Внутри оказалось довольно просторное помещение, состоявшее из трех жилых комнат, кухни с электроплиткой, столовой, холла, душевой и туалета, выполненного в арабском стиле: дырка в каменном полу вместо унитаза, сливной бачок на длинной ноге (the best Niagara in the world) и гигиеническая подводка с водой. В качестве приза на кафельном полу стоял цветной пластиковый кувшин.

Переводчики быстро оглядели свое новое жилище и стали устраиваться в комнатах, разбившись по двое.

Олег попал в одну комнату с Володей Григоровым. В их «апартаментах» присутствовало низкое окно, выходившее во внутренний дворик, вдоль стенок стояло по кровати, а прямо у окна маленький столик, на который можно было поставить лишь пару кофейных чашек. В стенах по бокам имелись углубления или своеобразные ниши, игравшие роль полок.

Засунув чемоданы под свои кровати, друзья вылетели в холл, полюбопытствовать, как там устраиваются их коллеги.

В соседней комнате, похожей как две капли воды на их собственную, распаковывался Игорь Сахаров по кличке Цукер. Его соседом оказался уже живущий здесь молодой парень-переводчик, выпускник гражданского вуза, прилетевший в Сану несколькими днями раньше.

А у самой входной двери, в комнате поменьше, суетились Саша Шишкин (Шиш) и Миша Ломакин, по какой-то причине не получивший никакого личного прозвища за время учебы в институте.

– Эх, сейчас бы вискарика со свиданьицем! – в своей характерной манере пропел Паук. – Да только осталось уже полчаса до автобуса!

Переводчиков должны были отвезти в офис на беседу с заместителем ГВС по политической части и для получения денежного довольствия. Против второго действа ребята ничего против не имели, а вот с первым…

Если бы не это обстоятельство, то с выпивкой у вновь прибывших проблем бы не случилось. Содержимое их чемоданов составляло как раз спиртное в богатом ассортименте и палки сухой колбасы. Остальное – пара-тройка свежих рубах, белье да бритвенные принадлежности. Набор у всех был стандартным: присутствовал совет «добрых» друзей.

– С выпивкой здесь надо осторожнее, – высказал свое видение вопроса гражданский переводчик. – Тут высокогорье, не хватает до двадцати процентов кислорода, и поэтому, как сказал врач, больше ста грамм не выпьешь! Гипоксия – штука неприятная.

– Да ладно! – не поверил ему Цукер. – Вернемся и поглядим!

В офисе, куда переводчиков отправил своим ходом встречавший их офицер (т. к. он находился метрах в трехстах от их дома), они пробыли не более часа.

Аппарат ГВС в Сане представлял собой строение наподобие их собственного. В нем оказалось несколько тесных комнаток, в которых трудились люди.

После встречи с замполитом, который рассказал друзьям о сложном международном положении и непростых взаимоотношениях между хабирами и руководством йеменских Вооруженных сил, переводчикам выдали деньги страны пребывания. Каждый получил по солидной пачке местных банкнот, от которых прилично попахивало запахом улицы.

Начфин заявил, что все бумажные деньги обрабатывают, и обратил внимание на то обстоятельство, что в каждом йеменском риале сорок букшей.

– Сорок, а не сто, как в рубле! То есть полриала – это двадцать букшей, – повторил он для непонятливых.

– Во, блин, бубен сломаешь! – весело вякнул Паук, имея в виду под бубном голову.

– Да ладно, привыкнем! – отозвался Олег, нисходя к местной валюте.

– Интересно, сколько коробок спичек можно прикупить на эти бабки? Лично я хочу вернуться в Москву на белом «Мерседесе», – мечтательно бубнил Володя Григоров.

– А черный не сгодится? – поинтересовался у него Олег.

– Нет, черный не то! Белый «мерс» – и я весь в белом!

После посещения офиса переводчиков так же с провожатым отправили на соседнюю улицу. Там внутри охраняемого двора находились врачебный кабинет, столовая для холостяков и летний кинотеатр, больше напоминавший крытую вытянутую беседку. Впрочем, все здесь было «летним». Солнце палило нещадно, будто бы наверстывая упущенное после дождливой недели.

По пыльной дороге бредущим за провожатым офицером переводчикам, одетым не по погоде в генштабовские костюмы и галстуки, стали попадаться местные жители.

Арабы все как на подбор, худощавые и низкорослые, щеголяли в юбках – фута (на местном языке), которые представляли собой куски пестрой ткани, обернутой вокруг нижней части тела, и сандалиях на босу ногу[4]. Головы мужчин покрывали пегие национальные платки.

В дальнейшем выяснилось, что обязательным атрибутом каждого мужчины в Йемене является кривой нож, джамбий, в ножнах из грубой кожи, заткнутый за пояс. А наиболее богатые йеменцы к своему убранству частенько добавляют еще и автомат Калашникова. Обычно в таком виде они щеголяют в праздник или надевают для важности при сватовстве.

Одежда йеменских женщин также не отличалась изысками: обычно черный хиджаб (платье свободного покроя до пят). Лицо женщин должно быть закрыто от чужих глаз в обязательном порядке. Те из них, кто осмеливается открывать лица, подлежат жестокому наказанию по законам шариата.

Перед самым российским подворьем, которое друзья тут же окрестили «хабурятником», мимо бредущей по бездорожью группы промчался, поднимая клубы дыма и пыли, мотороллер. На нем гордо восседал местный индивид, во всю глотку горланивший какой-то йеменский хит.

– Страна Лимония, – мрачно, сквозь зубы процедил Ломакин, отмахиваясь от столбов поднятой пыли. – Еще и жрет что-то на ходу.

– Что жрет? – не понял его Игорь Сахаров.

– А у него какой-то желвак за щекой, – пояснил Миша.

– А может, он раненый? – хохотнул Саша Шишкин.

– Похоже, они тут все раненые, – пробурчал недовольный Ломакин.

На приеме у врача вновь прибывшим переводчикам устроили медосмотр, после чего с ними побеседовали. Из беседы следовало, что к местному солнцу нужно относиться с большой осторожностью, избегая тепловых ударов. Обязательно носить головной убор и стараться не открывать руки, через которые невольно получаешь дополнительный тепловой накат. Их также предупредили, что неядовитых гадов в стране просто нет и, если что, немедленно к врачу!

Для пущей острастки доктор предостерег от принятия спиртного на высокогорье и т. д. и т. п., но переводчики слушали его вполуха. Всем хотелось, получив наконец свободу, прогуляться по Сане! Впрочем, и по городу, как сказал доктор, ходить было небезопасно. Продавцы магазинов, по словам эскулапа, являлись основными переносчиками гепатита и всякой иной заразы.

– Они сами могут не болеть, а заболевание передать здоровому человеку вполне способны, – поведал врач.

К этому заявлению Олег отнесся вполне спокойно. Ведь какое-то подобное заболевание он уже перенес, находясь в сирийской командировке, и теперь, по его мнению, имел кое-какой иммунитет. Да и прививок парням перед их отъездом наделали немало.

Далее врач предостерег от питья местной воды, сообщив, что она здесь, на высокогорье, кипит при температуре 80 градусов по Цельсию. И не уничтожает многих микробов. В воде, кроме того, много соли, других минералов, и ее следует отстаивать. Потом снова кипятить и т. д. и т. п.

Столица Северного Йемена оказалась маленьким захолустным городком. Асфальтированные улицы здесь можно было пересчитать по пальцам. Все они находились исключительно в центре городка, в районе кинотеатра «Билькыс»[5] и центральной площади. Все остальное – разбегающиеся от центра лучами в разные стороны пыльные каменистые дороги.

На центральной площади Мейдан ат-Тахрир[6] гуляющие переводчики наткнулись на танк Т-34, стоявший у президентского дворца. Во время июльской революции 1962 года (в местном обиходе – Дня освобождения) на его броне повстанцы въехали в Королевский дворец. Местные жители прозвали этот танк «Авророй», намекая на некую аналогию с революционным крейсером времен Октябрьской революции 1917 года в России.