В нос ударил резкий, горько-сладковатый запах, и я остановилась, замерев от ужаса. Голова дяди была неестественно повернута, один глаз отсутствовал, из второго торчала тонкая железяка, так похожая на спицу. Засохшая кровь темнела под носом, на губах, подбородке. Рот открыт, словно перед смертью дядя кричал, скрюченные руки крепко связаны сзади, рубашка на груди разорвана и видны глубокие тонкие порезы.

– Создатель, – выдохнула я, дрожащей рукой закрыла рот, не в силах сдвинуться с места. Глубоко задышала, паника накрывала с головой, вызывая дрожь во всем теле. Слезы покатились по щекам, ноги стали ватными, и я просто рухнула на колени, не в силах отвести взгляда от ужасной картины. В голове пустота, ни единой мысли. Я не могла поверить в увиденное, казалось, сейчас дядя проснется, подмигнет и скажет: «Доброе утро, Рози. Видишь, как славно мы сработались, ни к чему тебе Министерство».

Не знаю, сколько я так просидела, только когда поднялась, ноги не держали. Как пьяная я направилась к выходу, хватаясь за стены. Больно ударилась левым боком о прилавок и, не сдерживая рыданий, вылетела на улицу.

Эрла Дарем все так же стояла возле своей витрины и беседовала с незнакомой мне женщиной, расхваливая новинку. Заметив меня, хозяйка магазина косметики на мгновенье замолчала, а потом сказала покупательнице:

– Простите, уважаемая эрла, – и подбежала ко мне. – Что с тобой? Рози, ты такая бледная. Что случилось?

– Дядя… Перси… мертв, – прошептала я и снова перед глазами возникла картина: лицо без одного глаза и спица, торчащая из другого. Снова я вдыхала сладковатый запах смерти, который отравлял мою кровь. Ноги подкосились, и я упала бы прямо на брусчатку, если бы Салли меня не подхватила. Дальше все происходило как в тумане. Покупательница помогла эрле Дрем отвести меня в магазин косметики и усадить в удобное кресло возле прилавка. В руки сунули горячий шоколад, я очень его любила, но сейчас даже не пригубила. Просто сидела, грела холодные руки, а в голове мелькали повторяющиеся картинки: вот я захожу в лабораторию, и передо мной раскрытый сейф, на полу стекло и одноглазое лицо дяди.

– Рози! – голос матери вырвал из омута, куда все сильнее затягивало отчаяние, боль, ужас. Теплые материнские руки согрели мои ледяные щеки, и я взглянула в мамины голубые глаза. – Рози, вставай. Поехали домой.

– Дядя… умер, – наконец я смогла произнести это ужасное слово и снова слезы градом покатились из глаз. Мама обняла меня, такой знакомый из детства аромат ландышей привел в чувство. Прорыдавшись, ощущая внутри лишь опустошение и тяжесть в груди, я поднялась. Заплаканная Салли тихо разговаривала с молодым сыщиком, тот быстро записывал ее слова в блокнот. Они одновременно взглянули на меня.

– Эрлита Вуд, – сыщик шагнул в мою сторону, но его остановила мама.

– Потом, дайте моей девочке прийти в себя. Да и что она вам нового скажет? Вы сами все видели.

Сыщик не стал настаивать, отошел в сторону, чтобы мы могли выйти на улицу. Я зажмурилась, подставляя лицо солнечным лучам, стараясь не смотреть на толпу зевак, которые собрались возле магазинчика дяди Перси. Люди расступались, давая нам с мамой пройти, и я слышала их шепот за спиной:

– Бедная девочка, увидеть такое…

– Говорят, бедняге выкололи глаз…

– Кому понадобилась убивать…

– Убийца в Дарвеле! Как теперь ходить по улицам…

Когда я заметила белую машину отца, то буквально побежала к ней, чтобы поскорее спрятаться от любопытных взглядов и не слышать разговоров. Я села на переднее сиденье и сразу оказалась в надежных объятьях отца.

– Дочка, – тихий голос папы вызвал новые слезы и поток слов.

– Мне так страшно, даже сейчас. Я закрываю глаза и вижу дядю Перси… вижу спицу в мутном, уже неживом глазу и чернеющую яму в другом. Сладкий, противный запах до сих пор у меня в носу, и тишина… давящая, как в могиле.

– Ларри, поехали, дома Рози станет легче, – услышала я мамин голос. Отец кивнул, вытер скупую мужскую слезу и, поцеловав меня в лоб, взялся за руль. Машина заурчала и плавно тронулась с места. Я смотрела перед собой, но не видела уютных магазинчиков на первых этажах серых домов, широкой площади возле мэрии, узких улочек и прохожих, которые радовались солнцу. Мой мир стал другим. Он поделился на «до» и «после». Когда умерла бабушка, я тоже плакала, грустила, только это была тихая печаль. Я понимала, что бабушка прожила жизнь и пришло ее время вернуться в духовный мир, где мы обязательно с ней встретимся.

Дядя Перси мог прожить еще не одно десятилетие, создать удивительные зелья и научить меня. Он много знал, был моим первым преподавателем и радовался успехам старшей племянницы. Дядя Перси когда-то работал в Министерстве и считался одним из лучших сотрудников Королевской Лаборатории. Правда, меня пытался отговорить от службы в престижном месте. Но поддержал, когда из Министерства пришло отказное письмо. «Не переживай, поработаешь у меня в магазинчике, создашь собственные зелья и попробуешь еще раз. Ты талантливый зельевар, Рози. Ты видишь магию, осталось научиться ее направлять». Я не могла принять дядину смерть. Как можно забрать жизнь у другого? А главное, зачем? Если хотели украсть дорогие ингредиенты или золотые монеты, то для чего было убивать? Это не укладывалось в моей голове, как и то, что я больше не увижу улыбку дяди Перси, не услышу его ворчание о плохой погоде. Больше никто не будет курить трубку в лаборатории и мне не на кого будет ругаться…

Дома меня встретили младшие сестры. Снова слезы, снова опустошение в груди и жуткая печаль, накатывающая волнами. Мама помогла мне раздеться, уложила в постель, заставила принять успокоительную таблетку и сидела рядом, сжимая мою руку, пока я не заснула.

Черная, холодная яма и одинокий лучик света, упрямо пробирающийся сквозь тьму. Я протянула к нему руки, пытаясь поймать тепло и согреть душу. Но лучик ловко уворачивался и словно звал за собой. Страшно, жутко, но без света еще страшнее, и я пошла за лучиком. Постепенно появились очертания деревьев вокруг, я услышала шум реки, до меня донесся сладкий аромат цветов и теплый ветерок игриво коснулся волос. Я сделала шаг и очутилась на берегу широкой реки. Мои стопы утопали в песке, и так было здорово ощущать его под ногами.

– Здравствуй, Рози,– дядин голос раздался так близко, что я вздрогнула от неожиданности, моргнула и увидела Перси в белой расстегнутой рубашке и закатанных до колен брюках. В голове пронеслась мысль: «Ты же умер!» и тут же дядя произнес: – В том мире – да, в этом у меня еще все впереди.

Заметив мой изумленный взгляд, дядя Перси рассмеялся.

– Как ты узнал, о чем я подумала?

– Здесь возможно все, Рози, – дядя сделал шаг мне навстречу, а я отступила. – Не бойся, я никогда не причиню тебе вред.

Спокойный голос, улыбка и теплый свет в голубых глазах, которые щурились от солнца. Все это успокоило, и я позволила себя обнять.

– Рози, у меня к тебе серьезное дело, – прошептал мне на ухо дядя Перси. – Надо, чтобы ты кое-что вспомнила, и тогда сыщики найдут моего убийцу.

Я навострила слух в ожидании. Мне очень хотелось, чтобы виновный понес заслуженное наказание.

– Что, дядя? Говори, я постараюсь, – таким же шепотом ответила я. Перси сел на песок и потянул меня за руку, чтобы я присоединилась к нему. Шум волн успокаивал, наступила какая-то странная умиротворенность, хотелось раскинуться на пляже и ни о чем не думать, просто блаженствовать.

– Помнишь? У меня была толстая книга, еще обложка из черной кожи, страницы желтые, рваные местами. В ней я всю жизнь записывал рецепты зелий. Куда ты ее спрятала, Рози? Я отдал книгу тебе.

– Мне? – Я удивленно уставилась на дядю. Теплый ветерок подхватил мои темные волосы и бросил на лицо, словно играя. – Ты уверен? Может, ты отдал книгу маме?

Дядя взял мое лицо в ладони, его голубые глаза, так похожие на мамины, неожиданно потемнели, и я вздрогнула от холода. Погода на пляже сменилась, небо заволокло тучами, ветер стал ледяным и закружил вокруг нас воронкой. Я попыталась оторвать дядины пальцы от лица, но ничего не выходило. Перси продолжал пристально вглядываться в мои глаза, словно искал там ответ.