Хан Тохтамыш. Позднейший рисунок
Спустя два года после Куликовской битвы Василию вновь пришлось пережить неприятные минуты. Победа над Мамаем показала готовность Руси навсегда покончить с унизительной зависимостью от Орды. Понимал это и новый хан Тохтамыш. Стремясь удержать Дмитрия в своем подчинении, он предпринял нашествие на Москву. Учитывая печальный для татар опыт двухлетней давности, когда Мамаю не удалось сохранить в тайне свои оперативные планы, новый глава Золотой Орды на этот раз предпринял все, чтобы для москвичей новый поход стал полной неожиданностью. С этой целью он велел захватить русских купцов, торговавших в пограничном Булгаре на Волге, с тем чтобы ни один из них не передал в Москву весть о движении татар. Это вполне ему удалось – со всей своей армией он переправился через Волгу «и поиде на великаго князя Дмитрея Ивановича къ Москве и на всю Русскую землю; ведяше бо рать изневести внезаапу со умением и тацемъ злохитриемъ, не дающе вести про себя, да не услышано будетъ»[18]. Чтобы полностью использовать фактор внезапности, Тохтамыш не стал вторгаться в лежавшее первым на его пути Суздальско-Нижегородское княжество, а обошел его с юга по степной окраине. Только когда татары оказались перед Окой, известие о нашествии дошло до московского князя.
Дмитрий, узнав, «что идетъ на него сам Тахтамышь царь во множестве силы своея, и нача совокупляти полцы ратныхъ, и собра воя многи, и выеха изъ града съ Москвы, и хотя идти противу ратныхъ». Был созван военный совет «з братомъ своимъ и с прочими князи и з бояры своими». Но на нем возникли споры и разногласия: «Бывшу же промежу ими неединачеству и неимоверьству». Основной причиной этого явилась скудость сил, которые могла выставить Русь после кровопролитной Куликовской битвы: «Оскуде бо вся земля Русская отъ Мамаева побоища за Дономъ». В этих условиях великому князю не оставалось ничего иного, как «поиде… не во мнозе въ Переславль, а оттуду поиде мимо Ростовъ на Кострому»[19]. Вместе с ним отправился, видимо, и Василий.
Евдокия между тем оставалась в Москве. Историки выдвигали ряд версий по поводу того, почему Дмитрий оставил супругу в городе – то ли надеялся, что Москва выдержит осаду, то ли полагал, что быстро сумеет собрать свежее войско. Но причина была гораздо прозаичнее – Евдокия в эти дни ждала появления на свет сына. В четверг 14 августа 1382 г. у нее родился сын Андрей. Под этой датой летописец записал: «Того же лета родися великому князю Дмитрею Ивановичю сынъ князь Андрей, месяца августа въ 14 день, и крести его Феодоръ игуменъ Симановьский» (племянник Сергия Радонежского)[20].
Однако к этому времени ситуация в городе резко ухудшилась – москвичи сели в осаду, а в самом городе начался «мятежь великъ». Одни горожане «хотеху сести въ граде и затворитися, а друзи бежати помышляху». Те, кто предлагал переждать татарскую угрозу в кремлевской крепости, не выпускали никого из города: «Не пущаху ихъ, но убиваху ихъ и богатство и имение ихъ взимаху».
В Москву на второй день после рождения юного княжича срочно прибыл митрополит Киприан: «Прииде бо внове изъ Новагорода, предъ пришествиемъ Тахтамышевымъ за два дни». Однако главе Русской церкви не удалось усмирить смуту. Горожане тех, кто «хотяху изыти из града, не токмо не пущаху ихъ, но и грабяху, ни самого митрополита не постыдешася, ни бояръ великых не усрамишася, но на всех огрозишася и сташа на всех воротех градных и сверху камениемъ шибаху, а доле на земли стояху со оружьи обнаженными и не пущаху никого же выити из града».
Рождение у Евдокии сына Андрея в 1382 г.
Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.
Главной целью митрополита стала задача вывезти великую княгиню с младенцем из столицы. Только после долгих уговоров Киприану удалось убедить горожан выпустить его, великую княгиню «и прочихъ съ ними» буквально за считаные часы до подхода главных сил Тохтамыша. Мы не знаем точной даты этого события, но, скорее всего, это произошло в воскресенье 17 августа 1382 г., буквально за несколько часов до подхода татар к Москве. Правда, при этом при выезде из города их также ограбили. Но это были уже мелочи.
Судя по сообщению Устюжского летописца, митрополит направился на Волок, где стояла рать князя Владимира Андреевича Серпуховского, а Евдокия мимо Троицкого монастыря «шествовала бо съ Москвы къ Переславлю, а отъ Переславля къ Ростову, а отъ Ростова на Кострому къ великому князю Дмитрею Ивановичю». В силу своего физического состояния она двигалась крайне медленно, часто останавливаясь, давая отдых измученным лошадям.
Разорение Москвы Тохтамышем.
Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.
После взятия Москвы Тохтамыш распустил свои отряды грабить окрестности. Один из них устремился к Переславлю. Город был сожжен, а его обитатели спаслись только тем, что сели в лодки и отплыли на середину Плещеева озера. «И княгиню великую мало не постигоша», – записал летописец. Это произошло 29 августа 1382 г.[21]
Бедой Москвы решила воспользоваться ее давняя соперница Тверь. Осенью 1382 г. тверской князь Михаил Александрович пошел в Орду, «ища себе великого княжениа». Чтобы противодействовать этим планам, необходимо было ехать туда и Дмитрию Донскому. Но в Москве решили не гневить хана видом непокорного великого князя, а отправить к нему «тягатися о великомъ княжении» наследника московского стола княжича Василия, которому тогда еще не исполнилось и двенадцати лет.
В средневековой Руси взрослели быстро: точно в таком же возрасте сам Дмитрий оспаривал великое княжение у своего будущего тестя. 30 апреля 1383 г. Василий отправился из Владимира вместе со старейшими боярами в Орду. Летописец по этому поводу записал: «Тое же весны апреля 23 князь великы Дмитреи Иванович посла въ Орду сына своего князя Василья из Володимеря въ свое место тягатися съ князем Михаиломъ Тферьскым о великомъ княженье, и поидоша на низ в судех на Волгу къ Орде»[22].
Несмотря на почти годичное пребывание в Орде Михаилу Тверскому так и не удалось получить великое княжение. По этому поводу московский летописец записал: «Тое же осени о Николине дни князь Михаило Александровичь Тверьски выиде из Орды без великого княженья, а сынъ его князь Александръ оста въ Орде»[23]. Никоновская летопись добавляет подробность о разговоре Тохтамыша с тверским князем: «Тахтамышь царь Воложский и всехъ орд высочайший царь пожаловалъ князя Михаила Александровича Тверскаго его отчиною и дединою великымъ княжениемъ Тферскимъ, рекъ ему сице: “азъ улусы своя самъ знаю, и вийждо князь Русский на моемъ улусе, а на своемъ отечестве, живет по старине, а мне служитъ правдою, и язъ его жалую; а что неправда предо мною улусника моего князя Дмитреа Московскаго, и азъ его поустрашилъ, и онъ мне служитъ правдою, и азъ его жалую по старине по отчине его; а ты поиди въ свою отчину во Тферь и служи мне правдою, и язъ тебя жалую”»[24].
Исход спора в Орде относительно великокняжеского стола решился в пользу Москвы несомненно благодаря боярам, сопровождавшим Василия, сумевшим склонить на свою сторону ханских приближенных лестью и подарками. Но цена этого решения хана была высока. По словам летописца, следующей весной «бысть велика дань тяжела по всему великому княженью, всякому без отдатка со всякые деревни по полтине, тогда же и златомъ даваше въ Орду»[25]. Василия же Тохтамыш задержал в Орде как заложника под предлогом, что его отец не доплатил 8000 рублей наложенной на Москву дани. Предполагают, что для уплаты огромной по тем временам суммы московского долга не удалось собрать достаточно денег. В этих условиях княжич прекрасно понимал, что его пребывание в татарской полуневоле может продолжаться долгие годы. По сообщению летописца, он «умысли крепко с верными своими доброхоты» бежать из Орды. В конце 1385 г. в Москву пришло сообщение о том, что Василию 26 ноября удалось бежать от Тохтамыша[26].