Автомобиль обогнул небольшой холм, рискуя перевернутся в реку Пяндж. Следующая ложбина между холмов оказалась более глубокой. Склон холма имел сильный уклон. Нам ничего не оставалось, как проскочить по ложбине наверх и оттуда мчатся в сторону Пархара или опять нырять в очередную ложбину. Когда мы выскочили из ложбины, как тут же нас прошила под крышу следующая автоматная очередь.

Мы опять нырнули с машиной в другую ложбину. Понимал, что так долго мы нырять не сможем, нас Всё равно подстрелят, но нам обеим хотелось жить, мы старались хоть как-то продлить ещё одно мгновение нашей жизни.

Только бы нам дотянуть до Пархара, где много людей и пограничников русской армии. Однако нырять нам в ложбины между холмов долго не пришлось.

Едва мы выскочили из следующего своего укрытия, чтобы опять нырнуть в ложбину, как наша машина упёрлась в военный автомобиль "БТР". К нам подрулили несколько машин "ГАЗ-66", которые, очевидно, преследовали нас всю дорогу и стреляли по нашей машине из автоматов. Нас окружили со всех сторон и направили в нашу сторону оружие.

– Выходите из машины с поднятыми руками. – приказал нам, офицер пограничников. – Руки на голову. Ноги расставьте шире плеч. Лицом к машине! Пошевелитесь, вас застрелю сразу на этом месте. Обыскать их!

  Солдаты с автоматами подошли к нам и стали обыскивать нас, а после дранный автомобиль.

– Чисто! Чисто! – повторял друг за другом каждый солдат, как попугаи, проверяя всю нашу одежду. – Ничего нет!

– Вы почему оказались на пограничной полосе Советского Союза? – спросил нас, офицер погранвойск.

– Трасса и просёлочная дорога перерыты в двух местах. – ответил сам. – Нам нужно было ехать от Куляба до Курган-Тюбе. Мы искали объезд на дорогу, попали, случайно, в пограничную полосу.

– Тогда почему вы пытались скрыться от пограничников? – удивлённо, поинтересовался офицер.

– Сегодня за день, от Кофарнихона до Куляба, через Нурек и Дангара, нас дважды обстреляли банды моджахедов. – немного, соврал ему. – Вот мы и думали, что опять попали на бандитов. Если бы вы не стреляли, а в мегафон приказали остановиться, то мы остановились бы сразу. Мы не знали.

– Сержант Тарасов! – громко, сказал майор. – Объявляю десять суток карцера, за халатность на своём посту!

– Есть, господин майор, десять суток карцера, за халатность на своём посту! – принял наказание сержант Тарасов, которого тут же разоружили, сняли с него ремень, шнурки с ботинок и увезли на машине в карцер.

  Тем временем майор внимательно разглядывал, при свете армейского фонарика, наши документы и все содержимое в нашем автомобиле. Солдаты открыли багажник и капот машины. Стали смотреть наши вещи.

– Откуда у вас ящики с водкой и продуктами? Зачем с собой две канистры бензина? – спросил меня, майор.

– За время нашего пути всего две заправочные станции. – сам ответил майору. – Бензин у нас в канистрах на запас. Ящик водки, ящик консервов и все остальное, это подарок на свадьбу в Душанбе. Деньги развожу по Хатлонской области своим рабочим, которые выполняют поручение правительства, по восстановлению разрушенных объектов народного хозяйства вовремя погромом. Документы на все указанное у меня есть.

   Показал майору всю свою документацию, телефоны директоров товарных баз и Исполкома Душанбе. Майор долго и внимательно разглядывал, всю мою документацию, все адреса служб и телефоны.

– До полной проверки ваших данных, вы находитесь под охраной пограничников Советского Союза. – сказал нам, майор. – Все ваше имущество и машина арестованы до выяснения необходимой информации о вас.

   С нас сняли шнурки. Поснимали ремни, как у арестованного сержанта Тарасова, которого посадили на десять суток в карцер. Ни стал спрашивать майора, сколько времени мы будем находиться под арестом на пограничной заставе.

Это было бесполезно. Так как нас в противном случае могли ещё дольше продержать под арестом. Конечно, это все ломало мои планы на работу и на учёбу в университете.

Через два дня мне опять надо продолжить сессию в университете. Меня же арестовали за попытку нарушения государственной границы Союза Советских Социалистических Республик. Может быть, серьёзным обвинением?

Солдаты посадили нас в машину "ГАЗ-66" с черными стёклами и повезли в неизвестном направлении. Машина долго петляла с нами по различным пересечениям пограничной полосы у реки Пяндж.

То и дело машина резко опускалась, словно в пропасть, со склона холма, то обратно взлетала на вершину. Меня так заболтало от этой поездки и от водки, выпитой на товарной базе в Кулябе, что не выдержал болтанки и стал дремать, дёргаясь во все стороны от подъёма и спуска.

Видимо меня, так сильно укачала поездка. Наконец-то мы остановились. Дверца машины открылась. Нас вывели прямо напротив какого-то домика и провели в кабинет.

Там мы расписались в акте сдачи под временный арест своего имущества, денег и ржавого автомобиля. Дальше нас провели в конец коридора и посадили в комнату под замок.

В комнате все так же, как в карцере психушки в Орджоникидзе. Тепло и уютно. На деревянном полу две свежие постели и лёгкая вентиляция где-то под потолком.

Когда мы с водителем разделись, чтобы спать, тут же был выключен свет в нашем уютном карцере. У меня не было никаких сил думать или говорить о чём-то.

Отвернулся к стенке. Укрылся солдатским одеялом с белой простыней и сразу уснул, как на службе в армии.

– Подъем! – услышал, сквозь крепкий сон, голос вчерашнего майора. – Выходите строиться на проверку!

  По голосу майора понял, что у нас все в полном порядке и нас отпускают обеих домой. Сам открыл глаза. Кроме света электрической лампочки под потолком, в тёплый карцер пробивались, через открытую дверь, первые солнечные лучи восходящего солнца. Мне так не хотелось выходить из этого уютного места, хотелось спать, но надо было спешить. Мало времени мы находились на отдыхе у наших пограничников.

– Распишитесь в получении имущества, денег и машины. – сказал мне, майор в кабинете. – Вы свободны.

   Когда мы получили акт о возврате арестованного имущества, денег и машины, нас обратно посадили в закрытую машину и повезли вновь в неизвестном направлении.

Мы мчались в военной машине, прыгая и обрываясь между холмами по ложбинам. Так мы болтались около часу, пока машина выехала на ровное место. Догадался, что асфальтированная дорога, то есть, трасса до города. Мы не знали, какой город.

– Выходите! – услышал, голос майора на улице. – Приехали! Хватить отдыхать за счёт Советской армии.

  Первый выбрался из машины на асфальт дороги и увидел в дали очертания города. Это был Калининабад. Однажды, ездил туда по служебным делам и сразу узнал его очертания. Калининабад по своим размерам, примерно, такой же, как наш Кофарнихон. Не большой и уютный. В нем можно приезжим отдыхать, как на курорте. Но сегодня отдых не для нас. Нам надо засветло, добраться до себя домой.

– Думаю, что дальше вас никто в пути не будет обстреливать. – сказал майор, отдавая нам честь.

  Военные развернулись вокруг нашей ржавой машины и уехали в сторону пагрангородка Московский. Мы молча забрались в свою ржавчину и медленно поехали в сторону Калининабада.

Сам открыл свой кейс, который был на моем месте. Пакет с деньгами не тронут, все другие пакеты сам ни стал проверять. Остальное имущество не представляла большой ценности, так как денег сам за это не платил и не нас никакой ответственности.

Главное, что деньги все целые и мне не отвечать за них перед Насыровым Сухробом. Остальное, пропади пропадом. Ценнее всего наша жизнь. Ведь нас могли вчера дважды угробить. Один раз на Дангаринском перевале и второй раз пограничники. Четыре дырки от пуль в крыше и две в заднем стекле. Где-то две пули застряли в салоне машины, иначе бы они застряли в моей голове или в голове моего водителя.

– Хороший из нашей машины дуршлаг сделали пограничники. – сказал Мирзаев, обратив внимание на то, что рассматриваю автомобиль. – Ещё несколько дырок по обоим бокам и сзади. Нам повезло, что в канистры с бензином не попали, а то бы нас на холме разбросало в разные стороны. Но зато, можно лапшу сбрасывать на уши любопытным, кто будет у нас спрашивать о таком странном виде нашего автомобиля.