Литмир - Электронная Библиотека

Одним тусклым мартовским днем, когда природа ещё размышляет, стоит ли в этом году пробуждаться, а солнце, застиранным теннисным мячиком смущённо просвечивает сквозь пышногрудую завесу облаков, я вышел из офиса в центре города. Открыл дверь служебной Тойоты, швырнул сумку на пассажирское сидение и уже собирался занять водительское место. Внезапно сзади с каким-то гиканьем, как дикие гуси, налетели несколько человек. Через мгновение руки мои были скручены. Я автоматически пытался сопротивляться, но быстро понял, что это бесполезно. Меня прижали так крепко, что с трудом удавалось дышать.

– Фамилия?! – орал кто-то мне в ухо, как будто издалека, как будто и не мне вовсе. Я молчал, стараясь задержать дыхание. Униформа одного из них давно не была в химчистке и источала аромат скумбрии, забытой на столе после пятничной попойки.

– Фамилия?! – крикнули еще раз.

– Вы кто такие? – выдавил я, настолько громко, как мог. Вышли не очень членораздельные, какие-то булькающие и хриплые звуки. Скумбрия чуть ослабил хватку, получилось вдохнуть, повернуть голову и осмотреться. Начало доходить, что ситуация нестандартная.

– Александр Николаевич! – сказал мне в ухо важный голос, в нотках которого преобладала торжествующая радость, – Вы участвуете в оперативно-розыскном мероприятии «следственный эксперимент»! Предлагаю добровольно выдать деньги, нажитые преступным путем!

– Херассе, мероприятие, костюмированный бал! – слюна попала в дыхательное горло, я закашлялся, – Пригласительные когда рассылали?

Грязный снег таял и стекал по новеньким джинсам, приходилось дёргать ногами, чтобы отряхнуть. Предплечье, прижатое к стеклу, занемело, пальцы без перчаток начали замерзать, поясница напомнила, что межпозвоночную грыжу следовало начать лечить ещё в позапрошлом году.

– Так вы будете добровольно выдавать деньги, нажитые преступным путем? – повторил важный голос.

Мне позволили обернуться. Одним глазом я увидел пухлого мужчину наполеоновского роста с отросшим ежиком и хорошо сформированными ушами, по которым грамотный физиогномист мгновенно сделает вывод, что детство у человека было счастливым. Одного со мною возраста, а то и младше, он изо всех сил старался напустить вид, соответствующий ситуации. Драматически хмурил брови, выпячивал челюсть как Дольф Лундгрен и поочерёдно сверлил взглядом моё лицо, карманы и сумку в машине.

Я молчал. В тот момент в голове наступило полное, и такое вожделенное, всеми ищущими на тропе Духа – безмыслие.

Сейчас, вспоминая, ситуация вызывает вполне земную острую злость и желание ответить что-нибудь едкое про честно нажитые амбары с зерном, тучные буйволиные стада и шаланды полные кефали, но тогда я молчал. Происходящее казалось происходящим не со мной. Мне прощупали куртку, достали сто тысяч рублей, разложили в присутствии понятых на багажнике машины, где они сразу промокли и стали походить на фантики из-под батончиков фабрики «Рот-Фронт». Сверили номера, заполнили протокол.

Следователь Верин, а важный голос принадлежал именно ему, пытался намекать, что влип я серьезно и ситуация безнадежней чем у первой леди Китеж-града перед нашествием хана Батыя. Вежливо заходил с разных сторон. Повышал голос. Иносказательно, а то и прямо, с наездом, увещевал о долге и вине перед семьёй и отчизной. Странно, но я таковым положение не считал и вины не чувствовал. Небосвод не спешил обрушиться на мои плечи, а боженька метнуть камнем в темечко.

«Сейчас начнётся паника, Александр Николаевич, вдыхай глубже воздух свободы», – Я поднял глаза на полоску монтажной пены, ее оставлял самолёт, улетавший без меня в прекрасное будущее.

Чёткий инверсионный след реактивного двигателя рассекал пасмурное небо на две неровные части. Зяблики на сосне все так же переговаривались «ци-ци-ци», чёрная беспородная псина на углу пятиэтажки рыла носом, пытаясь достать обломок кости. Усатый дядька в заношенной синей «аляске» прошёл мимо по своим делам, с интересом взглянул в нашу сторону, но не остановился.

Паника не начиналась. Я огладывался по сторонам, пока Верин прямо на капоте заполнял бумаги. Задержал взгляд на дешёвых ботинках, в один из которых набилась тёмная весенняя жижа и он смешно поднимал намокнувшую пятку. Промелькнула мысль: «Надеюсь, я не выгляжу так же тучно? Худеть надо, Александр Николаевич, пузо старит. Сколько ему? Тридцать пять? Сорок?»

– Со следствием сотрудничать будете? – он поднял на меня глаза с белёсыми ресницами, оторвавшись от бумаг.

– Конечно буду, – ответил я, – В чем заключается сотрудничество?

– В вашем случае – только полное признание! – с видом победителя чемпионата по рестлингу заключил Верин.

– Хорошенькое дело! – я аж присвистнул, – Вот это сотрудничество! Сохраню-ка пока нейтралитет. «Похоже нет и тридцати пяти, потрепала жизнь»

Ребята из группы задержания энергично обыскивали машину. Изъяли навигатор, флэш-карты с музыкой, еще какое-то барахло. Отодвинули сиденья, нашли смятую детскую раскраску «Мимми, сестра Китти», два леденца lollipop на бумажной палочке, плоскогубцы и давно потерянную серёжку в форме лиры. Из бардачка достали диски и передали Верину. На них я записывал аудиокниги французских, немецких и русских писателей, любил слушать классику всякий раз, как оставался в машине один. Диски были дешёвые, потрёпанные, коробки кое-где треснули, в общем, вид имели самый что ни на есть криминальный.

– Что это? – заволновался Верин, тряся одним у меня перед лицом.

– Здесь же подписано! – удивленно ответил я, указывая подбородком на желтый стикер с названием.

– Что такое Бальзак?! –процедил он зло, чеканя каждое слово.

Взгляд следователя прыгал с диска на меня и обратно. На лице появились признаки внутренней работы – брови сперва нахмурились, затем поползли вверх, скуловая мышца дёрнулась и напряглась. Мимика сделалась гротескной, Верин глубоко задышал, раздул ноздри и стал похож на самца ёжика перед нападением на врага. Было понятно, что сочетание букв ему знакомо, он его точно слышал, но где фигурировало вспомнить не мог. Секунда и когнитивные усилия прекратились, следователь повернулся к спецназовцу и скомандовал:

– Приобщить к делу!

«Эссен есть, апогея нету!» – представились мне лица красноармейцев, о которых я когда-то читал у Маяковского.

Физиономия Верина оставалась напряжённой. Бальзака он записал ко мне в подельники и, похоже, соображал, как бы всё провернуть, чтобы тот не узнал о моём аресте раньше времени.

Много позже подобным со мной делился человек, обвинявшийся в незаконных банковских операциях. Сотрудники ОБЭПа, распихав по карманам ручки Монблан, решили уточнить, что является основным видом деятельности, на которой он взметнулся так высоко, что под столом три пустые бутылки из-под Мартеля, а в баре ещё четыре полные.

– Я занимаюсь деривативами, – честно ответил он, чуть удивившись, что те, кто его арестовывают не в курсе.

– Это ДСП1? – последовал мгновенный вопрос.

– На каком языке с ними разговаривать?! – вопрошал мошенник Борисыч к сокамерникам, – Так яростно бороться с экономическими преступлениями, и даже приблизительно не понимать о чём речь? Уж лучше прибухивать, чем иметь такой зашоренный взгляд на мироздание!

«Комедия ситуаций происходит на земле несчётное количество раз, всё повторяется, все типажи воспеты» – от этой мысли стало по-настоящему смешно. Я заулыбался, а Верин закрыл рот и недовольно сморщился, вместо того, чтоб на всю катушку переживать моменты своего триумфа.

Обыск переместился в квартиру. Легенда сыска, затоптав ковёр, который мне подарили друзья из Самарканда, долго и нудно пересматривал документы, перетряхивал тумбочки, диваны, гладил ножки стульев и несколько раз заглядывал под днище настольной лампы. Добрался до книжного шкафа. Вместо закладок в книгах я использовал билеты в оперу и театр в разных уголках мира и этикетки от пива. Они разлетались по комнате, Верин то и дело со вдохом нагибался, собирал, и всматривался в них пустым взглядом. И тут я вспомнил, что в кухне осталась банка Гиннесса. Всё моё естество радостно встрепенулось, когда ещё выпадет шанс испить настоящего ирландского? Как в воду глядел.

вернуться

1

ДСП – древесно-стружечная плита

2
{"b":"914557","o":1}