Узнать бы: что он нам несёт?
Поставлю свечку. Помолюсь
Я за берёзовую Русь,
За тёплый дом, за синь небес,
За солнце, за зелёный лес,
За ширь полей, за моря даль,
За то, что было как-то жаль,
За то, что жизнь – подарок Бога —
Вела от отчего порога,
Что непростой была дорога,
Что миновала дверь острога…
За то, что жил, любовь имел
И воспитать детей сумел
Совместно с верною женой,
Что до сих пор она со мной,
Что есть друзья, что внуки есть,
Что не туманит мозг мой месть,
Что нет обид и нет врагов,
Что жив и вроде бы здоров…
Живи, страна! Гуляй, народ!
Встречайте, люди, Новый год!
Падал прошлогодний снег
Валился прошлогодний снег.
Метель буянила в проулках.
А бой часов, звучавший гулко,
Считал отныне новый век.
Год уходил, забрав с собою
Всё то, что в нём произошло.
Он проверял дела борьбою,
Не делал ничего назло.
Да, он весьма тревожным был.
Прощал того, кого любил.
Или не он? Всесильный Бог
К Себе призвал, кого берёг
Он в этой замяти земной,
Чей путь намечен был судьбой.
Кому уйти, кому пожить…
Кому в нём память на века —
Кого тяжёлая рука
Заставит что-то совершить.
А Новый – чем он всем поможет?
Иль вдруг властителей стреножит
И «МИРУ – МИР!» – Земле предложит?
Быка кусала муха
Когда быка кусает муха —
Не поведёт он даже ухом.
Махнёт хвостом, сметёт заразу.
Порой убив десяток сразу.
Упавший духом гибнет
Упавший духом гибнет
намного раньше срока.
Поможет ли хоть кто-то,
когда начнёт он охать,
чтоб поменять настрой свой,
отринув то, что плохо?
Напойте мне в уши, куда мы идём
Напойте мне в уши, куда мы идём.
Наполните сердце горящим огнём.
Согрейте мне душу желанным теплом.
Прошу, объясните: зачем мы живём?
Чем важно нам время, летящее быстро?
Зачем провожают прошедшее свистом?
А как настоящее связано с прошлым?
И где сохранить то, что было хорошим?
А как позабыть то, что было плохим?
И долго ли мир будет сложным таким?
А в будущем что ожидает всех нас?
Кто сможет ответить на всё и сейчас?
Уходят вопросы водою в песок.
Отбросить их все и поспать бы часок.
Да только действительность спать не даёт:
Толкает, сжимает, и достаёт,
И мучает мозг болью, рвущей на части.
Когда же найдём долгожданное счастье?
Улучшит ли жизнь наступающий год?..
Так что нам китайский дракон принесёт?
Салат оливье, мандарины и ёлка.
Шампанское примем, не мучаясь долго,
Желая себе и другим за столом:
Пусть год наступающий мы проживём
И, может, изменится что-то в стране,
Когда мы утопим плохое в вине.
Дождливо, ветрено иль снежно
Дождливо, ветрено иль снежно —
погода буйствует слегка.
А душ ловец льнёт к даме нежно.
Поймать, согреть наверняка.
И, два крыла опутав сеткой,
он чашкой кофе, словно веткой,
приманит ловко, не спеша,
под сердца стук, едва дыша,
с подбором слов, звучащих нежно.
И на душе уже не снежно.
Мир уместился в малый стих и фото
Слова, что выбраны с душой,
нам говорят: «Мир небольшой.
Он уместился в малый стих
и в фото – жизни всей триптих.
Тот двор и дни однообразные —
всё было… Мысли всяко разные,
текущие водой из крана,
когда, проснувшись утром рано
и сон забыв, достав стаканы,
омыв души былые раны,
глазами надаёшь пощёчин
тому, кто виден, между прочим,
в туманном зеркале, прибитом
взамен гвоздя тем днём прожитым».
Моим друзьям, шагающим по краю
Моих друзей, ушедших вдаль до срока,
Безмерно жаль. Без них так одиноко.
Моим друзьям, шагающим по краю,
Моим врагам, которых я не знаю,
И всем другим, которые читают
И на стихи порою отвечают,
Хочу сказать ответственно, серьёзно:
«Любите жизнь, пока ещё не поздно!
На свете этом – да, проблем не счесть.
А на другом? Не знаем, что там есть.
Не торопитесь обвинять судьбу.
Она вам в жизнь добавила борьбу,
Чтобы ценились добрые дела,
Порой тропой запутанной вела,
Чтоб яркой жизнь – не пресною была.
Ну а в подарок вам любовь дала!»
Мы все у Бога на ладони
Мы все у Бога на ладони,
На одинаковых правах.
И те, что в золотой короне,
И те, что в порванных штанах…
Татьяна Счастливая
– Как может мир вместиться на ладони? —
– Спросил внучок, смышлёный сорванец.
Стихи прочёл и, видимо, так понял,
Что там мы все: и мама, и отец.
– Ладонь у Бога много больше солнца.
Размер не виден. Пальцы вдалеке.
Землёй песчинка малая зовётся.
Мне горсть песка внук показал в руке:
– Наверно, так Бог держит всё, что есть?
– Ему ни лечь и даже ни присесть.
А что в руке? Попробуй перечесть.
Всё сохранить – Ему заданье есть?
Внук вновь спросил: «Устанет, не заплачет?»
– Да нет… Он Бог! Ему нельзя иначе.
И, горсть песка зажавши в кулачок,
Нахмурив брови, замолчал внучок.
Твой друг – он настоящий, коль выскажет в глаза
Твой друг – он настоящий, коль выскажет в глаза
Ту правду, что смывает горючая слеза.
А всем другим и прочим, что рядом или нет,
Он скажет, не мороча, что ты как ясный свет.
Он есть иль нет? И кто он?
Смотрите, люди, в мире нет
правителя такого,
чтобы без войн, проблем и бед
страну провёл толково,
без потрясений и нужды,
без горя и обид.
А может, этот человек сейчас младенцем спит?
Не знает сам своей судьбы, не ведает, что он
был выбран Богом изменить
наш мир.
И вот, рождён!
В какой стране?
Как наречён?
Не знаем мы ответ пока
и сколь легка его рука…
Он есть иль нет? —
Вопрос так прост.
Но кто-то знает вес и рост.
По проспекту гуляла компания
По проспекту гуляла компания,
Не ходила в чужие дворы.
Понимала она всё заранее,
Что дворы для другой детворы.
Так гуляли совсем не расхристанно,
Подпевали гитаре порой
И не ссорились глупо, неистово,
Повстречавшись с другой детворой.
Распевали простые дворовые
Песни, что сочиняли грустя,
Поменяв всю одежду на новую,
Уходили служить погодя.
Ну а в армии братство известное.
Воевали, теряли друзей,
Вспоминали наречие местное:
С ним в бою наступать веселей.
А потом возвращались, кто выжили,
Обустраивать снова дворы.
Утверждались, но вовсе не пыжились
Среди новой простой детворы.
И когда приходили, уставшие,
В дорогие, родные дворы,
Пели песни, историей ставшие
Для другой, молодой детворы.
И блестели глаза у мальчишек,
Узнававших про жизнь не из книжек.
Пускай наивны будут строчки
Пускай наивны будут строчки
