– То есть ты хочешь сказать, что напоил меня соком из задницы этой твари? – медленно произнес я, из последних сил сдерживая рвотные позывы.

– Из двух, – уточнил Шахх, кивнув на две смятые оболочки, валяющиеся на полу, которые я сперва принял за какие-то тряпки. – Одной мокрицей я б тебя, считай, с того света не вернул. Пришлось твоей крови хлебнуть, ты уж не обессудь, иначе я бы наши задницы из междумирья не вытащил.

– А из рюкзака пакет с кровью достать было никак? – поинтересовался я.

– Долго, – пожал плечами мутант. – Да и потом, я ж тебе уже говорил, что живая кровь работает гораздо лучше консервированной.

И, предвидя мой вопрос, быстро добавил:

– В ктулху ты опять от этого не превратишься – иммунитет у тебя выработался после того раза. Оттого кровь невкусная. Пил и давился, уговаривая себя, что надо и что другой нет и не предвидится.

– Сочувствую, – сказал я, усилием воли загоняя тошноту обратно в желудок. – Третью пить не буду, обойдусь.

– Ну, как хочешь, – пожал плечами Шахх. – Мы, мутанты, не гордые, нам они тоже на пользу.

После чего взял мокрицу саркофаговую с тарелки и, целиком запихав себе в пасть, принялся жевать, смачно подчавкивая и театрально жмурясь от удовольствия, – видимо, чтобы я понял, какого счастья лишился.

Я отвернулся, чтоб не видеть его довольной хари, и попытался понять, куда он меня притащил.

Когда-то это наверняка был ухоженный бревенчатый деревенский дом, жителей которого эвакуировали после Чернобыльской аварии. То, что Шахх притащил меня в Зону моего мира, сомнений не было – на загаженном, потемневшем полу валялись обрывки советских газет, пустые консервные банки и осколки от разбитых бутылок. Когда-то белая печь была расписана нацарапанными углем похабными надписями, а также знаками радиационной и биологической опасности. А в углу была навалена куча подсохшего дерьма, которую за один раз сотворить сможет разве что трехметровый головорук после того, как сожрет с пяток сталкеров: то есть гадить в тот угол ходили не раз. Короче, ошибки быть не могло – так паскудить в доме, пусть даже заброшенном, люди могут только в моей вселенной. Во всяком случае, в других я подобного свинства не замечал.

Но все равно даже прохудившаяся местами крыша над головой лучше, чем ее отсутствие, а лежать на продавленной вонючей старой кровати удобнее, чем на голой земле, потому я был Шахху благодарен, что он не только вытащил меня из междумирья, но и дал отдохнуть относительно комфортно.

Хотя я до сих пор не понял, сколько спал, о чем и задал вопрос.

– Часа два примерно, считая твою отключку, – сказал Шахх. – Пока я дом этот нашел, потом мокриц, как раз около того и получилось.

– Ясно, – отозвался я. – То есть тех упырей, что кузнецов утащили, мы упустили.

– Отнюдь, – фыркнул ктулху. – Они тоже отдыхали после перехода. К тому же в тяжелом экзоскелете особенно не побегаешь, батарея в момент сядет от повышенной нагрузки. Потому они сейчас идут еле-еле, уверенные, что на отряд из шести живых танков никто не рискнет напасть.

– Откуда инфа? – поинтересовался я.

– Элементарно, – вторично фыркнул мутант, доставая из кармана стоящего на полу рюкзака навороченный КПК, кастомизированный в черно-красных тонах. – У боргов общая сеть, и чтобы к ней подключиться, достаточно иметь один из их коммуникаторов, которые идут в комплекте к любым бронекостюмам. А поскольку кузнецы при нашей помощи истребили немало красно-черных, у нас этого добра завались. Смотри. Я на всякий случай посвежее аппарат взял, того хрена, которому я голову снес, – в траве валялся возле того места, где была «кротовая нора», куда борги свалили.

Он повернул экран КПК так, чтобы я его видел.

– Здесь мы, – ткнул Шахх когтем в знакомую советскую карту Генштаба, которую какой-то современный Кулибин сделал интерактивной. – А тут – они.

По карте неторопливо ползли шесть красных точек.

– К «Вектору» идут, там у них база, – сориентировался я. – Километра четыре им еще пилить.

– А все потому, что дешевые артефакты купили для перехода через междумирье, – наставительно произнес Шахх. – Взяли б подороже, так выкинуло б их прямо в заданную точку.

Я скромно промолчал о том, что на ценник арта, способного хоть как-то пробить «кротовую нору» между мирами, можно приобрести два штурмовых экзоскелета последнего поколения. А сколько может стоить такой артефакт, работающий адресно, я даже предположить затрудняюсь.

Зато сказал другое:

– То, что мы их видим, хорошо. А они нас видят?

– Обижаешь, – фыркнул Шахх. – У нас для таких случаев был прикуплен глушитель обратного сигнала. Надежный, как швейцарские часы. Вот он, к крышке коммуникатора прилеплен.

Я перевернул КПК, с сомнением посмотрел на плоскую блямбу, переливающуюся несколькими оттенками синевы.

– Даже не думай, – заверил меня Шахх. – Куплено у надежного человека, и очень недешево.

Я пожал плечами.

– Ну, если ты так уверен, то возвращаемся к нашим экзоскелетам – вернее, к тем, кто сидит внутри них. Они от нас в получасе интенсивного марш-броска с минимумом экипировки. И выдвигаться надо сейчас, потому что через час, максимум полтора они будут уже на своей базе.

– А ты сможешь интенсивно-то? – поинтересовался Шахх.

– Это мы сейчас узнаем, – сказал я, с опаской поднимаясь с кровати – и тут же схватившись за ее почерневшую от времени и грязи деревянную спинку, на которой какой-то местный поэт вырезал ножом «За Зону и Монумент завалю в момент!». Повело меня знатно, чуть обратно не рухнул на грязный, продавленный матрац. И понял я, что хоть чувствую себя получше, чем перед смертью, но не настолько, чтоб носиться сайгаком по пересеченной местности. И это значило, что кузнецам конец: убивать тех, кто им досадил, борги любят долго и изощренно. А контролеры Распутья Миров завалили красно-черных немало, причем началась вся эта заварушка из-за меня. То есть по всем законам – что Зоны, что совести – вытаскивать их придется мне. Иначе ни Зона, ни моя совесть меня потом не простят.

– Есть еще мокрицы? – спросил я.

Шахх жутко ощерился, растянув страшную зубастую пасть от одного ушного отверстия до другого.

– А то! – сказал он.

И, протянув длинную руку, вытащил из-под кровати вторую миску, в которой копошились еще три членистоногие твари.

Это только кажется, что изжога – ерунда. Типа, хлопнул антацид, нейтрализующий избыток соляной кислоты в желудке, и свободен, решена проблема.

Может, оно и так, но не в случае с соком саркофаговых мокриц. Я их три штуки подряд выпил, мысленно запрограммировав себя не сблевать, и совершил этот подвиг, мысленно поставив себе жирный плюс, ибо более омерзительной гадости мне в жизни пить не доводилось.

Но, если объективно, лучшего энергетика я в своей жизни не пробовал. Только что не сильно отличался от трупа, и вот уже бегу по пересеченной местности, наблюдая через плечо, чтоб Шахх не отставал. Кабы не ощущение, что мои внутренности горят заживо, было б вообще все супер. Хотя – чего я ждал? Это Зона. Тут любая полезная вещь имеет свою темную обратную сторону, и мерзопакостная саркофаговая мокрица – не исключение.

Ктулху, кстати, тоже крючило, кривило и морщило. Рожа в гармошку собралась, щупла книзу провисли, только вздрагивают, когда из Шахха вонючая отрыжка выходит.

– Да, у нас тоже с мокриц кишки в узлы завязываются, даже хуже, чем у вас, – сказал он, перехватив мой взгляд. – Но ради дела можно и потерпеть.

С этим трудно было не согласиться, особенно когда эффект налицо. Вопрос лишь один – надолго ли?

Внезапно из кармана, куда я положил КПК, раздался приглушенный голос:

– Але, лошары, прием.

Мы с Шаххом переглянулись.

– Это тебя, – сказал он.

– Это нас, – уточнил я, вытаскивая коммуникатор, на экране которого по-прежнему горели шесть красных точек. Только сейчас они не двигались, рассредоточившись в линию, перпендикулярную нашему курсу.