, чтобы было о чем начальству доложить.
– Да вы что, Василь Василич, – начал я, но старик меня остановил.
– Мне тоже нужно выговориться, – сказал старик, – столько лет все держал под спудом, просто дверки моего внутреннего сейфа распирает. Послушай, что я тебе расскажу. Кто его знает, сколько осталось мне прожить, я ведь участник последней войны, да все время тайну с собой носить несподручно. Тяготит она меня. А ты человек надежный, мой коллега по работе, думаю, что язык за зубами держать будешь.
Перед войной я был перспективным сотрудником, готовился к нелегальной работе в Германии, а тут война началась. Подготовка не закончилась, но в июле 1941 года привлекли меня к выполнению спецзадания. Давай-ка, дружок, еще выпьем, уж больно ушица хорошая получилась.
Налили. Выпили. Закусили. Помолчали.
– Запомни, – поднял палец мой товарищ, – то, что я расскажу, тоже на тебе страшной тайной висеть будет. Если кто-то узнает об этом, то можешь и жизни лишиться или начисто карьеру себе испортить.
– Да ну, Василь Василич, – усмехнулся я, – таких тайн не бывает. Все тайны сейчас открыты, весь мир все наши секреты знает, только мы о них ничего не знаем.
– Есть еще тайны, и очень их много, – не согласился мой собеседник. – Помнишь, когда весь мир знал, что польских офицеров в Катыни НКВД расстреливало, наше руководство с каменным выражением лица твердило – знать ничего не знаем, все это провокация. А потом документы полякам отдали и в содеянном повинились. Хотя в этом деле не все так просто, просто хотели полякам рот заткнуть – не вся кровь на руках НКВД. А сколько копий было сломано на секретных приложениях к пакту Молотова-Риббентропа? Не было их. А они возьми и найдись. А генеральное соглашение о сотрудничестве между НКВД и ГЕСТАПО? Сколько кричали, что это провокация, а сейчас весь мир может на фотокопии каждого листа этого соглашения посмотреть, подписи Берии и Мюллера сравнить, регистрационные номера НКВД посмотреть. Не все еще тайны раскрыты. Вот и эта относится к тем, которую вряд ли кто раскроет.
– А, может, не надо Василь Василич, если это такая страшная тайна, – предупредил я его.
– Предлагаешь мне и дальше мучиться с ней? – спросил старик. – Да я войну капитаном начинал, капитаном закончил и капитаном в отставку ушел. И на работу меня никуда не брали, хотя я был специалистом по международным отношениям и практически в совершенстве владел немецким языком. А все из-за этой тайны. Будешь слушать – слушай, не хочешь – промолчу.
– Да я и не знаю, Василь Василич. Решайте сами, – сказал я.
– Тогда слушай, – сказал мой собеседник. – Если у тебя нет диктофона, то с моей смертью тайна будет известна только тебе, а ты уже вправе сам распорядиться с ней. И давай сразу договоримся, что ты не будешь считать меня сумасшедшим. О том, о чем я буду рассказывать, нет никаких упоминаний в самых секретных архивах. Мне только удивительно, почему я до сих пор жив, так как все допущенные к этой тайне закончили свою жизнь раньше, чем это записано в книге их судьбы.
