Клиника психологии и психотерапии "Вектор" находилась на первом этаже и могла похвастать отдельным входом. Тёплые бежевые и коричневые тона, улыбчивая вежливая девушка на ресепшне и кофейный автомат, буквально всё здесь одним своим видом говорило, что тут поймут, подотрут сопли и помогут. Под строгим материнским взглядом я дополнила договор с клиникой своими паспортными данными и согласием на обработку персональных данных, поставила автограф внизу и зацепилась глазом за вторую сторону в договоре. После всех "ООО" и перечислений, был указан и директор – Аристов Олег Владимирович. Стало чуть понятнее – вероятно, интересует Олег отца не как психолог, а как бизнесмен и владелец собственного бизнеса. Как только получу доступ к документации и архиву в фирме отца, обязательно поковыряюсь на предмет связи. Уверена, отыщу.

Сунув мелкую купюру в автомат, тыкнула на кнопку "ванильный латте", чуть поморщилась от грохота вендингового кофейного автомата. Девушка-администратор сообщила мне в спину, что мы с матушкой можем проходить, мол, Олег Владимирович нас ждёт, но на требовательный рывок за пиджак я не реагирую, дожидаясь свой кофе.

– Ксюша! – зашипели мне спину, стоило мне наклониться за своим картонным стаканчиком и выпрямиться с невозмутимым видом.

– Что? – я вскинула брови и сделала крупный глоток.

Мне не ответили, только молча и зло зашагали по направлению к нужному нам кабинету. Табличка на двери никакой новой информации нам не поведала, поэтому заострять на ней внимание я не стала. Кабинет был уютный, в тех же тонах, что и холл, явно рассчитанный не только на одиночные приёмы, но и на коллективные – стояли пара кресел, небольшой диванчик с маленькими подушками, пара столиков с пачками бумажных салфеток, окно было зашторено, а верхние лампы вместе с парой-тройкой светильников на стенах создавали тёплое и мягкое освещение. Ничего общего, короче, с больничными кабинетами, только телика на стене не хватает для впечатления обыкновенной гостиной.

Олег стоял у окна с таким же стаканчиком кофе, какой был в моих руках, и обернулся, когда матушка открыла дверь. Видимо, одним из принципов его жизни было оставаться сногсшибательным в любой ситуации, и на работе в том числе. Чёрный костюм-тройка, белая сорочка, пиджак висит на спинке отдельно стоящего кожаного кресла, а он в этом своём жилете и рубашке с расстёгнутой пуговкой на вороте был чертовски хорош, я аж невольно представила себя опирающейся предплечьями на подоконник, в то время как кисть его руки продавливает мою поясницу, вынуждая меня прогнуться ещё сильнее. Кажется, кому-то срочно нужен секс. Вон, уже на малознакомых мужиков заглядываюсь. Лёгкая улыбка при взгляде на меня мне точно не почудилась, но создавала впечатление обыкновенной вежливости, а мою ответную улыбку мама видеть не могла. Её вообще, кажется, взяла лёгкая оторопь, наверное, она не ожидала, что психолог окажется молодым и откровенно симпатичным, по возрасту ненамного младше неё.

– Здравствуйте, – взяла себя в руки маман.

– Добрый вечер, – кивнул Олег в ответ. – Присаживайтесь. Кому из вас нужна помощь?

– Моей дочери, конечно, – с лёгкими возмущёнными нотками отозвалась она, как будто мысль психолога о том, что помощь нужна ей, была для неё оскорбительной.

– Хорошо, – он присел в то самое кресло с пиджаком, оставив нам выбор куда присесть на собственное усмотрение. Я устроилась на диванчике, ставя стаканчик с кофе на столик с салфетками, забросила ногу на ногу и откинулась на спинку, уставившись на психолога самым заинтересованным взглядом, надеясь, что причины моего интереса не столь очевидны.

– Ксюша, сядь нормально, – сквозь зубы процедила родительница, опускаясь в кресло по правую руку от меня.

– Ксения может сидеть так, как ей удобно, – мягко возразил маме Олег. – Вы, кстати, тоже. Меня зовут Олег Владимирович, а вас?

– Зоя Дмитриевна, – уже чуть более сдержанно ответила мать. Мне было забавно наблюдать за ней, пусть и несколько неловко перед Олегом, так что я предпочла молчать и потягивать свой кофе. – Мы пришли с проблемами в поведении Ксюши.

– В чём заключается проблема? – вскинул брови мужчина.

– Перечит мне, может не прийти ночевать домой, запирается в своей комнате, мол, личное пространство, – жалуется мама, а я прячу усмешку за волосами – силюсь не припоминать ей, что мне уже давно не пятнадцать, а жалобы у неё примерно на таком уровне. – Постоянно связывается с мужчинами сильно старше неё. Позавчера вот устроила скандал и ушла из дома на всю ночь, не брала трубки и игнорировала мои сообщения.

– Из-за чего скандал? – серьёзно уточнил Олег, но клянусь, у него в глазах плясали самые настоящие смешинки. – Или без повода?

– Из-за того, что я вошла в её комнату в её отсутствие, – я вскинула бровь и посмотрела на маму с деланным удивлением.

– Ты имеешь ввиду: "сняла с петель дверь, влезла в мой ноутбук, прочла мои переписки в мессенджерах, порылась в моих вещах и докопалась до меня из-за вибратора, вейпа и переписки с мужчиной"? – уточнила я с заметной издёвкой в голосе.

– Ксюша, мужчина, старше тебя на десять лет тебе не подходит! – менторским тоном заявила мне мать.

– А можно я в свои двадцать четыре буду сама решать?

– Нельзя, – отрезала она, а меня всё же пробило на истерический смех. – Ничего смешного!

– Я вас понял, – кивнул Олег. Я позавидовала его выдержке – даже мне уже смешно с происходящего. – Думаю, дальнейшая беседа с Ксенией будет иметь больший эффект, если пройдёт наедине.

– Я хочу знать, о чём вы будете говорить, – возразила мама.

– Ксения не будет откровенна со мной, как со специалистом, если вы будете здесь, и я не смогу помочь вам в решении проблем с дочерью, – терпеливо пояснил мужчина. – В конце сеанса я приглашу вас, и мы втроём обсудим дальнейшие действия, договорились?

– Ладно, – с заметным неудовольствием ответила она, поднялась и покинула кабинет.

Я шумно выдохнула, прикрыла глаза и потёрла виски. Нет, я ожидала что-то подобное, в конце концов, зная мать, могло быть и хуже, но это не уменьшает ощущения испанского стыда, когда херню говорит или исполняет другой человек, а стыдно тебе. Мне бы уже давно пора смириться с этим чувством, но каждый раз был как первый. Плюс в этом был только один: во всех учебных учреждениях руководящий состав знал, что моя мать и адекватность – это две параллельные прямые, и все проблемы старались решить со мной, лишь бы не вызывать её на ковёр. Благодаря тому же самому, ответственность за себя и сознательность я приобрела куда раньше сверстников, поэтому за косяки отвечала и отрабатывала, а с учителями и преподавателями всегда без труда находила общий язык – авторитета взрослых в моей голове никогда не было, зато было понимание, что с любым человеком можно договориться словами через рот.

– Ты в порядке? – раздался голос Олега, и я открыла глаза, обнаруживая его уже не в кресле, а сидящим напротив меня на корточках. Серые глаза всматривались в моё лицо, подмечая даже мелкие признаки моей мимики, на которые обычный человек даже и внимания не обратит. – У тебя глаз дёргается, ты в курсе?

– Умеешь ты в комплименты, – расхохоталась я, но смех был каким-то надрывным, отнюдь не весёлым, хриплым и похожим на воронье карканье.

Хватка у него жёсткая, не даёт вырваться, губы мягкие-мягкие, без единой трещинки или шелушинки, а его поцелуи не оставляют ни надежды на вдох, ни веры на выдох, ни воли на выбор ответить или нет. Я сама не замечаю, как обвиваю его шею руками и поднимаюсь в порыве быть ближе, теснее, как его руки подтверждают эту одну на двоих необходимость и прижимают меня к нему за талию. В его руках так хорошо, так спокойно и надёжно, что я удивлюсь сама себе – неужели, я умею чувствовать вот так ярко, без оглядки и здравого смысла? Оказывается, умею.

– Зачем? – шёпотом спрашиваю я, стоит мне отдышаться, уперевшись лбом в его плечо.

– У тебя начиналась истерика, – любезно пояснил мне Олег. – Это лучше, чем пощёчины.