И ему это очень хорошо удаётся.

Я хочу убежать, но он продолжает удерживать мою руку.

Шаг за шагом он вынуждает меня приблизиться спиной к стене. Вздрагиваю, когда сырость на стенах пропитывает мою одежду. Над головой висят, поскрипывая цепи. Джун наклоняет голову в сторону и касается носом моей шеи.

— О чём ты думаешь?

— Мне страшно.

— Почему?

Прикусываю губы, не давая себе заговорить. В мыслях нет порядка. Я всегда знала, что насилие — часть жизни Джуна. И это место — лишь ещё одно подтверждение того, что я знала. Но это ещё не всё.

Здесь находится большая часть его самого.

Разрушение — вот что делает его живым.

Я сама разрушение.

Я оглядываюсь вокруг и вижу себя. Это место — идеальное зеркало не только его души, но и моей тоже.

Моё сердцебиение замедляется, когда понимаю, зачем он привёл меня сюда. Джун хочет, чтобы я увидела его, поняла, кто он такой. Что бы Джун ни планировал сделать с Ноем, это должно быть очень опасно, если он решил забрать Брайана у Рулза и показаться мне в таком виде. Набираюсь смелости и говорю:

— Я боюсь, что ты можешь причинить мне боль, но не физическую.

Беру его руку и подношу к области своего сердца. Его пальцы нежно касаются меня, будто я сделана из хрусталя.

— Ты спросил меня, готова ли я умереть за тебя. — У меня перехватывает дыхание, когда он проникает под мою одежду. — Я никогда не смогу этого сделать, но не потому, что ты этого не стоишь. Я…

— Я знаю.

Я наклоняю голову в сторону, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Ты знаешь?

— Ты никогда не сможешь оставить Брайана одного, но, видишь ли, он не один. — Джун обнимает ладонями моё лицо. — Есть я.

Хитоши относился к Брайану скорее как к разменной монете, чем как к сыну. Я всегда знала, что Джун так не поступит, но слышать, как это говорит он, — совсем другое дело. Осознание того, что он любит моего сына, наполняет грудь такими сильными эмоциями, что на глаза наворачиваются слёзы.

— Он любит тебя.

— А ты? — Я отворачиваюсь, чувствуя себя неловко. Джун не позволяет мне вырваться. Он хватает меня за бёдра и прижимает к стене. — Что ты чувствуешь ко мне, Глория?

Эмоции переполняют меня. Я знаю, что чувствую к нему, но признаться сейчас — здесь, в его мире тьмы и крови, — пугает меня. Я хватаю его за запястья. Хочу оттолкнуть его, вернуть себе дыхание и ясность, но Джун не позволяет. Он прикасается большим пальцем к моей губе, нежно проводит по всей её длине.

— Ш-ш-ш, — шепчет он. — Не говори мне сейчас.

— Когда?

Он приподнимает уголок рта, расстёгивая ремень.

— Когда я буду в тебе.

Сдвигает в сторону мои трусики, и его горячий член прижимается к моему лону, вызывая дрожь по телу. Я цепляюсь Джуну за плечи, пока он прокладывает себе путь между складочками моей плоти.

Медленно.

Но неумолимо.

Я хлопаю рукой по его груди, побуждая продолжать. Это настоящая пытка. Зову его по имени, умоляю войти сразу, а не понемногу. Джун улыбается в ложбинку на моём горле и выходит, кусает меня за горло.

— Ещё немного, — шепчет он.

Его голос хриплый, надломленный, от него по позвоночнику пробегает дрожь. Я закрываю глаза и задерживаю дыхание.

— Уже почти…

Я изо всех сил сжимаю мышцы. Он, должно быть, чувствует это, потому как бормочет себе под нос проклятия и полностью погружается в меня. Столкновение наших тел настолько сильное, что я ударяюсь спиной о стену.

В глазах темнеет.

«Но слышу».

Шум дождя и его дыхание.

Воздух пахнет им, желанием.

Мне больше не холодно. Совсем наоборот.

У Джуна вздрагивают плечи, пока держусь за него.

Мне хочется, чтобы он пошевелил бёдрами и трахнул меня, но Джун упрямо остаётся неподвижным. Внутри меня пульсирует член. Джун хочет меня так же сильно, как и я его, но продолжает сдерживаться.

Вспышка пронзает небо. Свет молнии достигает нас.

Он освещает его глаза.

И я трепещу.

— Скажи это. — Джун сделал едва заметное движение бёдрами, заполняя меня. — Скажи сейчас, и пусть это прозвучит искренне.

Крепче цепляюсь за его плечи.

— Я люблю тебя, Джун.

Он отстраняется, затем погружается сильнее.

Глубже в меня.

— Ещё. — Его голос срывается.

— Я люблю тебя.

— Прокричи…

Цепи, что висят рядом со мной, скрипят. Я цепляюсь за них. Использую их, чтобы не нагружать руки Джуна, и пытаюсь диктовать ему свой темп. Я уже собираюсь снова сказать ему, что люблю его, как вдруг он набрасывается на мой рот.

Он не просто целует меня: он крадёт моё дыхание и чувства.

Внезапно Джун оказывается повсюду.

На моих губах.

Внутри лона.

В моей голове.

В моей крови.

Я кусаю его так сильно, что у него начинает кровоточить губа. Он стонет. Трахает меня ещё быстрее, но не отстраняется. Джун позволяет мне облизать его губы, развязать волосы и провести по ним пальцами. Чувствую, как рвётся ткань, а затем прохладу вечера на своей груди. Руки Джуна хватают мою обнажённую грудь. Щиплют соски.

Я запрокидываю голову и кончаю.

Он не останавливается и не замедляется. Джун вырывает из меня всё, что может, доводит до грани очередного оргазма и резко отстраняется.

От его образа — полностью одетый, с зажатым в руке членом, — у меня сжимается внутри. Я опускаюсь на колени перед ним и обхватываю член губами.

Джун ругается сквозь зубы. Он трахает мой рот.

Хватает меня за затылок, доминирует надо мной.

И я позволяю ему.

Когда его удовольствие выплёскивается мне в горло, я кончаю снова.

Мы кончаем вместе.

Как только оргазм стихает, он опускается на колени.

Лицом ко мне.

И целует меня.

Я забираюсь на него сверху. Длинные волосы касаются моих рук.

Я люблю их. И я люблю его.

Мне нравится, как Джун смотрит на меня.

Его чувство чести, его решимость.

Но я также ненавижу его, потому как знаю, — рано или поздно он причинит мне боль. Нам не суждено быть вместе. Несмотря на то что я всем сердцем хочу этого, Брайан всегда будет моим приоритетом. Неважно, что Джун любит его и считает сыном. Я не хочу, чтобы Брайан имел что-то общее с миром Джуна, поэтому я вырываю сердце из груди и отталкиваю Джуна от себя.

Быстро встаю и поворачиваюсь к нему спиной. Хотя мои пальцы дрожат, я пытаюсь поправить порванную им одежду.

— На мгновение это показалось мне почти правдой.

Его голос доносится до меня слабо, как дуновение ветра.

Я закрываю глаза, потрясённая.

«Он мне не поверил».

Я сказала, что люблю его, а он не поверил. Я могла бы настаивать, клясться ему, что не лгу, но это только навредило бы нам обоим.

Поэтому я улыбаюсь.

— Ты же знаешь, у меня это хорошо получается.

Он щёлкает языком.

— Ты, бл*дь, хороша.

Из его голоса сочится холодный, опасный гнев. Тем не менее Джун снимает пиджак и накидывает мне на плечи. Он подходит к двери. Останавливается, прижавшись плечом к косяку и впиваясь в меня взглядом. Пламя зажигалки разгоняет тьму. Мгновение. Затем ночь возвращается и окутывает нас.

Я чувствую запах дождя. Сигаретного дыма. Его.

Кутаюсь в его пиджак, когда реальность набрасывается на меня. Получив то, что хотел, Джун снова отдаляется. Его мысли где-то в другом месте.

— Ты сказал Синдзо не глушить двигатель, — размышляю вслух я.

— И что?

— Ты должен уехать, не так ли? — Он выдыхает дым, но не отвечает. — С кем тебе нужно встретиться сегодня вечером?

— С мужчиной.

Я подхожу к нему.

— По-моему, звучит несколько туманно.

— Что такое? Теперь ты беспокоишься обо мне?

Я пожимаю плечами.

— Разве это так неправильно?

— Это бессмысленно. — Он бросает сигарету на землю и тушит окурок ногой. — Я могу о себе позаботиться, но если хочешь, сегодня ночью можешь ждать меня в моей постели. Возможно, голой.

Я весело смеюсь.