21 час 45 мин

Устал. Физо сдал. Сегодня впервые появился на людях с протезом, который мне сделали тётя Анфиса и Немов. Раньше-то тренировался без посторонних глаз. Смог и отжаться и подтянуться. Не так как раньше, конечно… Только один я знаю, чего мне это стоило. Боль адская, но улыбался. «Всё хорошо, всё отлично, просто немножко непривычно».

Борзов освободил меня сегодня от части работы. Я отвёз отремонтированную амуницию в Кремль, а потом почти до обеда просидел на стене. Вспоминал отца, тот последний день, когда он погиб.

Так странно, вот находишься в долине и думаешь, что ты дома, а поднимешься сюда и понимаешь, что ошибаешься. Сразу за воротами через метров триста-четыреста территория, затронутая терроформированием, заканчивается. Привычная для нас вполне земная зелёная травка превращается в жёсткие фиолетовые побеги чего-то острого, шевелящегося, вздрагивающего и атакующего, реагирующего на малейшее движение. Здесь всё время что-то потрескивает, шуршит и чавкает. Даже страшно представить, что может произойти, если углубиться вглубь этой зоны. По сути, «Суворов», это всего лишь укреплённый городок добытчиков герания – ресурса ценного и редкого. Если бы не он, мы никогда бы сюда не прилетели.

– О, Андрей! Как дела? – позади меня остановился Блинов – последний десантник КФ. Он сам так себя называл.

– Привет. Да всё нормально.

– Видел, как физуху сдавал. Молоток. Горжусь тобой. Рука, наверное, болит?

– Да, нет. Всё нормально.

– Врать старшим товарищам не хорошо, – засмеялся Константин и взъерошил мне волосы.

Блинов был в тот день за стеной вместе с нами. Точнее, он первым пришёл нам на помощь. Единственный выживший солдат из взвода, встретившего стаю под стенами. Он стрелял даже тогда, когда его, обливающегося собственной кровью, утаскивали с поля боя. Открыв глаза после операции, я увидел именно его – в бинтах и пластырях. Я был ему благодарен. Знаю, Константин считал себя виноватым передо мной. Но, если бы не он… погибли бы все.

– Не буду, – вздохнул я. – Болит, но терпимо.

– Ну вот, другое дело. Кстати, броню починили классно, молодцы. И почистили. Моя так не сверкала, даже когда я надевал её в первый раз.

– Это специальное покрытие. Из лаборатории. Анфиса рассказывала, что оно поможет против кислоты, которой животные сверглов плюются. По крайней мере на какое-то время.

– Даже так, – улыбнулся Блинов, почесав затылок. – Ладно, до нас ещё не довели. Впрочем, Седов своего не упустит. Ладно, мне пора. Дела, дела, – махнув на прощание рукой, гвардеец покинул меня, сбежав по лестнице вниз.

Вот как-то так. Попытался по памяти воспроизвести наш диалог. Вроде удалось. Ничего не забыл.

Какое-то время я постоял на стене, а затем, ещё раз взглянув на серо-фиолетовое небо, напирающее на наше бирюзово-голубое, отправился в мастерскую. Конечно, никто меня не потеряет, но хочу быть полезным.

Рука плохо слушалась и протез пришлось снять. До конца рабочего дня я счищал грязь со шлемов разведчиков. Тяжёлая штуковина. Вот кому приходилось углубляться в земли свёрглов. Интересно, что они там видят?

А потом мы ели огромный самодельный торт, который притащил Игорь Корнев. С настоящими сливками. У него был день рождения. Двадцать четыре года исполнилось. К нам присоединились экономист Юлечка (ну да, та самая, которая вечно чем-то недовольна и во всём сомневается) и Толя Минин – помощник Иваныча. Сладкие коржи таяли во рту, мы хохотали, дурачились, дёргая Игоря за уши, но смех был вымученный. Он словно отпугивал от нас предчувствие беды, которая на полной скорости летела к нашему дому. К нашему новому дому.

Возвращался в сумерках. Пару кусочков вкуснятины я притащил домой маме и Ирке. Мама съела, а сестра сказала, что ей нужно худеть. Куда? И так одни глаза. Уверен на все сто, что, когда утром открою холодильник, на её тарелке будет пусто.

Глава 4: Вовчик Максимов

19 мая 2280 года

Коперник -3. Крепость Суворов

01 час 55 мин

Рука всё ещё болит. Опять работал без протеза. Дочистил шлемы от "Росомах", залатал пару прорех в накладных пластинах тяжёлого доспеха "Гризли", принялся за разборку динамической защиты "Лиса". Как и "Росомаха" костюмчик для разведчиков, вот только первые штатовские, а "Лис" наш родной, имперский. Умная броня, которая раскрывается перед атакой и сворачивается, когда без надобности. Дорогущие, и не металлические. Какая-то хитрая пластмасса и ткань. Костя говорил, что все разведчики предпочитают именно "лисят", да вот только мало их и выдают только командирам.

А потом в гости зашёл Вовчик Максимов – техник из команды Немова. Они ещё с моим отцом дружили. Как всегда спокойный, улыбчивый и немножко усталый. Потребовалось ему в нашем мусоре порыться. Мы же перед тем как безнадёжные изделия утилизировать, что-то для себя оставляем, ну на заплатки или материал для расплавки. Трещины на тяжёлой броне прямо здесь же заливаем, в мастерской. У нас и свой тигель имеется. Вот он и набрал себе с десяток обрезков для прокладок и проводников.

Попили чаю с вчерашним тортом. Я даже удивился чего это сладкоежка Юлька всё не доела. Посмеялись над ссорой Седова и Немова из-за "Вихрей", тех самых пулемётных комплексов, которые они на площади собирали, когда я ребятишек на экскурсию водил. Об этом уже судачила вся крепость. Командиру гвардейцев не понравилось, что главный техник установил оружейные комплексы не там, где ему указали. Седову нужна была возможность вести перекрёстный огонь по целям внизу, а Немов поставил "Вихри", хоть и по периметру, но только туда где позволяла возможность установки. "Площадка должна быть ровная это же сложная автоматика!". Орали они друг на друга целый час, пока техник не заявил, что если кому-то что-то не нравится, пусть отрывает и переставляет. На что Седов кровожадно заявил, что скорее ему голову оторвёт голыми руками. И дал сроку два дня для исправления ситуации. Вот такие страсти.

После обеда делать особо было нечего, и я смотрел в окно на играющих во дворе пацанов. С упоением, они раз за разом пинали ногами по обыкновенному кожаному мячу. Двадцать третий век подходит к концу, а футбол всё ещё в моде. Кстати в этом тоже был виноват Седов. В Суворове, он пользовался непререкаемым авторитетом. Ещё бы, именно Александр Иваныч после бегства "Принцессы Анны" с планеты, возглавил оборону, сумел перестроить посёлок в настоящую крепость и превратил конвойную охрану и службу безопасности, в самый настоящий спецназ. Может гвардия это и громко сказано, но с каждым днём они становились всё лучше и лучше.

Седов не признавал технические новинки. Мне ещё папа рассказывал, что тот был жутким консерватором. Говорил он следующее: "Хорошая физическая форма, отличная реакция и здоровый образ жизни спасут тебя и в двадцать втором веке и в двадцать третьем, а кто этого не понимает тот…" Вот как-то так.

Именно с его подачи, теперь все, без исключения, сдают физуху, играют в футбол, баскетбол и другие реликтовые игры. И знаете, что? Поначалу многие возмущались, жаловались, но наш комендант Иван Павлович Гаан всем сопереживал, сочувственно кивал, хлопал по плечу и отправлял к Седову. Мол если он разрешит не сдавать, не играть, я только за! В общем, мёртвый номер, ведь спорить с ветераном бесполезно, да и не решался никто.

Когда до конца рабочего дня оставалось пятнадцать минут. Нам притащили дюжину повреждённых «Россомах". И не просто повреждённых, а разодранных в клочья и заляпанных кровью. Оставив ребят, я сломя голову бросился к маме на работу. Она у меня главный врач.

Сложно передать, что там творилось. Я конечно сразу бросился помогать, чем мог. Все паниковали, плакали, а из восьмерых доставленных в больницу разведчиков выжил только один. Правда доживёт ли он до утра не известно. Получается четверых доставили в крепость мёртвыми. Вот тебе и секретность Борис Борисыч.