Когда мы говорим, что у той или иной музыки дурная репутация, то обычно подразумеваем, что ее считают посредственной. У хэви-метала тоже дурная репутация – но иная: его считают порочным, хотя бы до некоторой степени. Фирменный жест жанра – “дьявольские рожки”, приветствие в виде поднятых указательного пальца и мизинца, которое популяризировал Ронни Джеймс Дио, певший сначала в Rainbow, группе-наследнице Deep Purple, а затем и в Black Sabbath после ухода Осборна. В 1980-е часто писали, что сатанисты используют хэви-метал для того, чтобы вовлекать молодежь в опасные культы, практикующие связанные с насилием ритуалы (ни одного доказательства существования таких культов представлено не было, хотя в репортажах встречались преступники-одиночки, завороженные эстетикой сатанизма). Заседание Центра родительского музыкального контроля (ЦРМК) в 1985 году только укрепило этот нарратив: если Ди Снайдер пытался доказать, что его группа противостоит злу, то многие другие артисты, наоборот, купались в общественном внимании. Одной из звезд процесса стала в целом довольно смехотворная шок-рок-группа W. A. S. P., которую проклинали за сингл под названием “Animal (F**k Like a Beast)” – на его обложке был изображен человек с довольно удивительной и малопригодной для использования конструкцией в районе паха: гульфиком со встроенной бензопилой.
В список оскорбительных песен ЦРМК, помимо поп-хитов Принса и Синди Лопер, вошла и композиция группы Venom. Над Центром легко посмеиваться, но в этом случае его выбор вполне объясним – треки Venom, группы эпохи NWOBHM, в самом деле напоминают дурной сон любого политика. Первые два альбома ансамбля, “Welcome to Hell” (1981) и “Black Metal” (1982), звучали по-настоящему грубо: в текстах участники присягали на верность дьяволу, музыка была скоростной и расхристанной. Слушая Venom, легко поверить в то, что ты присутствуешь при совершении некоего абсолютного музыкального зла – их звуковой экстремизм вдохновил трэш-металлические группы вроде Metallica на то, чтобы выработать еще более быстрый и неистовый саунд, можно сказать, еще более металлический.
Разумеется, любителям тяжелой музыки, которых привлекло в Metallica именно это неистовство, со временем пришлось смириться со среднетемповыми песнями с “Черного альбома”; несмотря на название группы, музыканты были больше озабочены развитием своего авторского представления о рок-н-ролле, чем соблюдением чистоты хэви-металлического жанра. К тому моменту, как ансамбль проник в мейнстрим, некоторые особо ярые приверженцы тяжелых звуков уже отвергли его в пользу Slayer – группы, которая сулила слушателям более аутентичный, “безбалладный” опыт. Десять песен их классического альбома 1986 года “Reign in Blood” проносились менее чем за полчаса; певец и бас-гитарист Том Арайя словно бы выплевывал строчки о смерти, отмщении и адском пламени, а открывающая альбом песня “Angel of Death” была посвящена жизни Йозефа Менгеле, немецкого врача, ставившего жестокие эксперименты над людьми в нацистских концлагерях (разумеется, Slayer тоже стали объектом внимания ЦРМК). В 1989 году журнал Spin отправил пастора Боба Ларсона, знаменитого своими предостережениями об опасностях хэви-метала, на гастроли группы – чтобы тот проверил, действительно ли сами музыканты так же порочны, как их песни. Присоединившись к туру Slayer в Западной Германии, Ларсон быстро понял, что перед ним обыкновенная рок-н-ролл-группа, ведущая обыкновенный рок-н-ролльный образ жизни: музыканты смотрели фильмы ужасов, пили пиво и убивали время как могли. “Максимум морального разложения, свидетелем которого я стал, – это один-единственный номер журнала Playboy, который они периодически разглядывали”, – написал он. Хотя у Slayer была песня “Altar of Sacrifice”, живописавшая сатанинское человеческое жертвоприношение, никто из членов группы не выказывал особого интереса к сатанизму. Ларсон был даже слегка разочарован тем, что артисты оказались не убежденными сатанистами, а просто четырьмя парнями, игравшими энергичную музыку для своих поклонников.
В 1989 году, когда Ларсон ездил в тур со Slayer, хэви-металлическая мельница уже произвела на свет и кое-что более экстремальное, чем трэш-метал. Группа Possessed, образованная калифорнийскими поклонниками Venom, уже в 1985-м выпустила альбом “Seven Churches”, очищавший трэш от рок-н-ролльных понтов. Ее гитаристы использовали технику тремоло – много раз подряд брали подряд одну и ту же ноту, добиваясь того, что звуки сливались в единую жужжащую массу; вокалист и бас-гитарист Джефф Бесерра рычал гроулингом. В последующие годы такие группы, как Death и Morbid Angel, взяли этот шаблон за основу и сформировали новый стиль, одновременно неистовый и техничный: дет-метал. Если трэш-металлические ансамбли относились к коммерческому успеху с подозрением, то у дет-металлистов определенно была на него стойкая аллергия. Не все из них богохульствовали всерьез (хотя у Глена Бентона из группы Deicide перевернутый крест был навечно вытатуирован прямо на лбу), но все пели нечленораздельные тексты на тему деградации и разного рода зверств. Cannibal Corpse, группа из города Буффало, штат Нью-Йорк, прославилась особенно отвратительными стихами: в альбом “Tomb of the Mutilated” 1992 года вошла, в частности, песня “Некропедофил”, написанная, как и многие другие их композиции, от первого лица (вот один из самых мягких фрагментов: “Мертвые вовсе не в безопасности // Я оскверню безжизненный труп ребенка”). Рядом располагался и один из главных дет-металлических хитов: трек под названием “Hammer Smashed Face”, который группа исполнила в короткой, но запоминающейся сцене комедии 1994 года “Эйс Вентура: Розыск домашних животных” с Джимом Керри в главной роли. В дет-метале всегда было что-то забавное, особенно для сторонних наблюдателей, склонных не столько восторгаться хитросплетениями гитарных партий, сколько посмеиваться над присущей представителям стиля инфантильной одержимостью шумом и насилием. Как и большинство его предшественников, дет-метал был безнадежно немодной музыкой.
На протяжении 1980-х и 1990-х постоянно появлялись новые хэви-металлические поджанры, каждый – с претензией на все большую экстремальность. Если дет-метал казался недостаточно брутальным, можно было попробовать грайндкор, стиль музыки настолько скоростной, что ритмический рисунок в нем становился почти таким же неразличимым, как тексты песен (“Reek of Putrefaction”, дебют британской группы Carcass 1988 года, звучал скорее даже не брутально, а потусторонне: набор звуковых колебаний и взрывов, а также зачитанных утробным голосом отрывков из медицинских учебников). Если вы считали, что хэви-метал должен быть прежде всего по-настоящему тяжелым, то наверняка вас завораживал дум-метал, вдохновленный зловещей патетикой ранних Black Sabbath; к концу 1980-х дум-метал породил на свет более грязную, панковскую разновидность, получившую наименование “сладж-метал”. В то же время успех Metallica означал, что все виды хэви-метала смогли существенно расширить целевую аудиторию. В 1992 году техасская группа Pantera выпустила альбом “Vulgar Display of Power”, который почти не поддавался классификации и при этом оказал огромное влияние на всю сцену. Трэш-металлические риффы тут монтировались с отрывистыми интерлюдиями ударных, намеками на блюз и рок-н-ролл, а также агрессивным вокалом: “Эй, ты со мной разговариваешь?” – кричал вокалист Фил Ансельмо в одном из самых популярных припевов. Пластинка разошлась многомиллионным тиражом, и следующий, не менее агрессивный альбом Pantera с ходу забрался на верхнюю строчку хит-парада. Группа оставалась верной фанатам хэви-метала, но ее успех ярко показал, как много стало тех фанатов.
В какой-то момент слово “метал” лишилось эпитета “хэви”, “тяжелый”, и взаимоотношения жанра с рок-н-роллом стали более напряженными. Играть “метал” значило заниматься в каком-то смысле музыкальным экстремизмом, и “экстремальный метал” вскоре стал зонтичным термином для самых жестких – и, следовательно, вероятно, самых аутентичных – разновидностей жанра (в 1993 году в свет вышел первый номер британского музыкального журнала Terrorizer; “Журнал экстремальной музыки номер один в мире” – гласил один из его слоганов). В определенном смысле эта философия звуковых извращений была просто гипертрофированной версией старого как мир рок-н-ролльного протеста. Однако было нечто парадоксальное в том, как многие из этих групп стремились быть одновременно отталкивающими и привлекательными. Музыканты порой сравнивали себя с режиссерами фильмов ужасов, намеревающихся доставить зрителям удовольствие – и одновременно как следует их напугать. В отличие от панков, металлисты допускали и даже приветствовали определенную театральность. Когда хардкор-панк-группа Black Flag в 1986 году играла на одной сцене с Venom, ее фронтмен Генри Роллинз остался разочарован: “Это все не более чем свет и макияж”, – написал он в позже опубликованном дневнике. Его возмутило, что участники ансамбля использовали помощников-“роуди”, вместо того чтобы самостоятельно таскать и подключать инструменты, а лидер Venom, известный как Кронос, по мнению музыканта Black Flag, уделял слишком много внимания прическе. “Venom – отстой, – написал Роллинз, – просто дурная шутка. Они даже не потеют. И наверняка не трахаются”.