— Гончим, Таричек, твердые доказательства нужны! — Но Тарик с радостью отметил, что ее голос легонечко дрогнул. — А у тебя их нету...
— Поищу, — сказал Тарик как мог увереннее. — Гончие Создателя — это на крайний случай. Достаточно будет и тех, про кого я сначала говорил. И шпаги у них найдутся, и ножи, и решимости хватит прикончить нечистую силу...
— Ну ты и скажешь, Таричек! — Казалось, улыбочка у нее вымученная. — Клянусь Сумеречным Миром, цветком баралей-ника и туманными дорогами, что мы будем соблюдать перемирие и за эти шесть дней ничего против тебя не предпримем. Ну как, ты доволен ?
— Доволен, — кивнул Тарик.
— Все в точности?
— В точности.
— Вот с тебя я никаких клятв не беру, — усмехнулась старуха. — Не из душевного благородства или доверчивости — нет в моей натуре, сознаюсь, ни того ни другого. Из голого расчета. Ты в лучшем положении, паршивец этакий, уж прости на худом слове — я это не ради оскорбления, а из некоторого восхищения: востер оказался не по годам, поначалу я тебя за глупенького соплячка держала... Ну что ж, умный человек свои ошибки вовремя признает и на них учится, главное — вовремя обнаружить и исправить ошибку, тогда дела и не испортишь... Ты в лучшем положении, Тарик. У тебя, к выгоде твоей, нет алмазных клятв, которых ты не можешь нарушить. Остается полагаться лишь на твое благоразумие и здравый смысл — и того и другого у тебя, признаю, хватает...
— Приятно слышать, — усмехнулся Тарик. — Знаешь, что мне здравый смысл подсказывает? Что ты клятву произнесла правильно, но оставила в ней на всякий случай лазейку...
Ее глаза на миг сузились так, словно она смотрела поверх ружейного ствола, прицеливалась — и не могла допустить промаха. Потом она процедила:
— А ты хваток...
— Жизнь заставляет, когда с ясного неба на голову нежданно-негаданно такое вот сваливается... — усмехнулся Тарик еще шире. — Ну как, дашь полную клятву, без лазейки? Сама ведь распрекрасно знаешь, где оставила лазейку... Ведь знаешь?
— Поймал, признаю... — Она отнюдь не выглядела пристыженной.
— Так как же? — требовательно спросил Тарик.
— Ладно, — ответила старуха без малейшего промедления. — Не собираюсь я тебя обманывать, а лазейки при даче клятвы — дело обычное и ничуть не порицаемое... Изволь. Клянусь Сумеречным Миром, цветком баралейника и туманными дорогами, что мы будем соблюдать перемирие и за эти шесть дней ничего не предпримем ни против тебя, ни против тех, кого я упомянула в разговоре. Доволен ?
— Вполне, — сказал Тарик. — Слово в слово, как надлежит...
— Вижу, хорошо ты изучил «Трактат о нечистой силе»... А известно ли тебе, как кончил его сочинитель?
— Нет, — признался Тарик.
— Плохо он кончил и печально... Полюбопытствуй как-нибудь у знающих людей — глядишь, и призадумаешься! А теперь... Почему бы и тебе не дать такое же честное слово? Полное? Это тебя не обязывает так, как меня, но ведь наверняка знаешь: к человеку, который нарушил честное слово, отношение известное, он душу немного запачкает и сможет ждать весьма неполитесного обращения... Так как же?
Ну что же, он не собирался честное слово нарушать — хотя нарушение его, данного черным, душу, по заверению отца Миха-лика, ничуть не пачкает. Тут другое: Тарик попросту не знал, кто еще, помимо старухи, замешан в грязной игре, и, соответственно, ничего не мог против них предпринять, даже если бы желал и был в силах. А потому он немедля произнес:
— Даю честное слово, что мы будем соблюдать перемирие и за эти шесть дней ничего не предпримем ни против тебя, ни против твоих сокомпанейцев. Довольна?
— Вполне. — Она встала. — Что же, подумай как следует...
И неспешно ушла в дом — да что там: прошествовала, можно выразиться, величаво. Явно для того, чтобы Тарик понял: она не отступила, она с достоинством удалилась после завершения переговоров, которые провели две равноправные стороны...
Тарик остался сидеть, он и в самом деле погрузился в раздумья, но отнюдь не о том, принимать ли предложение старухи, вовсе даже наоборот...
Итак, впереди целых шесть спокойных дней. Всего шесть — он ведь до сих пор не знал, что ему предпринять для полной и окончательной победы. Но ничуть не сомневался, что и против него те, кого упомянула клятая старуха, ничего не предпримут. Неизвестно, почему так обстоит, но клятву, которую принесла старуха, не нарушит и в самом малом ни один черный, иначе плохо ему придется. «Трактат о нечистой силе» повествует, что на сей счет есть разные мнения: то ли нарушителя испепелит упавший с ясного неба огонь, то ли он умрет на месте, лишившись дыхания, то ли его настигнет что-то не менее смертельное — моментально и неотвратимо. Полагают, так постановлено Создателем, но о точной причине не упоминали и Святые, а потому книжники-богословы и не пытались гадать, ибо многие установления Создателя неисповедимы и скрыты от человека...
Также непонятно, зачем старуха потребовала полное честное слово, касавшееся не только ее, но и ее сокомпанейцев. Из тяги к соблюдению всех формальностей? Или считает, что Тарик может уже знать кого-то из сокомпанейцев? Если верно второе — это означает, что кто-то из них совсем близко и что Тарик может узнать, кто это такой...
Выход один: не откладывая провести в жизнь задуманное. Иначе начнется бесовская заварушка и придется защищаться без всякой надежды ударить в ответ — при том, что плохо представляешь, как защищаться и кого привлечь в соратники. А пока...
Тарик встал и быстрым шагом направился дальше по улице Серебряного Волка.
Как он и рассчитывал, отыскал Дальперика очень быстро. Без особых церемоний поднял за шиворот с корточек, отвел в сторонку и тихонько дал наставления. Правда, гомонящие приятели Дальперика, сидевшие на корточках над землей, расчерченной для какой-то полузабытой Тариком игры, пришли в такой азарт, чтс и внимания не обратили на изъятие своего коновода.
Как он и рассчитывал, Дальперик принял поручение с восторгом и никаких объяснений не потребовал, как не требовал их в свое время Недоросль Тарик, старательно исполняя поручения старших к которым хотел попасть в Приписные, — и вскоре попал.
Тарик направился домой повеселевший — он сделал все, что былс в его силах. Вскоре его обогнали Дальперик и двое его закадычные друзей, слушавшихся его прямо как ватажника и тоже стремившихся в Приписные. Тарик улыбнулся им вслед. Все обстояло распрекрасно, Старуха ничего не заподозрит: на обширном лугу, подступившем к Околице, что ни день от рассвета до заката играют Недоросли А когда она выйдет из дома, троица, сменяя друг друга, последует за ней. У них, как у всех их годовичков, накоплен немаленький опыт искусного выслеживания — либо наблюдают за ищущими уединения парочками, либо, как сейчас, выполняют поручения старших, о сути которых те им обычно не сообщают.
В том, что старуха или ее служанка непременно выйдут вскорости из дома, Тарик не сомневался. Любой бы так поступил на ее месте при таком раскладе событий — она поспешит доложиться загадочному старшому о беседе с Тариком, обсудит с ним беседу, наверняка наставлений попросит. Сноситься меж собой на расстоянии черные не умеют. Водились среди них в прежние времена и такие умельцы, но повывелись, а может, и повывели их. Ну, а к кому она пойдет, Недоросли будут знать точно. И уж им-то ведьма глаз не отведет, как она это проделала с грузалями в порту. Ни за что не отведет. Давно и распрекрасно известно: на Малышей и Недорослей обоего пола никакие поганые умения черных не действуют. Станут действовать, когда у мальчишек и девчонок вырастут волосья в известных местах и у девчонок настанут кровяные дни, а у мальчишек произойдет
первое истечение «эликсира любви». Таково одно из нерушимых установлений Создателя, и это все знают...
А если зрить в корень и предаваться словесному крючкотворству, Тарик ни в малейшей степени не нарушил честное слово: то, что Недоросли проследят за старой ведьмой, строго говоря, не есть направленное против нее действие. Отыскалась лазеечка, вот и все...
