Дворецкий появился с бокалом и бутылкой бренди. Он налил Иоле порцию, рассказывая информацию о нем. Год сбора урожая, в какой бочке выдерживали. Когда он пустился в более сентиментальные воспоминания, что будучи мальчишкой он собирал в тот год этот виноград вместе с таким же юным Абелардом, Роланд помрачнел.

– Наслаждайтесь наследием, которое заботливо оставил нам герр Абелард, – тихо произнес дворецкий, кланясь Иоле, а затем Роланду. – Он был бы очень рад угостить такую чудесную фройлян!

С этими словами он покинул комнату, словно бы и не замечая мрачного и тяжелого взгляда Роланда. Иоле стало неловко и она в нерешительности поерзала на своем стуле.

– Пробуйте, – произнес Роланд с усталым вздохом. – Феликс прав. Мой отец очень любил гнать крепкие напитки, это было его хобби.

– Я думала любовь к вину это ваша семейная черта, – чуть улыбнулась Иола.

– Как бы не так! – Роланд ухмыльнулся и поднял бокал с соком. – Я вообще не жалую алкоголь, и почти никогда не занимался производством. По традиции, конечно, в погребе стоит две бочки вина, которые я делал в свои четырнадцать лет. Но на этом все.

– Две бочки? – удивилась Иола.

– Наша семейная традиция, – пояснил Роланд. – Каждый наследник достигнув четырнадцати лет делает самолично две бочки вина. Как обряд инициации. Одну бочку выпивают на рождение уже его первенца, а другую – когда тот самый первенец делает свои бочки.

– Значит, когда тебе было четырнадцать – ты попробовал вино, что заготовил твой отец? – улыбнулась Иола.

Роланд рассмеялся. Его густой и теплый смех заставил Иолу засмущаться. Но взгляд она не отвела, ведь когда Роланд смеялся он становился чертовски красивым.

– Возможно, вот именно из-за этого я не люблю вино.

Впервые она видела Роланда улыбающимся в разговоре про отца. Грусть из его глаз исчезла, уступив место веселым искоркам. Но стоило Иоле подумать об этом, как он опять помрачнел. Он задумчиво посмотрел на бокал в руках Иолы и вздохнул.

– На чем мы остановились? – Роланд запустил пятерню в свои густые черные волосы и откинул со лба выбившиеся из высокого хвоста длинные пряди. – На ваших беспокойствах по поводу того, что подумают люди.

Иола в этот момент пригубила бренди. Она едва не подавилась от его фразы, но быстро взяла себя в руки.

– Д-да, – сдавленно отозвалась Иола и глубоко вздохнула. – Именно об этом. Для жителей Вольной марки попасть на этот прием честь и почет. Признание твоих заслуг и знак того, что влиятельнейшая семья королевства признала тебя!

Роланд вздохнул как-то совсем уставше, как показалось Иоле. Он чуть отвернулся от Иолы и уставился на темнеющий за окном сад.

– На самом деле этот прием действительно был одним из поводов собрать друзей семьи и просто вдали от городской суеты и охотничьих угодий развлечься под конец праздника, – произнес Роланд.

– Но… – Иола выглядела разочарованной и озадаченной одновременно.

Роланд медленно встал и подошел к Иоле. Он протянул ей руку, и она несмело, но все же вложила свои пальцы в его ладонь. Прикосновение горячей и сухой кожи к её заставило Иолу вновь смутится. Роланд потянул её в смежную со столовую гостинную. Хоть там никого и не было, слуги оставили несколько горящих ламп. Роланд подхватил одну и увлек Иолу дальше.

– Куда мы идем? – спросила Иола.

Она доверяла Роланду безраздельно, но когда они оказались перед дверью и лестницей, которая уходила вниз и терялась в темноте, стало немного некомфортно.

– Познакомлю тебя со своей родней, – отшутился он и начал спускаться.

Иола была заинтригована. Лестница достаточно быстро закончилась и они оказались в полутемной цокольной галерее. Потолок был достаточно низкий, Роланд без труда дотянулся до ламп и зажег несколько. Иола огляделась: тут портретов серьезных мужчин с черными волосами было намного больше. Вдоль одной из стен стоял своеобразный стеллаж, где виднелись рамы других картин. В свете масляных светильников и попадающего серебряного лунного света они тускло блестели.

– Потом, если будет интересно, можешь посмотреть их всех и узнать о каждом. Феликс будет в восторге, если ты попросишь рассказать об этом.

– А почему не ты? – спросила Иола.

– Я плохой рассказчик, – уклончиво ответил Роланд.

Он мягко увлек Иолу за локоть к одному из портретов, который висел прямо над пустым камином. С него царственно глядела на них черноволосая женщина с густыми бровями и тяжелым квадратным подбородком с ямочкой. Совсем как у отца Роланда.

– Брунхильда Рихгофен, – пояснил Роланд. – В нашем роду редко рождаются девочки. А особенно – девочки первенцы. Но каждый раз это как знак того, что наступают перемены.

– Брунхильда… – с благоговением повторила Иола.

– Она была дочерью Карла Рихгофена, который помог корифею свергнуть безумного короля. – Роланд задумчиво смотрел на её портрет. – Воевала она с такой же страстью, как и пила вино. Была знатной пьяницей. – Он вздохнул. – Но и в мирное время она была весьма деятельной. Именно она начала традицию приема на нашей винокурне в последний день Вайнлиза. Знатность и власть нашей фамилии с годами превратило попойку Брунхильды с друзьями в… – Он нахмурился, вспоминая слова Иолы. – Как ты там сказала?.. Честь, почет и признание заслуг?

Иола кивнула. Она не совсем понимала, к чему Роланд ведет, но слушала историю его семьи внимательно.

– Пусть… Истоки этого приема и имеют не такой значимый посыл, но не стоит отрицать того, во что это в итоге вылилось, – заметила Иола. – Роланд, скажи… – Иола сама не заметила как вновь перешла с ним на «ты». – Ты часто отмахиваешься от влияния своего рода, но почему?

Роланд с ответом не спешил. Он стоял перед портретом Брунхильды заложив руки за спину и смотрел на него. О чем он думал? Искал схожести с ней в себе? Раздумывал над вопросом Иолы? Или, быть может, он вновь устал от любопытства своего нового управляющего?

Наконец он повернулся к Иоле и положил руки ей на плечи.

– С первой нашей встречи я был восхищен твоим патриотизмом и искренним уважением ко мне и моей фамилии. Я видел многое: и заискивание, и страх, и зависть с алчностью. Лишь немногие ведут себя как ты. Но ты до сих пор даже не можешь со мной постоянно говорить на равных, Иола.

Иола стушевалась и опустила глаза в пол.

– Если это только из-за этого… – пробормотала Иола.

– Нет, не только. – Роланд коснулся пальцем подбородка Иолы, выражая немую просьбу посмотреть на него. – Просто я не хочу… – Он нахмурился.

Он убрал руки с плеч Иолы и сделал несколько шагов в сторону. Он вновь запустил пальцы в волосы и отвел взгляд от неё.

– Не идеализируй ни меня, ни мою семью. И Винную марку.

Иола не знала, что и думать. Она просто молча кивнула.

– И давай уже на «ты», – устало выдал он и улыбнулся. – Я хочу быть друзьями.

Друзьями. Иола подобралась и выдавила из себя улыбку.

– Как скажешь, Роланд!

Роланд улыбнулся в ответ. Он погасил светильники и они вышли из картинной галереи семьи Рихгофенов.

Иола сидела на кровати после горячей ванны и расчесывала влажные волосы. Уставившись перед собой, она прокручивала сегодняшний день в мыслях вновь и вновь. Как они с Роландом завтракали, как катались на лошадях, разговоры обо всем и ни о чем. Какие он бросал на неё взгляды, как стремился коснуться её.

– Друзья, – прошептала Иола себе под нос и устало закрыла глаза.

Какая же она дурочка неопытная! Напридумывала бог знает что, приняла вежливость за симпатию. Увидела того, чего нет. Глупое, глупое сердце! Иола встала с кровати и положила расческу на туалетный столик.

Иола кинула на себя взгляд в зеркало, а затем подалась вперед и рассмотрела себя получше. Не страшила, но и не какая-то особая у неё внешность, чтобы привлечь такого мужчину как Роланд. Иола вздохнула и зачесала пальцами свои густые светлые волосы. Она почти всегда стриглась коротко, беря в пример маму. Виола в силу своей работы всегда носила короткие стрижки.