«Не удивлюсь, если их и зовут одинаково», – подумал он.

– Чё?! – громко и протяжно спросил парень.

– Чё?! Чё?! Через плечо! Говорят, ты к девчонке в инвалидке приставал? – сказал отец и закашлял.

– Чё?! – возмущался сын.

– Харэ чёкать! Было такое? – сурово спросил отец.

– Нет, ты чё?! Не знаю я никаких девчонок!

«Почему они орут, неужели они всегда так разговаривают?»

– Видишь, он говорит, что не знает, – сказал мужчина, глядя на Антона.

– Послушайте, моя дочь не будет врать, она уже два раза мне говорила, что он и его друзья издеваются над ней, – спокойно объяснял Антон.

– Слышь, мужик, мой сын сказал, что он ее не знает, – начал в хамской манере говорить сосед, – ты сюда переехал недавно, давай поприятней веди себя, ясно? Никогда не знаешь, на кого можно нарваться, правда?

«Что правда, то правда, – подумал Антон, – не знаешь ты, на кого можно нарваться».

– Хорошо, я все же надеюсь, что Ева больше не будет жаловаться мне на Даниила. До свидания и всего хорошего, – сказал Антон и подошел к лифту.

Сосед молча захлопнул дверь.

* * *

– Ева, давай быстрее, опоздаем, – недовольно сказал отец.

– Я в… в… вообще не хочу идти туда! – возмущалась девочка.

– А что ты предлагаешь?

– Не знаю.

– Давай выходи, или я сам зайду.

– Ладно, ладно. Боб, выходим.

Антон стоял уже одетый возле двери в ванную. В руках он держал школьный ранец и цветы. На часах было восемь утра. Понедельник. Через полчаса они должны быть в школе. В новой школе. Первый день – самый важный. Казалось, Ева специально тянет время, как будто это что‑то изменит.

– Боб‑один! – сказала Ева.

Через пару секунд девочка повторила команду:

– Боб‑один!

– Что там? – спросил отец.

Ева открыла дверь и показала на Боба пальцем, состроив недовольную гримасу. Робот не подавал признаков жизни.

– Батарея, может, села, – сказал Антон, разглядывая робота, – выезжай сама, я не залезу туда третьим.

Ева положила руку на пульт управления креслом и выехала из ванной комнаты. Боб стоял в позе с согнутыми в локтях руками. Неоновая лампочка мигала на его голове. Антон потряс робота за руку, потом пошлепал ладонью ему по щеке, будто хотел привести в чувство перепившего товарища. Все тщетно.

– Он включен, – сказал Антон, – похоже, завис. Ладно, пойдем, я тебя отведу. Как вернусь, позвоню в соцслужбу.

– Надеюсь его п… п… очинят, с ним было весело, – грустно произнесла Ева.

– Держи, – Антон положил Еве на колени рюкзак и дал ей цветы в руку. Открыл входную дверь и выкатил Еву в подъезд.

– Слушай, как бы это сказать, п… п… пап, – мялась девочка, заезжая в лифт.

– Что такое?

– Да я вот смотрю на других родителей, и мне кажется…

– Я самый лучший! – шутливо сказал Антон, недослушав.

– Да это понятно. Я не о том.

– А о чем?

– Мне кажется, ты не очень модно выглядишь.

– А что тебе не нравится?

– Ну… мне всё нравится… но… Просто те ребята с… с… смеялись над твоим внешним видом. Над подтяжками. Может лучше ремень носить?

Отправляясь на очередной заказ, Антон как раз таки всегда надевал ремень, потому что подтяжки были яркой деталью при опознании, если, конечно, дело когда-нибудь дойдет до опознания.

– Ремень неудобно. А кто смеялся? Тот белобрысый со своими дружками?

– Ага.

– Я заходил к его отцу, – сказал Антон, выкатывая Еву из лифта.

– О б… б… боже… И что было? – спросила девочка, съезжая по пандусу.

Антон обогнал ее и открыл дверь подъезда.

– Ничего. Я сказал ему, что если этот урод еще раз будет смеяться над тобой, то я оторву ему нос, а заодно и его папаше, – сказал Антон с улыбкой.

– Не ври, ты не с… с… сказал бы так грубо никогда.

– Ладно, шучу. Но я с ним поговорил и думаю, он тебя перестанет трогать. А если не перестанет, то я приму меры.

– Какие еще меры? У него отец такой з… з… здоровый.

– Ничего страшного.

– Храбрец, – с улыбкой произнесла Ева.

***

Антон катил коляску с дочерью по школьному коридору. Оранжевые стены с большим количеством детских рисунков выглядели креативно. Незнакомые люди, проходившие мимо, здоровались с ними.

Внезапно издалека раздался детский крик, даже, скорее, рёв.

– Что это? – испуганно спросила Ева.

– Тут разные дети учатся, ничего не поделаешь, – ответил отец.

– Орет, б… б… будто его режут.

– Будь терпимее.

Снова раздался крик ребенка и шум бьющегося стекла.

– Они его п… п… пытают, что ли?

– Ева, ты как маленькая.

– Если они вздумают меня пытать, я позвоню в полицию.

– Очень смешно, – с иронией произнес Антон.

Доехав до конца коридора, они повернули направо и заехали в дверь с надписью «четвертый А». Оказались в помещении с множеством шкафов, расставленных вдоль стен. На каждом шкафу было написано имя. Здесь было еще несколько детей с родителями. Все дети на первый взгляд казались здоровыми, кроме одного мальчика. Он тоже был в инвалидном кресле.

– Я, кажется, нашел тебе друга, – тихо произнес Антон, глядя на этого парня.

Ева посмотрела на Антона и нахмурилась.

– Очень смешно, – сказала она.

К Еве подошла женщина в длинном строгом платье до пола.

– Здравствуйте, здравствуйте, мои дорогие, – обратилась она певучим голосом.

Ева молча смотрела на женщину.

– Здравствуйте, – ответил Антон.

– Меня зовут Мария Евгеньевна. Я твоя учительница, Ева.

– Классно, – ответила девочка без каких‑либо эмоций.

– Значит, так, ласточка моя, у нас сегодня такие планы…

У Антона завибрировал телефон. Он достал его и начал читать сообщение, пропуская мимо ушей, что говорит учительница.

– Мне надо отойти, – сказал Антон, перебив Марию Евгеньевну.

– Да, да, конечно, – ответила женщина.

– П… пап! – возмущенно воскликнула Ева.

– По работе надо позвонить, ты пока познакомься с ребятами.

– П… па‑а‑а‑п, – протянула Ева, давая понять, что ей не нравится, что тут происходит.

– Сейчас вернусь, – сказал Антон.

– Я тебе припомню, – сурово произнесла девочка.

Антон вышел в коридор и поднес телефон к уху. Ходил от стены к стене.

– Какое еще дело?! – резко произнес он, как только ответили на том конце.

Он остановился и тупо уставился в пол. Дослушав собеседника, он произнес:

– Была договоренность! Работа раз в полгода! Не чаще!

Антон замолк на несколько секунд.

– Как не того?

Тер пальцами глаза, сморщив лицо.

– Ладно, я подъеду в контору завтра, – сказал Антон и повесил трубку.

Стоял с напряженным видом. Смотрел на женщину, идущую по коридору в его сторону. Та сияла улыбкой, а в руках у нее был букет роз.

«Как же я их ненавижу, – думал он, – подлые, трусливые люди. Мало им все денег. Готовы убрать кого угодно ради своей выгоды. Как так вышло? Не того человека. Боже! А что я? Я просто оружие. Нет, я тут не виноват. Я даже не знаю имен жертв. Ведь если они намереваются убить, то убьют. Наймут меня или кого‑то еще, неважно. Виноват не я. Виноваты те, у кого было намерение убить. А я просто оружие. Без эмоций, без желаний, без личного мотива».

Женщина с цветами, проходя мимо Антона, поздоровалась с ним, но он не обратил на это внимания. Сел на корточки, опершись спиной на стену.

«Вернуть им деньги и послать к чертям? Завтра приехать, отдать деньги, и все. Потом найти работу, а может, вернуться обратно в больницу. Работал бы, как все люди, пока здоровье позволяет. Наверно, уже был бы заведующим отделения. Два высших образования – и что я делаю? Надо успокоиться. Опять эти мысли… Антон, ты это делаешь ради Евы. Работая в больнице, не заработать на ее будущее. Одинокое будущее».

* * *

Тяжелая металлическая дверь отворилась. В помещение зашел один страж. Еще двое стояли в коридоре.