–Ну, не такой и юный уже…У нас одна многолетняя тайна на двоих, если ты еще не забыла…после взрыва на Альпамайо.
–Не будем о печальном. Я всё прекрасно помню…-Прошла Лили в комнату. -Вы угостите гостью чем-нибудь вкусным и жизнеутверждающим?!
Джеймс кивнул и рукой пригласил к накрытому столу.
Партнёр Лили тоже успел преобразится к вечеру. Вместо небритого утреннего моряка едва вернувшегося на берег, перед Лили стоял элегантный мужчина в белоснежной хлопковой рубашке, жилетке и брюках, плотно сидевших на талии. Уже чуть начинающую седеть голову украшала стильная широкополая шляпа чёрного цвета.
В начале эти двое всегда выпивали по небольшому бокалу белого калифорнийского, или чилийского, или новозеландского…Это был тоже обязательный ритуал, чтобы расслабиться после сложного дня.
–Чин-Чин,-улыбнулась Лили своему партнёру.
– Синьора, разрешите пригласить на милонгу Аргентино?! – Он, кивнул головой в ответ, и протянул ладонь к Лили.
Включилась музыка и заиграла, было, мелодия…Но, дальше, впервые за много лет у них неожиданно произошло странное. И музыку пришлось прервать.
В открытое окно квартирки залетела вдруг красивая пёстро-чёрная бабочка и приземлилась на подоконник. Она села, сложив крылышки и начала рассматривать грешных обитателей жилища.
– Знак!.. – Показала Лили на бабочку. – Она хочет нам что-то сказать?!
– Бездна всегда что-то хочет нам сказать! – Ответил Джеймс, тряхнув головой. – Но, каждый раз передумывает. Очень уж молчаливая дама! О чём ей с нами разговаривать?! О Библии прелюбодеев- единственно верном документе про то, как прочувствовать свою значимость после сорока?!
Бабочка, еще посидев немного, взмыла и упорхнула прочь.
– Откуда я родом, сорок – уже частенько долгожданный финал, да и черная бабочка не к добру! Жутковато немного стало. Иди ко мне… – Шепнула Лили едва слышно.
И вот она, Лили, испугано прижавшись, уже неторопливо завязывает шелковым пестрым платком Джеймсу его хитрые интересные глаза…Он знает, что когда платок спадет, то перед ним будет стоять прекрасная испуганная юность …цати лет …абсолютно без всего! Юная Артемида! Лишь со скромной девичьей улыбкой прикрывающаяся его широкой черной шляпой. Ах!!! Где ты, старик Модильяни?! Запечатлеешь ли ты в Вечности новый шедевр порока?!…И забудется вся жуть!
А сам Джеймс успеет превратиться в стройного «Давида»– молодую мечту скульпторов где-нибудь в эпохе Возрождения, будущего сурового пропахшего морскими ветрами и солью плотно сбитого пирата с подступающей проседью. …Юность, юность! Как же ты свежа и быстротечна!
Это и являло их маленькую тайну на двоих…Встречаясь, они снова на время становились беззаботными юношей и девушкой!
Он бережно брал её на руки и относил к белоснежным нерасплавленным и неразбитым еще полям страсти, где предстоял жестокий сладостный бой между двумя половинками темного Хаоса…Всё тот же Модильяни невидимым взором из ниоткуда трепетно и нежно начинал писать своё полотно еще одного аморального таинства в человеческом всемирном театре!
Как же всегда упоительно и невероятно юная Лили-Артемида плакала и страдала на пике своего блаженства, занимая главенствующее положение царицы неизбежного и поглощающего вся и всех порока!
Мессалина, мадам Дюбарри и Мата Хари…аплодировали ей стоя в своих почетных ложах!
А Джеймс даже, как правило, не закрывал ей рот в такие моменты. Всё зависело от эстетики и красоты мгновения. Было время – просто хотели избежать кривотолков душных «правильных» соседей, как виделось в первые годы их знакомства. Мало ли кто у них там по дому может бегать только-только из-под стола?! Всевозможные «белые шумы», как и всё остальное уходящее в абсолютную тишину раннего-раннего утра- все они могут иметь разные непредсказуемые последствия!
Поэтому Джеймс со временем перебрался в квартирку под самым чердаком. Кроме разбойников воробьев никто их не слышал…Да и мелодичные напевы Лили были приятны его сердцу. Какой мужчина в здравом уме откажется от такой «музыки»?!… Как и не смущали этих двоих нынче небольшие габариты квартирки Джеймса для великого танца страсти и грехопадения. Пространство как-то незаметно само собой начинало под них подстраиваться…И вот свершалось великое единение. То за что прапраматерь Ева была изгнана с прапраотцом Адамом из райских обителей после вкушения сладкого запретного плода…А иногда опасное «приключение» случалось и на той самой ночной крыше под сенью рассыпанных звезд, а то и на специально привезенном для этого дела студийном миллионе долларов Лили.
Иногда зачарованное таинство двоих озаряло ночной пустынный пляж с ласковыми волнами, или роскошный «Ролл с Ройс» Лили где-нибудь посреди одинокой дикой пустыни.
Один раз даже …о ужас, кощунство, матерь божья…на кладбище занесло наших отступников!!! Благопристойным духам и призракам понравилось такое живое "кино", неспящие в Гипокрайтсе (так величался их городок)…Дозагробную жизнь сразу вспомнили скучающие бедолаги кладбищенские, которых не приняли за грехи в далёкие лучшие мира. Там в прошедшей жизни было иногда неплохо, как выясняется. Покушать славно, выпить, приболтать с симпатичной умной девочкой или мальчиком, обсудить новую книжку или фильм, культурная жизнь во всей своей теплой феерии-фиесте-и восходит солнышко… Много чего можно, в общем, вспомнить как наши грешники могли залезть в ночи в палеонтологический музей и устроить на первой попавшейся шкуре динозавра «сладкий трепет наслажденья».
Ах пылкие движения мечтательной души,
От вас мне нет спасения
Покайся и греши…
Но, только не на верной «Изабелле»…Как всякий моряк Джеймс был суеверен и не хотел потом лишних проблем вдали от берега, как результат ревнивого столкновения его «женщин» между собой…
Итак, обнаженная божественнодьявольская Маргарита начинала свой инфернальный ночной полёт на бал Воланда. Юная Наташа Ростова присаживалась мечтательной ведьмой на подоконник, а белокурая Лара Гишар большими белыми не сломанными ещё ангельскими крылами уже заряжала свой рождественский пистолет…Живя в моменте, за которым дальше ничего могло и не быть.
Лили, пристегнутая наручниками, забилась в сладкой судороге, любуясь на юное манящее тело в настенное зеркало напротив, с нежным алым платочком в чувственном рту, чтобы не закричать раньше времени от нарастающей нестерпимо чарующей боли, а Джеймс, яростно и жестоко, словно беспощадный бич божий Аттила из глубины веков, ударив её мощнейшей ядерной обжигающей волной, выдохнул громко, обрушиваясь в кромешную темноту…
Еще одно уходящее мгновение и прекрасные тела молодых мужчины и женщины рухнули изнеможенно в перехлестнутый сомкнувшийся клубок на скомканные простыни, вперемешку с флоггерами, шариками и прочими бутылками белого калифорнийского, с которых он водопадом поливал её лицо, бархатные грудь и спину. Это было их и только их одно на двоих бесконечное до самого потаенного темного дна единение. Такие жизни, такие неоднозначности, такие попрания добропорядочной христианской морали…А вот дальше случалось следующее:
От тихого размеренного дыхания насытившихся друг-другом спящих от сладкой растерзанной усталости юноши и девушки поднималось розово-фиолетовое сияние, переходящее на постель и вещи в квартире…
Джеймс очнулся в суровом небольшом кабинете в отделе для перемещения в интергалактике и параллельных мирах.
Быстро заблокировал силой мысли дверной замок. Он не понимал, что это такое. Но, в себя каждый раз приходил после обмороков совершенно голым…Быстро открыв шкаф, выбрал костюм и по-армейски оперативно облачил мускулистое тренированное тело. Даже спичка не успела сгореть.
Он совершенно не помнил кем он был там, но, здесь он осознавал себя как Вернона, интергалактического путешественника, специалиста по истории параллельных миров.
А еще ликвидатора особо выдающихся злодеев с кучей охраны и агента категории 777-S…То есть всё очень и очень секретно. И очень страшно.
