— Ты находишь ее красивой? — картинно удивилась Мацийовская.

— Честно говоря, Яночка, не могу взять в толк, зачем вам мое мнение по поводу этой девушки. Даже не девушки, а ее фотографии.

Уфимцева подперла меня с другой стороны. Наверное, ей не понравилось, что соперницу уже несколько раз назвали Яночкой, а вот ее Настенькой — ни разу.

— Действительно, — сказала она, — фотографии можно так обработать перед выкладкой, что от первоисточника разве что имя останется. Но спросить мы тебя хотели не об этом, Илья. Как думаешь, кому из нас троих такая куртка подошла бы больше?

Сирена опасности внутри взвыла, особенно усилившись, когда я заметил что Фурсова не стала стоять в стороне и теперь напрочь перекрывала мне обзор, показывая в улыбке ровные белые зубы. Даже сомнений не было — моего обаяния на троих не хватит, значит, и нечего его распылять. А тут еще Фурсова решила внести ясность:

— Вот скажи нам, Илья, если бы у тебя на руках была такая куртка, кому бы из нас ты ее подарил?

— Я бы ее продал, — попытался отшутиться я, говоря при этом чистую правду. Кто-то из парней ее даже оценил смешком, но кто, у меня не было возможности увидеть. — Вы ее цену видели? Самый логичный поступок в такой ситуации.

Неожиданно руки зажили собственной жизнью и приобняли Мацийовскую и Уфимцеву. Они возражать не стали, а вот Фурсовой это не понравилось. Она сузила глаза и сказала:

— Ты такой меркантильный или тебе никто из нас не нравится?

— Я такой меркантильный, — согласился я. — Как посмотрел на цену, так одна мысль в голове: какой идиот согласился столько заплатить за обычную куртку?

— Вот-вот, — поддержал меня Темников, которого я узнал по голосу. — Я им то же самое сказал. Это всего лишь обычная шмотка.

— Она необычная, там крылья бархатницы нестандартной выделки, — возмущенно пояснила Мацийовская, пытаясь примостить голову мне на плечо и с вызовом глядя на Фурсову, которая оказалась в стратегически невыгодной позиции, поскольку на второе плечо нацелилась Уфимцева.

— Да из этой бархатницы столько всякой одежды — продолжал Темников. — У меня и то перчатки есть.

Уфимцева заинтересованно обернулась. Наверное, наличие перчаток из бархатницы говорило о перспективности Темникова. Не знаю, занервничал ли он от оценивающего взгляда, но я для себя решил: никакой одежды из экзотических материалов, иначе не справлюсь с силой женской любви даже при изученном модуле. Если они на мне виснут только ради редкого рецепта, то страшно представить, что с ними будет, если узнают, что к рецепту прилагаются какие-никакие, но деньги. Впрочем, новые знания позволяли понять, что девушкам был интересен и сам я, безо всяких вкусных добавок. Но именно что интересен — о большем пока речи не шло, хотя в голове сразу набросалось несколько вариантов, как это большее можно получить кратчайшим путем. Опасная эта штука — знания по соблазнению: вызывают слишком сильное желание их применять даже в пассивном режиме.

Новое знание оказалось довольно сомнительного толка, хотя не используй я вчера модуль, в такой ситуации стоял бы истукан истуканом, не зная, что делать. Сейчас я тоже не знал, но только как сбросить повисших на мне девушек поаккуратнее. Спас меня преподаватель, при появлении которого они отцепились сами, а я сел подальше от нашего цветника.

Весь день приходилось лавировать, чтобы никого не обидеть и никому не дать надежды, в то же время оставаясь в рамках вежливости. Мужской части группы перекос интереса в мою сторону откровенно не нравился, так что даже Темников разговаривал со мной довольно сухо, хотя и был настроен как минимум нейтрально поначалу. Очень помогло умение передвигаться в скрытности, но под конец занятий меня все это настолько достало, что я невзначай поинтересовался у Песца:

«Этот модуль не мог повлиять на мою увеличившуюся привлекательность для девушек?»

«Разве что чуть изменившаяся манера поведения? — предположил Песец. — Тут скорее свою роль сыграло соперничество. По-настоящему ты никому из этих девушек не нужен, но у них в крови обойти остальных и заявить права на конкретного мужчину. Думаю, после выходных они подостынут».

Утешение было слабым, а в голосе Песца не было должной уверенности. Поэтому домой я возвращался очень быстро и не только потому, что нам надо было уезжать.

Основной причиной было не желание удрать от женской половины группы, а желание проверить контейнер с транспортом. Хотелось посмотреть, что последний из себя представляет. Боялся я, что там ничего не обнаружится. Маркировка маркировкой, но вероятность чего-то неработающего отбрасывать не следовало. Поэтому, прежде чем отправляться на раскопки, стоило проверить, имеет ли ценность уже выкупленное нами.

Олег со мной согласился, поэтому на Изнанку мы пошли вдвоем, прихватив контейнер. Содержимое развернулось в непривычного вида агрегат, внутри которого не было ничего похожего на привычные мне руль или педали. Хорошо хоть сразу поняли, что двери сдвигаются в сторону, а то бы бегали вокруг и облизывались, не зная ни что внутри, ни как туда попасть. Затемненные стекла не давали возможность увидеть салон снаружи. Впрочем, особых удобств там не наблюдалось: четыре не слишком мягких сидения и багажный отсек, доступ к которому был только изнутри. Капота как такового не было, но это и неудивительно для агрегата, работающего на магии.

«Как он управляется?»

«Мне откуда знать? — удивился Песец. — Я с военной техникой дела не имел. Одно могу сказать: энергия там есть. Видишь, зеленый огонек горит. Значит, все рабочее».

«Рабочее, но неработающее. — Я опять заглянул в контейнер в надежде найти там инструкцию, но нашел только лишь радужную пластину (предположительно ключ), которую непонятно как было использовать. — Инструкции к ним не полагались?»

«Может, и полагались, но были утеряны за давностью лет. Можно попытаться включить экспериментальным путем».

Я с сомнением повертел пластину в руках. Было непонятно, куда ее прикладывать. Вдруг она вообще существовала для ментального использования, а я буду пытаться проявить панель управления?

— Ну что там? — нетерпеливо спросил дядя.

— Песец не знает, что с этим делать, и предлагает включить экспериментальным путем.

Дверцы открывались свободно, так что внутрь мы попали, но дальше дело застопорилось, потому что прикладывали мы радужную пластину к выступу перед лобовым стеклом в разных местах и на разное время, но с одним и тем же результатом — нулевым. Мне казалось, что мы делаем что-то неправильно, потому что если не срабатывает на любом месте, то должно быть такое, которое чем-то отмечено. Панель же перед нами была совершенно гладкой.

— Время поджимает, — наконец разочарованно сказал дядя, — так что убирай все обратно в контейнер и поехали. По дороге подумаем.

— Например, о том, нет ли инструкции на кристаллах, которые мы купили?

— Точно, — обрадовался дядя. — Кристаллы же из того же места. Возьмем их и проигрыватель, будем там изучать.

— Это если Щукины не захотят присутствовать при раскопках.

— Если захотят, вернемся — просмотрим здесь, — оптимистично решил дядя. — Главное мы поняли: контейнер не пустой, нужно только как-то запустить эту бандуру.

Он похлопал рукой по круглому боку нашего несостоявшегося транспорта, а я убрал в контейнер сначала ключ, а потом и саму машину, для последнего пришлось всего лишь нажать на нужный символ на контейнере.

— Полезная штука, — оптимистично высказался Олег. — Как только запустим, будем на коне во всех смыслах этого выражения.

— Кроме первоначального.

— Тут я поспорю. Машину часто называют железным конем.

Олега вовсе не расстроила невозможность запуска машины Древних, что он и пояснил, оказавшись на той стороне:

— Илья, если у нас машина есть, рано или поздно она заработает. Кстати, а зачем мы вообще пошли ради испытания в Прокол? Могли бы сделать это в гараже. Тихо, спокойно и без отвлечения на тварей Изнанки. Голову ты мне заморочил, вот я и не сообразил раньше.