– Именно так. Тут вы виноваты, – Линда уже взяла себя в руки и снова говорила ровным твердым голосом. – Для Курта очень много значит его статус непобедимого бойца, уверенность в своем превосходстве перед всеми. Ради того, чтобы его сохранить, Курт прикладывает множество усилий, он очень упорен и не отступается, как бы трудно ему ни было… А вы сунулись ему под руку, застали врасплох, ударили, когда он разворачивался для боевого приема – и он потерял равновесие и повредил лицо о зеркало… Для Курта это нож острый, вот ему и снесло крышу. Я его останавливала, просила охладить мотор – так недолго было нажить себе серьезные проблемы… Но в таком состоянии он не слушал даже меня. Вот и доигрался, – вздохнула она, – по-моему, потеря статуса непобедимого бойца ранит его сильнее, чем утрата "Рима".

– Вы что, – поинтересовался Хенсли, – хотите, чтобы я вернул ему "Рим"? Я правильно вас понял?

– Прежде, чем ответить… О закрытии "Рима" больше всего жалеют гладиаторы. Те самые парни, которых вы, как вы думаете, спасали. Парни, которые на ринге зарабатывали себе на жизнь; на выплату кредитов за жилье или помещение для бизнеса; на обучение в колледже; на лечение для близких. А теперь они остались ни с чем. Потому, что высокоморальный и высокогуманный мистер Ли решил, что это безнравственно и поступил по-своему, наплевав на них – зато собой доволен донельзя! – Линда резкими порывистыми движениями выбила из пачки очередную сигарету и закурила, отвернувшись с сердитым видом к окну. Потом обернулась:

– А теперь – ответ на ваш вопрос. Нет. Я не хочу, чтобы вы ОТДАЛИ клуб Курту. В первую очередь потому, что от этого откажется он сам. Милостыня и жалость ему не нужны, он их не примет даже если будет истекать кровью, вися на одной руке над пропастью. Все должно быть по правилам, действующим в "Риме". Три победы. Решающий бой. И выигрыш.

– Я сказал, что закрою этот притон, и я это сделаю, – решил проявить твердость Хенсли. – Я не собираюсь играть по их правилам. И хозяином клуба не буду. Вы поняли?

– А вам придется играть эту роль совсем недолго, – Линда выслушала его спич с легкой усмешкой; на ее холеном лице читалось: "Ну-ну, поговори. Все равно по-моему будет!", – чтобы проиграть его Курту. Только на таких условиях он согласится… И только это вернет его к жизни, – тихо продолжала Вольф, – если бы вы видели его сейчас… Впервые я всерьез боюсь за него. Он вот-вот сломается.

– Вижу, вы действительно настоящий друг, – почему-то после этих негромких слов, сказанных с неподдельной болью и тревогой Хенсли заколебался в своем решении. И насмешка над "высокоморальным мистером Ли, которому на всех наплевать" сыграли свою роль. Он уже сомневался, что правильно поступил, приказав закрыть "Рим". Но и принимать руководство клубом тоже не желал. И почему не признать, что австралийка предложила оптимальный выход из положения?

– Да, – спокойно кивнула Линда. – Обо мне много чего говорят… И большинство из этого – правда. Я себя не идеализирую, – ее глаза блеснули сталью. – Я человек без сантиментов и предпочитаю жесткие методы, к цели иду напролом, если цель оправдывает средства. Но своей единственной дружбой я дорожу. От Курта я не отшатнулась в беде, как все другие крысы – Рита, Веллингтон и прочая шушера… Потому, что в свое время он меня не бросил, хотя рисковал больше, чем я ради него сейчас. Двадцать лет назад он спас мне жизнь. И теперь я перед ним в долгу, и спасать нужно его.

Линда замолчала, постукивая пальцами по столику и вспоминая…

Им было по 14 лет. Курт приехал из своей школы-пансиона в Сиднее к Вольфам на летние каникулы. После гибели Ганса и Хильды Ричард и Дэррил Вольф взяли на себя заботу об их сыне, оплачивали ему обучение в престижной школе и охотно брали мальчика домой на каникулы.

Собравшись на прогулку под парусом по Барьерному Рифу, Линда просмотрела метеосводку. И беспечно махнула рукой, узнав, что во второй половине дня ожидается шторм: "Мы успеем прокатиться! Я хорошо знаю Риф, и мы оба умеем управлять яхтой. Ничего с нами не случится!".

Курт не так хорошо знал особенности климата Квинсленда и доверился Линде. Да и ее подростковая самонадеянность – "Ничего со мной не случится, я уже не ребенок!" – была не чужда и ему.

Подростки снарядили яхту и отправились на прогулку.

День был погожим и солнечным. И подростки подумали о том, что, возможно, метеорологи ошиблись. Ничто не предвещало непогоды. Увлекшись, они заплыли довольно далеко от города, сделали стоянку на живописном островке и устроили пикник под пальмами, накупались от души и спохватились, когда солнце уже клонилось к закату.

– Мы успеем, – заверяла Линда, тревожно поглядывая на нарастающую полоску на горизонте…

Потом Курт чертыхнулся: он потерял свои часы, единственное, что у него осталось на память об отце. И почти час мальчик и девочка бегали по берегу, разыскивая их.

– Ты их сам закопал вместе с апельсиновыми шкурками, балда! – возмутилась Линда, выкапывая облепленный песком хронометр.

– Потому, что ты меня отвлекала болтовней, сама ты балда! – Курт выхватил у нее часы и, обиженно надувшись, надел. – Слушай, мне не нравится ветер.

– Мне тоже… Поплыли скорее! Мы еще успеем.

Шторм застиг их на полпути к городу. Первый мощный порыв ветра оборвал парус. А крепкая волна, хлестнув в бок яхты, опрокинула суденышко, и подростки оказались в воде… Бортик яхты рассек Линде кожу на лбу. Оглушенная ударом девочка ушла под воду. Вокруг ее головы, как вуаль, колыхалось алое облачко. Увидев это, Курт выпустил борт и нырнул следом.

Вытащив Линду на поверхность и увидев, что за это время яхта уже скрылась из вида, мальчик стал загребать ногами и свободной рукой к виднеющемуся вдалеке, в почти кромешной темноте коралловому островку – небольшому выступу над водой. Другой рукой он держал Линду, стараясь, чтобы голова девочки оставалась над водой. На островке он привел подругу в чувство. К счастью, у Линда оказались всего лишь изрядная ссадина и шишка на лбу. Но дети оказались в отчаянном положении. Аптечка, спасательные жилеты, сигнальные огни, рация – все затонуло, когда перевернулась яхта. Шторм набирал силу. Прижавшись друг к другу и дрожа от холода на свирепом пронизывающем ветру, Курт и Линда сидели на коралле и больше всего боялись, что очередная волна захлестнет или сбросит их в ревущее черное месиво с белыми гребнями.

Увидев, что взгляд Линды начинает "плыть", Курт что есть силы ущипнул ее за плечо.

– Офигел?! – подскочила девочка.

– Если заснешь, то свалишься, – пояснил Курт. – И ты меня ущипни посильнее, если увидишь, что я вырубаюсь.

– Охотно! – Линда от души нащипала его за голую руку – футболку мальчик потерял вместе со всеми вещами с яхты.

– Эй! Я еще не сплю! – заорал подросток.

– Профилактика, – злорадно ухмыльнулась Линда.

Так они просидели всю ночь, время от времени щипая друг друга – чтобы усталость не взяла верх, чтобы ни на секунду не задремать – ведь так можно было потерять равновесие и рухнуть в волны…

Обломки их яхты прибило к городскому берегу на рассвете… Ричард и Дэррил узнали одну из своих спортивных мини-яхт. И ужасное сознание того, что случилось с детьми, сковало их. Даже в N под лавиной они не испытывали такого безысходного ужаса.

*

На рассвете шторм стих, и начались поиски пропавших подростков. Но те, кто видел обломки разбитой яхты, думали, что если детей и найдут, то только тела. Невозможно выжить в такой шторм на Рифе…

Линда первой увидела вдали спасательный катер, скользящий по неправдоподобно гладкой поверхности воды. Она вскочила, едва не столкнув в воду Курта, закричала "Ээээээй!!!!" и замахала руками.

– Ты что?! – подскочил Курт. – Чокнулась? – тут он тоже увидел катер. – Эээээй! Мы здееееесь!!!

Они кричали и махали руками, пока их не увидели с катера. Спустили шлюпку, и спасатель едва не выпал за борт, глядя на двух подростков, прозрачных от усталости, замерзших, исцарапанных, покрытых синяками, но живых.