— Денис Викторович, — Егорыч заметил меня и быстро пошёл в мою сторону. — А я вот, встречать тебя приехал. Мне даже машину больничную выдали, чтобы привезти в Аввакумово.

— Угу, чтобы не сбежал по дороге, — ответил я, протягивая ему сумку. Потому что держать курицу и сумку было проблематично.

— А это у нас кто? — Егорыч с любопытством посмотрел на насупившуюся курицу. Ей не нравилось это место, ну или она просто чувствовала моё отношение ко всему этому. Вполне возможно, что и то и другое.

— Сторожевая Клуша, — ответил я, перехватывая её поудобнее. — Злобное чудовище, которое может дать фору самым жутким сторожевым псам.

— Да ну, — Егорыч добродушно рассмеялся. — А имя ты ей ещё, барин, не придумал, как я посмотрю. Постойте, а не та ли это курица, которую ты, барин, княжне Буйновой подарили?

— Та самая, — я кивнул. — Ей не понравился жених княжны, и она убежала от неё ко мне.

— Да не такая она и опасная, как вы наговариваете, — и Егорыч протянул руку, чтобы погладить курицу. Клац! Он едва успел отдёрнуть конечность, в которую почти вцепилась курица. — Ах, ты ж, тварина какая, — денщик покачал головой. — «Кто кажется страшным, тот не может быть свободным от страха».

— Эпикур, — на этот раз я думал несколько секунд, пока не определил автора последнего высказывания. — Ладно, где там наша машина?

Машиной оказался небольшой фургончик, с красным крестом на боку. Место пассажира располагалось рядом с водителем, или же можно было забраться в салон фургона, но мне почему-то не хотелось этого делать. Устроив курицу у себя на коленях, я принялся смотреть в окно. Мимо проплывали большие дома, которые скоро сменились одноэтажными. Мы выехали в пригород, и уже через двадцать минут машина затряслась по просёлочной дороге. По обе стороны от дороги виднелись только засеянные чем-то поля, стояла какая-то странная на вид техника, и нам очень долго не попадался ни один живой человек. Даже как-то неуютно стало, если вспомнить все слухи об этих землях.

— Как ты узнал, что меня надо именно сегодня встречать? — спросил я, когда мы проезжали мимо берёзовой рощи.

— Так, Виктор Николаевич телеграмму прислал. — Ответил Егорыч. — Я сразу же в больницу побежал. Фельдшер как узнал, что доктор приезжает, так сам машину к дому подогнал, который за нами закрепили.

— Вот как, — я снова принялся смотреть в окно.

— И хороший дом дали? — спросил я, с трудом подавив нервную дрожь.

— Хороший, — кивнул Егорыч. — Мы с Бароном там уже почти устроились. Нужно только уборку закончить. Правда… — Он запнулся, а потом быстро проговорил. — Девчушку в Аввакумово прислали. Она тоже врач молодой. Как это, кто детей лечит.

— Педиатр? — я посмотрел на него. — Ну слава, Всевышнему! — слова вырвались у меня сами собой. Я, как услышал, что ляпнул, так рот ладонью зажал. Это надо же так обрадоваться, что я с детьми ничего общего иметь не буду. Ни с какими. Даже с теми, кто по виду уже никак не отличается от своих отцов, а по габаритам и вовсе превосходит. Сказано, что педиатр лечит до восемнадцати лет, значит, так тому и быть. Ему, точнее, ей опыта набираться надо, и на меня нагрузка меньше будет.

— Во-во, педиатр точно. Она с нами жить будет, — добавил денщик, я же развернулся к нему.

— Чего? Нас всех в один дом засунули? А у неё тоже, поди, нянька и горничная на подхвате?

— Нет, она из простых людей вроде. Не похожа на дворянку, тем более что одна приехала. — Егорыч вздохнул. — Дом большой, с мансардой, поди поместимся, не подерёмся.

— Егорыч, молодая женщина не может жить в одном доме с двумя мужиками…

— Да ну, брось, барин, все же знают, что от тебя ей ничего не грозит. Контроль шибко блюдёт за этим. Не удивлюсь, если раз в несколько дней шнырять будут, да нос свой совать куда не следует. А меня ей тем более опасаться не следует. Отбегался я уже по девкам, года, чтоб их, не дают безобразничать. — Перебил меня денщик и махнул рукой. — Глава поселения сам нас так поселил. Там телефон, потому что проведён.

— Отец говорил, что в Аввакумово нет связи, — медленно проговорил я.

— Местная есть, — тут же ответил Егорыч. — В больнице, так это первое дело. И в деревнях кое-где имеется. А как ещё на помощь звать? Куст большой, и больница большая. Не переживай, барин, есть там, кому помочь тебе, если вдруг что.

— Ты меня сейчас просто обрадовал, — заметил я и снова отвернулся к окну.

— Да я завсегда. — Егорыч улыбнулся. — Я-то уже почти со всеми перезнакомился, пока дожидались с Бароном, когда ты приедешь. Надо же было о еде договориться, да сплетни собрать. А то, мало ли. Надо быть ко всему готовым. Всё-таки места незнакомые, да ещё и слава о них дурная ходит. Кстати, я тут чего подумал, курицу твою можем соседке отдать, у неё как раз самый большой курятник в селе. Да и петух там, что надо. Будет нестись, а у нас яйца свои будут. — Улыбнулся он, но, встретившись взглядом с фамильяром, быстро заткнулся.

Я же тоже начал обдумывать сложившуюся ситуацию. А ситуация такова, что Егорыч прав стопроцентно в одном — я не знаю, что здесь происходит, и каков процент правдивости в гуляющих вокруг этого места слухов. Зная же людскую натуру, можно с уверенностью сказать, что сплетен будет ходить много, как только мы с этой докторшей в одном доме на ночь останемся. Нужно будет главу поселения тряхнуть как следует, чтобы расселил нас, как подобает. Это в столице я могу втихаря развлекаться, а тут за мной не только пара глаз злобной курицы и сволочной кот будут пристально наблюдать.

Ехали мы долго. Это демоново Аввакумово располагалась в трёхстах километрах от Твери. Чем дальше мы заезжали, тем хуже становилась дорога. А потом, внезапно, за пятьдесят километров до конечной цели дорожное полотно выровнялось, словно кто-то вот только что провёл капитальный ремонт.

— Здесь везде так. К каждой деревне куста такая дорога ведёт, — тихо, почти шёпотом сообщил мне Егорыч. — Говорят, что на мёртвой пустоши повсюду такие дороги. Ещё от тех магов остались, которые ту войну развязали.

— О которой даже в школе не рассказывают, — я задумчиво смотрел на дорогу. Даже курица перестала крутиться и притихла, словно почувствовала какое-то напряжение. — И вот какая странность, война была, и даже свидетельства остались, вон, дорога, например, а говорить о ней не принято. Это не может не вызывать подозрений и желания всё разузнать.

Когда мы доехали до места, начало уже темнеть. Машина остановилась возле ворот, ведущих во двор довольно большого дома. Заезжать Егорыч не стал, оставив машину у ворот. Правильно, ему ещё её в больницу отгонять.

Я уже подходил к дому, выпустив курицу во дворе, когда дверь открылась и на крыльцо вышла невысокая блондинка, волокущая огромное ведро. На руках девушки были надеты огромные по локти хозяйственные перчатки. Она опустила ведро и посмотрела на меня.

— А вы, наверное, Денис Давыдов? Тот самый врач общей практики, которого здесь ждут больше, чем дождя? — спросила она, вытирая лоб. Я тем временем осматривал худенькую фигурку, которую не портили даже широкие штаны и рубашка навыпуск.

— Чтобы не было недоразумений, скажу сразу, что я военный врач, поэтому ожидания многих, могут так и остаться ожиданиями. А вы, тот самый педиатр, который является моим спасителем, — я улыбнулся. — Правда, я не знаю вашего имени.

— Настя. Анастасия Семёнова. — Девушка протянула руку, но потом стукнула себя по лбу и стащила перчатку.

— Я вот смотрю на вас, Настя, и думаю, что такое очаровательное создание могло натворить. — Задумчиво проговорил я, аккуратно пожимая маленькую, но твёрдую ручку. — За какие-то грехи вас же отправили сюда. Возможно, поговорка про то, что внешность часто обманчива, как раз для этого случая?

— Что? — Настя моргнула и растерянно перевела взгляд на Егорыча, который только руками развёл.

Я же перестал улыбаться, потому что в этот момент из дома на крыльцо вышел огромный чёрный кот. Он сел рядом с девушкой и уставился на меня, явно недобрым взглядом. В этом взгляде читалось что-то вроде: «Ты, сволочь, бросил меня в поезде. И бедного котика кормили всякими объедками, и вообще недокармливали. И теперь из-за тебя у меня голодные обмороки и нервный тик. И кто-то очень сильно пожалеет о том, что не выпрыгнул из дирижабля, когда у него была такая возможность».