— Оруженосец? — спросил Рамин, с интересом разглядывая все, что осталось от несчастного.

— Нет, — Пошун покачал лохматой головой и пошевелил шлем длинной палкой, — у простолюдинов таких доспехов не было. Похоже перед нами кто-то из дворян.

— А почему меча нет?

— Скорее всего, выронил пока шел через лес. Наверно он был серьезно ранен, если покинул поле боя.

— Не стоит здесь задерживаться, — сказал я, — нужно идти дальше.

— Не хочешь помолиться за него? — спросил Бибон.

— Потом я помолюсь сразу за всех, — ответил я.

Не знаю, к чему готовили себя мои спутники, но никто из них явно не был готов к тому зрелищу, которое открылось перед нами через несколько мгновений. От времени и непогоды большая часть мертвецов попадала с деревьев. Веревки истлели и наверху остались только те, кого привязывали кожаными ремнями. Человеческие кости, доспехи и оружие лежали вперемешку среди зеленого мха и высокой травы.

Магические жезлы и мечи передавались по наследству от отца к сыну и далее по цепочке, поэтому в случае смерти старшего в роду его оружие забирал родственник. Некоторых воинов мы похоронили в простой одежде, оставив им только кинжалы или ножи, потому что остальные вещи забрали наследники. Но наши потери во время Великой битвы были так велики, что в некоторых семьях некому было заявить свои права на имущество покойников. Многие дворяне полегли вместе с детьми и дальними родственниками. Пробираясь среди высокой травы, я поднимал с земли дорогие клинки и украшенные драгоценной насечкой магические жезлы. Железо было повсюду. На первый взгляд казалось, что все это оружие, пролежав под открытым небом несколько лет, почти не пострадало, но при ближайшем рассмотрении стало понятно, что это не так. Ржавчина разрушила почти все. Осенние дожди и зимние снегопады сделали свое дело. Оружие, на которое я так рассчитывал, никуда не годилось.

— Рухлядь какая-то, — ворчал Рамин, отбрасывая один меч за другим, — зачем ты привел нас сюда, Тибон? Здесь ничего нет. Одна пыль.

Я остановился, разглядывая лежащего в траве мертвеца, облаченного в кольчугу. От несчастного остались только кости. Кое-где сквозь доспех проросли зеленые стебли, но во многих местах ржавчина разъела металл, и кольца слиплись в сплошную бурую массу.

— Почему ты молчишь? — продолжал допытываться Рамин.

Я хотел ему ответить, но неожиданно мне на помощь пришел Пошун.

— Оставь его в покое, — сказал он, разглядывая подвешенное к дереву чье-то иссохшее тело, — все, что упало на землю никуда не годиться, но возможно оружие, которое осталось висеть на деревьях, до сих пор находится в хорошем состоянии.

— И как это проверить? — спросил Рамин.

Пошун удивленно уставился на него.

— Ты же хотел найти меч. Полезай наверх и посмотри.

— Ну, уж нет, — Рамин отрицательно покачал головой, — вы, как хотите, а я туда не полезу.

Его даже передернуло от отвращения.

Пошун пожал плечами и вдруг с неожиданной для своего возраста ловкостью подпрыгнул, ухватился одной рукой за ближайшую ветку, а второй схватил висящего ниже всех мертвеца за пояс и со всей силы дернул вниз. Ремень лопнул, и тело рухнуло к нашим ногам.

— Светлые боги, — воскликнул Рамин и в ужасе отскочил в сторону.

Пошун нагнулся, поднял с земли меч, стряхнул на траву покрытые плесенью ножны и внимательно осмотрел клинок. В нескольких местах он был покрыт ржавым налетом, но я видел, что его можно будет отчистить.

— Хороший меч, — сказал старик и низко поклонился мертвецу, — прости меня, незнакомец. Твое оружие мне нужно для великого дела. Когда все будет закончено, я верну его тебе.

Пошун засунул клинок за пояс и сказал, обращаясь к остальным, — Вы так и будете истуканами стоять? Я уже вооружился, а вы пока нет.

Слова Пошуна подействовали на всех словно вылитый на голову ушат холодной воды. Видя, что старика не постигло ужасное проклятие, дворяне словно очнулись от наваждения. Боясь оскорбить мертвецов, они соорудили из палок и ремней короткую лестницу, которая позволяла забраться наверх, не потревожив тела. Бибон и Рамин наотрез отказались прикасаться к покойникам, и я отправил их собирать хворост, а сам полез на дерево. Если хочешь добиться успеха, самую трудную работу всегда приходится делать самому. Самон помогал мне, как мог — поддерживал лестницу, подбирал упавшее оружие, а потом занял мое место. Пошун больше наверх не полез. Похоже, отчаянный прыжок не прошел для старика даром. Он немного посидел рядом с нами, приходя в себя, а потом отправился бродить в подлеске и осматривать лежащее на земле железо.

— Ты прости, Тибон, — сказал он мне, — но с тех, кто висит на деревьях, я латы снимать не буду. Не по-людски это, да и руки марать не хочется.

Я согласно кивнул головой.

— Я, как думаю, — продолжал Пошун, — те, кто под деревьями лежит, давно в землю ушли, одни кости от них остались. Их доспехи дождями вымыты, снегами вычищены, значит, такие латы и взять не грех. Правильно?

— Правильно.

— Значит, если найду внизу что-нибудь стоящее, то и принесу.

— Хорошо.

Большинство мечей и кинжалов, снятых с деревьев, несмотря на ржавчину, оказались в приличном состоянии. Кожаные ножны сберегли их от непогоды. Конечно, все оружие нужно было чистить и приводить в порядок, но меня это не пугало. По всему выходило, что в «Лес мертвецов» мы пришли не зря. Даже Бибон перестал беспрестанно читать молитвы и занялся делом — принялся увязывать найденные клинки в кучи хвороста. Всю добычу мы сносили на небольшую поляну и укладывали на траву. Очень скоро на земле выросла целая куча трофеев. Нам удалось насобирать с десяток мечей и примерно столько же кинжалов, найти три пригодных к использованию магических жезла, несколько шлемов и черненую кирасу без латной юбки.

— Доспехов маловато, — ворчал Пошун, отбрасывая в сторону очередную ржавую латную рукавицу, — будем, как голые.

— Ничего, — я попробовал его утешить, — не на войну идем. Нам на поле боя лицом к лицу с врагом не стоять. Наше нападение будет внезапным и скорым.

Пошун только головой покачал.

Не на плечах оруженосцев и слуг, а на собственных спинах нам пришлось тащить обратно в лагерь собранное в лесу оружие. Дорога выдалась нелегкой. Стараясь запастись всем необходимым, мы нагрузились сверх всякой меры, но никто не пожелал бросить в пути часть добычи. Сгибаясь под тяжестью мечей, я радовался тому, что и в этот раз боги помогли нам, а значит, выбранный мной путь был верным. Обратная дорога заняла намного больше времени, чем я рассчитывал и к храмовой поляне мы вышли только на третий день. Слишком часто нам приходилось останавливаться для короткого отдыха, и все равно вернулись мы совершенно без сил.

За время нашего отсутствия на поляне Тагона произошли рачительные перемены. Сердобольный Холин без моего разрешения отпустил двух наемников повидать родню и неожиданно они вернулись из Пауса с пополнением. Как оказалось, история с нападением на тюрьму наделала в окрестностях много шума. Крестьян мало заботила судьба осужденных дворян, поэтому рассказывая друг другу подробности штурма, они старались о них вообще не упоминать. По всему выходило, что я атаковал солдат Марона только для того, чтобы освободить бедняков. В глазах простых людей я неожиданно стал героем и защитником угнетенных. Крестьяне, согнанные с земли, ненавидели короля и его приспешников. Лишившись крова и средств к существованию, они стекались в Паус в надежде найти хоть какую-нибудь работу. Такого количества нищих приграничный город еще не видел никогда. Даже в разоренной последним набегом стране было меньше голодающих, чем сейчас. Услышав обо мне от случайных знакомых, большая группа простолюдинов пришла проситься в отряд. Несчастные были так измучены голодом, что готовы были служить за еду и кров. Не зная, как поступить Холин на время их приютил. Он боялся отказывать новичкам, справедливо полагая, что от обиды они могут рассказать о нашем убежище городской страже, но и ставить на довольствие случайных людей не спешил. В ожидании моего возвращения он нашел для незнакомцев работу. Мы с Пашуном давно задумывали укрепить лагерь, и теперь при помощи новых рекрутов Холин занялся большим строительством. Медленно, но верно поляна Тагона превращалась в крепость. Теперь даже в случае внезапного нападения мы смогли бы продержаться в ней какое-то время против превосходящих сил. В свое время мы окружили лагерь заграждением из заостренных кольев, но сейчас на его месте строился настоящий частокол, число шалашей стремительно увеличивалось, а сразу за гигантским валуном крестьяне из разбросанных по лесу камней принялись возводить фундамент для будущего общинного дома.