-Ладно, не как брат-брату. Она закатывает глаза, розовея. “Но я дал обещание Рози всегда быть рядом с тобой, и я вряд ли смогу сдержать его, если уеду в колледж, а один из нас изменит другому и нам придется расстаться”.
Это самое глупое оправдание, которое я когда-либо слышал за всю свою жизнь, почему бы не быть с кем-нибудь.
“Этим человеком буду не я, так что, если ты не планируешь делать арабески на чьей-то двухъярусной кровати, я не вижу проблемы”. Я чувствую, как раздуваются мои ноздри. - К тому же, за последние несколько месяцев от нашей дружбы мало что осталось, ты согласен?
Она трет лицо, выглядя усталой и расстроенной, и я совсем не так надеялся, что все пройдет именно так.
Предполагалось, что в этот момент мы будем трахаться всухую. Ради бога, ее сосок должен был быть у меня во рту.
“Послушай, не имеет значения, что мы чувствуем. Наши семьи смотрят на нас как на братьев и сестер. Они обращаются с нами, как с близнецами или что-то в этом роде ”. Она ерзает.
-К черту наши семьи, ” я повышаю голос, затем добавляю: “ Не в буквальном смысле. Мы ни в коем случае не кровные родственники. Наши родители друзья, а мы соседи. Это глупо”.
-Лев, я заботилась о тебе с тех пор, как ты был младенцем. Теперь ее тон умоляющий.
Я не могу заставить ее быть со мной. Она выглядит такой же разбитой, как и я, съежившаяся на грязном полотне нашего лесного форта, и я разрываюсь между желанием добиться от нее реального ответа и проявить к ней немного милосердия.
Она хватает меня за руки, и нам обоим так холодно, хотя на дворе лето. “ Я ухаживала за твоими ранами, вытирала твои слезы, спала в твоей постели. Если мы встретимся, и ты передумаешь ... Если однажды ты проснешься и решишь, что я тебе больше не нужен ...”
-Я не буду.
-Теперь ты чувствуешь то же самое. Но я сказал Рози...
“Не впутывай в это маму. Если бы она знала, что я чувствую к тебе, она бы захотела, чтобы мы были вместе.
Рот Доув сжимается. Я чувствую, что теряю ее. Переплетая свои пальцы с ее и играя ими, как на пианино, я вглядываюсь в ее лицо. “Забудь о наших семьях. О моей маме. О том, что думают другие люди. Забудь о ночи, о которой мы не говорили. О мире. Об ожиданиях. Что ты чувствуешь ко мне?”
И я чувствую, что она хочет сказать мне правду. Она вертится у нее на кончике языка.
Наши пальцы переплетаются. Это наша фишка. Мы всегда играем друг с другом, как на пианино.
-Я... я люблю тебя, - выдыхает она.
Но она уже сказала это, и мне нужно больше. “Любишь меня или влюблена в меня?”
-Я не знаю.
НЕТ, БЕЙЛИ. ПРАВИЛЬНЫЙ ОТВЕТ - “ОБА”.
-Ты хочешь попытаться понять это? Мой взгляд отчаянно цепляется за ее лицо.
Она поднимает голову, качая головой со слезами на глазах. “ Прости, - шепчет она. - Думаю, проблема во мне. Я слишком долго относилась к тебе как к брату, чтобы сделать тебя своим парнем. Прости.
Я закрываю глаза и вдыхаю через нос.
Черт. Двенадцать собак.
Тридцать шесть гадостей в день.
Это будет такой отстой.
ГЛАВА 11
Лев
Несколько месяцев спустя
-Ты не закатишь истерику, если я пересплю с Декланом Абелой? Грим делает глоток пива, пока мы сидим на краю бассейна Остина.
Сказать, что вечеринка странная, - это преуменьшение века. “Victim in Pain” от Agnostic Front звучит через систему объемного звучания, заставляя землю дрожать. Остин сейчас по уши влюблен в эту анархо-панковскую цыпочку. Он назначил ее ответственной за плейлист, и там только Dead Kennedys и Anti-Flag, и никто не танцует, и все под кайфом, поэтому он просто подкармливает нас еще алкоголем и травкой, чтобы мы забыли о музыке.
Я даже не знаю, почему я здесь. Я ненавижу Остин. Может быть, потому, что с тех пор, как Бейли уехала, все стало невкусным. По крайней мере, когда меня окружают люди, я могу притвориться, что я не одна.
Кажется, я допиваю третью бутылку, а это уже слишком для меня.
Но вот что происходит, когда твое сердце разбито, а девушка, которую ты любишь, больше не твоя девушка и не твой друг.
-Перестань флиртовать со мной, - невозмутимо бормочу я в свою пивную бутылку.
Грим фыркает. “ Как пожелаешь. Отвечай на вопрос, придурок.
-С чего бы мне злиться? Я растягиваю слова, допиваю остатки пива и принимаю то, что осталось от бутылки Грима. Грим вышел ко мне из подполья две недели назад.
Нет, это неправда. Он ниоткуда не вылезал. Это я влез в его дерьмо с изяществом циркового клоуна. Я заехал к нему домой, чтобы отдать бумажник, который он забыл в моей машине. Когда я вошла в его комнату, то застала его пытающимся выковырять миндалины какого-то чувака своим проколотым языком.
-Ничего не видел. Я бросила его бумажник на комод, не уверенная, был ли он откровенен в своей сексуальной ориентации или нет.
“Это потому, что я еще не спустил штаны. Ты знаешь, что мой член чудовищен”. Грим смеялся во время поцелуя с чуваком. “Я не прячусь в шкафу”.
-Ох. Файл в рубрике: глупое дерьмо, слетающее с моих губ.
Думаю, технически это было не так, поскольку он всегда комментировал парней и девушек. А я просто думал, что он такой.…Не знаю, прогрессивный? Нервничаешь?
“Я не гей”. Его рука скользнула парню под рубашку, и было очевидно, что ему наплевать на то, что его поймают.
Я переступил с ноги на ногу. - Ясно.
Он рассмеялся. “Я бисексуал. А ты пялишься. Так что будь добр, убирайся нахуй”.
Теперь он спрашивает меня, волнует ли меня, что он встречается с Декланом, как будто я секс-полиция.
Грим объясняет: “Потому что ты никогда не получишь по заднице. Не из-за того, что население Школы Всех Святых старается”.
Прошло уже несколько месяцев после язвительного отказа Бейли, а я все еще закоренелый абстинент. Никто не поступает со мной так, как она, так зачем пытаться?
Я хлопаю Грима по бедру. - Я живу опосредованно, через тебя.
Грим хмуро смотрит на меня. - Тебе нужно заклеить это дерьмо пластырем, Коул.
Поднося его пиво к своим губам, я тоже делаю глоток.
“Я серьезно. Ты ментально заблокирован. Просто покончи с этим. Трахни кого-нибудь другого. Секс - это плотское побуждение, а не предложение руки и сердца. То, что ты решил играть на равных, не означает, что твоя конечная цель - не Бейли. ” Он встает и неторопливо направляется в сторону Деклана.
Я наблюдаю, как они разговаривают, флиртуют и делают все то, что я должен делать прямо сейчас.
Я вытаскиваю телефон из кармана и отправляю сообщение Бейли, в то время как кто-то чудесным образом вкладывает мне в руку четвертую бутылку свежего пива.
В последнее время мы почти не разговариваем. В основном она общается со мной, поднося мне еду и витамины. Я еженедельно отправляю ей смс, чтобы проверить, жива ли она. Иногда она отвечает, но чаще всего нет.
Лев: Делаешь что-нибудь веселое сегодня вечером?
К моему удивлению, она отвечает через несколько минут.
Бейли: По уши увяз в сравнительной политике Северной Африки. Ты?
Лев: По самые яйца на скучной вечеринке.
Я немного пьян и сильно неуравновешен, поэтому я делаю снимок вечеринки у бассейна и отправляю ей вместе с: "Когда-нибудь ходил туда?"
Бейли: Конечно. Поддержание здоровой социальной жизни - огромная часть психического благополучия человека.
Она так свободно говорит на языке ботаников; это так мило.
Лев: Да? Ты ходишь на вечеринки?
Бейли: Да.
Лев: И переспать?
Она печатает и стирает, и печатает, и стирает, и печатает, и стирает, и мое сердце бьется где-то во рту, крепко стиснутое зубами, и мне действительно не следовало задавать вопрос, на который я не готова услышать ответ.
Теперь уже слишком поздно.
Бейли: Да.
ДА. Она знает.
И, возможно, она лжет, но даже если это так, это явный толчок для меня двигаться дальше и перестать цепляться за эту глупую, невероятную надежду, что мы когда-нибудь будем вместе.
