— Если хочешь, погнали Допивай. Попрощаюсь с пацанами — произносит спокойно Камаев, глядя на меня нейтрально.

Неужели отстанет?

Пока я пораженно сглатываю удивление он отходит в сторону.

Всем будет лучше, если эта дурацкая интрижка закончится здесь и сейчас — мысленно уговариваю себя.

Выдыхаю воздух, разглядывая промокшие носы своих замшевых сапог. Я одета совсем не для подобных развлечений, на мне чулки и атласное платье, ведь я должна была ехать в клуб с подругами, но я снова с ним.

Чувствую себя немного потерянно.

Здесь и сейчас признаюсь себе в том, что, как бы я не отталкивала Егора, мне приятно его внимание, но я не хочу связываться с миром избалованных мажоров.

Боюсь.

Да и возраст… Разница у нас не маленькая

В голове полнейший бардак, потому что моё желание противоречит логике.

Я хочу остаться.

Я сто лет не выбиралась на тусовки, тем более на такие роскошные и масштабные.

Они мне не по зубам и это единственная истина, о которой я должна помнить и которую я пытаюсь впихнуть в свое сознание, потому что мои глаза тоскливо ползают по гоночной трассе.

К тому времени, когда Егор подгоняет свой автомобиль в моих руках скрипит пустой бумажный стакан.

Выбросив его в мусорный бак, быстрым шагом подхожу к автомобилю.

Когда распахиваю дверь, замечаю мимолетный усталый взгляд на своем лице и такая перемена, как оказалась меня

не радует.

Мамочки, я как маленькая глупая девчонка.

Запуталась.

Погружаюсь в салон по которому расползаются потоки теплого воздуха и чувствуя жуткий контраст с погодой я дергаю плечами.

Лишь бы не простыть.

Работы у меня вагон, вряд ли Марина Геннадьевна с радостью возьмется за ее выполнение в одиночку.

— Дверь не закрыла — тихо комментирует Камаев, заглядывая в зеркало заднего вида и нажав на кнопку, опускает стекло.

— Ты реал уезжаешь? — появляется в окне черная бейсболка “BALENCIAGA”

Незнакомый парень любопытным взглядом проезжается по моему лицу и тут же забывает о моем существовании.

Открыв и заново закрыв дверь,

я откидываю голову на подголовник сидения и закрыв глаза топлю нос в вороте пальто.

— Погоню, ага — вяло отвечает Егор, а я слышу его сквозь пелену собственных мыслей.

Закусив губу, проваливаюсь в анализ.

Друг Камаева ничего не сказал, но почему-то именно сейчас я чувствую себя очень грязно и дешево.

Ну во-первых оценив меня, он даже не потрудился поздороваться, словно я ничего не значащий элемент в их отлаженной схеме и уже завтра меня не будет на горизонте. К чему утруждать себя запоминанием лишнего имени?

А-во вторых… — осторожно тяну воздух, пытаясь прогнать паршивое чувство обиды, которое стремительно расползается в груди.

А во-вторых, Егор меня не представил, хотя за вечер перезнакомил меня с доброй половиной своей компании.

И вот что это за внутренние противоречия, Олеся? Он от тебя отстанет раз и навсегда. Ты довыпендривалась. Показала личные границы.

Умница!

Но я снова выпускаю горький выдох.

Мы разные и если двадцатилетнему избалованному мальчишке на это плевать, то мне нужно это помнить, как Отче Наш!

Я знаю, что ему двадцать, потому что изучила его биографию вдоль и поперек.

Семья Камаевых интеллигентная до тошноты и вряд ли в ней будут рады взрослой женщине с крестьянской династией.

Парни еще какое-то время общаются, но мне, ускользнувшей за границу сна их разговор не интересен.

Пока мы едем до общежития я нагло соплю в ворот шерстяного пальто.

Не хочу “оживать” и пытаться построить разговор, да и Егор судя по всему тоже.

До слуха доносятся редкие капли дождя, успокаивая мои возбужденные нервы.

Еще ничего не произошло. Я не влюбилась, а мальчишка не перешел черту… — мысленно сама себя успокаиваю, а сердце настороженно сжимается от предчувствия.

Сейчас, под легким действием алкоголя запахи чувствуются острее, да и фантазии в голове становятся ярче.

Если откинуть все “ нельзя” и обнажить правду, я бы хотела, что бы Егор поцеловал меня на прощание. Но правильнее будет остановиться на сухом

“пока” или даже “ прощай”.

Автомобиль мягко тормозит, но мотор не глушится.

Это означает, что мы приехали и никаких “ разговоров” в машине не будет.

Распахнув глаза, поправляю пальто и боковым зрением замечаю измученную гримасу на лице Егора.

Он сидит с закрытыми глазами, впечатав затылок в подголовник сидения. Кожаная куртка расстегнута, грудная клетка под голубой футболкой двигается от размеренного дыхания.

Мне хочется к нему прикоснуться, но подавив это желание я тихо спрашиваю:

— Ты в порядке?

Брови, сведенные к переносице немного раслабляются и Камаев слабо кивает.

— Все ок. Голова немного гудит.

Голова — выдыхаю, прикидывая, как помочь.

В моей сумке нет обезбаливающих, я сама мечтала выпить таблетку перед гонкой, ведь ощущала то же самое.

— Поблизости нет круглосуточных аптек. Я могу вынести тебе…

— Ты итак замерзла, не надо… — не открывая глаз отказывается от моего предложения.

Так. Ладно.

Опустив глаза на сумку, медлю какое-то время.

— Я зайду с тобой в здание, подожду внизу, можно? — Предлагает Егор разлепив веки.

Его взгляд не выражает никакого подтекста. Только усталость.

Пф-ф…Окей.

— Только зайди пожалуйста минуты через три, хорошо. Там на вахте такая стерва. А ты итак сегодня… — решаю прикусить язык, потому что Камаев снова упирается затылком в подголовник и согласно кивает.

Выйдя из машины, взбегаю по ступенькам крыльца.

Каблуки противно шаркают по бетону, превращая мое присутствие в появление знаменитости на красной дорожке.

— Здравствуйте — рассеянно здоровается кучка студентов, переглядываясь между собой.

Опять курили, засранцы!

Грожу пальцем одному из них на ходу бросая:

— Еще раз увижу, будем беседовать в кабинете.

Открыв скрипучую дверь, слышу, как она захлопывается за моей спиной.

К моему облегчению на вахте пусто.

Быстро забегаю по лесенкам на третий этаж и открыв комнату ключом, шлепаю по включателю.

Я чистюля и мне чертовски тяжело сделать шаг по начисто вымытому полу в уличной обуви, но я его делаю.

И не один.

В моей аптечке не так много лекарств, поэтому нужное я нахожу сразу.

— У тебя уютно… — слышу позади голос Камаева.

Застыв с блистером в руках, медленно поворачиваюсь, пораженно осматривая наглеца.

— Воды дашь? — спрашивает, забирая из рук таблетки.

Пытаюсь распознать свои эмоции, ведь они вразброс скачут от возмущения до ликования.

Егор поднялся ко мне в комнату и…Что дальше?

Не отрывая взгляда от карих глаз, скидываю на пол пальто и схватив со стола прозрачный стакан, наливаю из графина воду. В нашем общежитии из крана течет такая бяка, поэтому я покупаю пятилитровки в супермаркете.

Ума не приложу, какую воду пьют мажоры, но ионов серебра в этом стакане избалованный мальчик точно не найдет.

Егор терпеливо ожидает когда я ему подам стакан и пока он запивает таблетку, я отвернувшись от него пытаюсь привести свой сердечный ритм в норму.

И вот вроде бы это пространство мое личное, но двадцатилетний мальчик вмиг

становится опасным.

Ума не приложу, что в его мыслях.

Уперев руки в стол, часто дышу. Теперь я могу сказать с уверенностью, что мой разум болтается где-то на задворках, ведь мое тело хочет прикосновений.

Таких, какими Камаев награждал меня в салоне собственного автомобиля.

Жарких, голодных, заставляющих выгибаться навстречу и безвольно просить добавки.

То ли мои мысли слишком очевидны, то ли головная боль студента была лишь хорошо продуманным трюком, но через мгновение я слышу стук пустого стакана, а еще через одно бретелька атласного платья сползает с моего плеча.

Когда горячая ладонь, касается моей обнаженной груди, я закатываю глаза и уронив голову на грудную клетку Камаева часто дышу.