В первый раз Виктор внимательно посмотрел на нее и мгновенно понял, какую непоправимую ошибку совершил его сын. Он с наслаждением глубоко вдохнул и перевел взгляд на Александра, который пытался перевязать носовым платком руку в том месте, куда укусила его Маура.

– Ты думал, что так отомстишь мне? – раздраженно спросил Виктор. – Ты думал, что женишься на голодранке и опозоришь меня? А потом расплатишься с ней и забудешь навсегда? Открой глаза, Александр, Бога ради! Посмотри на нее. Думаешь, она такая дура, что возьмет деньги и отстанет от тебя?

Виктор Каролис не часто смеялся, но сейчас не смог сдержать горький смех.

Александр посмотрел на Мауру. Ее тяжелые черные волосы были по-прежнему аккуратно уложены в шелковую сетку. Темно-синее платье с высоким воротом сейчас смотрелось даже элегантнее, чем на «Скотий». Она до кончиков пальцев выглядела как леди. Только сейчас Александр с удивлением понял, что она и есть настоящая леди. Это невероятное открытие причинило ему почти физическую боль. От неожиданности Александр на время даже забыл об отце.

– Кто вы? – резко спросил он, с трудом переводя дыхание, и все смутные сомнения разом вернулись к нему. – Почему вы плыли с эмигрантами? Какого черта согласились выйти за меня замуж?! Вы же ничего не знаете обо мне!

Лакеи только успевали переводить глаза с Александра на Мауру, изумленно раскрыв рты. В ярости от того, что они и так уже слышали и видели больше положенного, Виктор набросился на Гейнса.

– Вон! – прошипел он.

Гейнс, с трудом сохраняя на лице выражение полнейшей невозмутимости, вывел подчиненных ему лакеев из гостиной.

Когда двери за ними закрылись, Маура поочередно посмотрела на отца и сына. Затем с удивительным достоинством произнесла:

– Меня зовут Маура Сэлливан. Я родилась в Киллари, графство Уиклоу.

– И вы католичка? – уточнил Виктор, продолжая растирать пальцами горло, на котором уже начали проявляться синяки.

– Да, я принадлежу к римской католической церкви, и я – незаконнорожденная.

– Но вы знаете грамоту?

Это было настолько очевидно, что Маура даже не сочла нужным ответить. Вместо этого она ледяным тоном сказала:

– Когда мне было восемь лет, меня взял к себе в дом лорд Клэнмар, чтобы я стала компаньонкой его внучки. Лорд Клэнмар сам занимался с нами до своей смерти два месяца назад.

Она повернулась к Александру и посмотрела ему прямо в глаза:

– Я плыла четвертым классом, потому что после внезапной смерти лорда Клэнмара я осталась без средств к существованию. И вышла замуж за вас… потому что…

Голос Мауры впервые дрогнул. Она не могла сказать, что вышла замуж за Александра потому, что полюбила его страстно с первого взгляда, почувствовав, как между ними сразу же установилась незримая связь, потому что была нужна ему и всем сердцем хотела помочь. Вместо этого Маура сказала:

– …потому что это казалось мне самым разумным в моем положении.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга, и вдруг Александр расхохотался. Это был не тот горький, невеселый смех, которым недавно смеялся его отец. Александр смеялся искренне, от всего сердца. Он попался. Влип. Но это уже не имеет значения. Все равно он уничтожил отца. Никакое образование не изменит прошлого его жены – она из крестьянской семьи, католичка и незаконнорожденная.

Александр протянул руку к Мауре, его не волновало, что вряд ли удастся избавиться от нее так легко, как он надеялся. Она умна, очень красива и нравится ему. Когда Маура взяла его за руку, он вспомнил, что обязательно должен разделить с ней брачное ложе, чтобы их брак нельзя было признать недействительным. И неожиданно для себя отметил, что он даже хочет этого, что это наверняка будет очень приятно.

Когда они с Маурой подошли к двери, Александр обернулся к отцу и, презрительно посмотрев на него, сказал:

– Мы сейчас примем ванну, переоденемся и уедем в Тарну. Я не желаю больше тебя видеть. Никогда!

Виктор не отрываясь смотрел на Александра, понимая, что сын не шутит. Он узнавал в сыне себя, свою несгибаемую волю. Виктор не думал, что сын откажется от него, и сейчас испытывал нечто, похожее на панику.

– Я пошел на это ради тебя, – прохрипел он. Для Виктора это была почти мольба, а он не привык умолять. – Я пошел на это потому, что мечтал объединить богатство Каролисов с голубой кровью! Я хотел, чтобы ты стал некоронованным королем общества!

Уже в открытых дверях Александр на миг задержался, посмотрел на отца и с болью в голосе произнес:

– А я не хотел быть королем. Я хотел только жениться на Дженевре.

Снаружи лакеи старались выглядеть так, будто ничего не произошло. Александр продолжал держать Мауру за руку. Странно, но это успокаивало его.

– Вы по праву должны занять комнату моей матери, но она расположена в противоположном крыле дома. Вы не будете возражать, если вас разместят в гостевой комнате рядом с моими апартаментами?

Маура согласно кивнула головой. После двух недель смрада и вшей в трюме горячая ванна казалась ей неземным блаженством. Какая разница, где она расположена!

Внизу, у подножия изогнутой, с позолотой парадной лестницы, Александр обратился к Гейнсу, который еще явно не оправился от пережитого:

– Моей жене нужны горячая ванна и горничная. Она займет гостевую комнату рядом с моими покоями.

– Слушаюсь, мистер Александр, сию минуту.

– Ей потребуется одежда, она сама пока не сможет выбрать новый гардероб. Пожалуйста, проследите, чтобы все было сделано.

Гейнс на глазок попытался определить, какого размера платья носит молодая миссис Каролис, не рассматривая ее слишком откровенно. Поскольку она прибыла только с одной дорожной сумкой, он понял, что новый гардероб потребуется к тому времени, когда миссис Каролис закончит принимать ванну.

Гейнс почтительно кивнул Александру и поспешно удалился на поиски горничной для молодой миссис Каролис. Он сразу же послал девушку с фигурой, похожей на фигуру молодой хозяйки, в ближайший магазин дамской одежды с распоряжением подобрать и купить как можно больше всего необходимого. Другую направил в шляпный салон за французскими шляпами, кашемировыми шалями и перчатками.

Тем временем Александр с Маурой поднимались наверх по широкой, устланной красной ковровой дорожкой лестнице. Теперь, когда столь долгожданная сцена с отцом осталась позади, он чувствовал себя измученным и опустошенным. Он пока не знал, как отец перехватывал письма, как сумел добиться, чтобы Александр не получил ни одного письма от Дженевры, а Дженевра – ни одного его письма. Но догадаться было нетрудно Скорее всего кто-то из прислуги Гудзонов не устоял против подкупа, а отец, разумеется, не поскупился. Да, наверное, много и не пришлось давать. Но эта сумма, какой бы она ни была, разрушила его жизнь. Джинни умерла в одиночестве, без него Она умерла, уверенная, что он ее бросил.

Маура сразу почувствовала перемену в настроении Александра. Сейчас у него на лице было то же выражение печали и боли, которое она увидела, когда он стоял на палубе, глядя отсутствующим взглядом на океан. Почти две недели она гадала, чем вызвана его печаль. Теперь она знала, но не могла решить, что предпринять. Не было времени привести свои мысли в порядок. Только что она считала себя счастливой невесткой, которую радостно примет новая семья, и вот оказалась лицом к лицу с такой чудовищной правдой, что не представляла, как поступить, что делать, как себя вести в этом страшном положении. Они шли по коридору, увешанному гобеленами, сотканными по рисункам Буше, и остановились у дверей, у которых неотлучно стояли лакеи в шелковых панталонах.

– Это гостевые покои, смежные с моими, – объяснил Александр. – Здесь часто живет Чарли.

Александр неожиданно для себя заметил, что он до сих пор держит Мауру под руку. Он отпустил ее и почувствовал, как краснеет. Теперь она знает, почему он женился на ней, что думал о ней, предлагая этот брак. Совсем смешавшись, что вообще было ему несвойственно, Александр сказал: