Подробности происходящего в памяти не сохранились. Я в основном бегала от детины, уворачиваясь от ударов дубиной, изредка делая попытки достать его мечом. Желание парировать удары исчезло после первой же попытки, что привело к едва не выбитой руке, хорошо, удалось удержать оружие. С моей стороны попытки ударить мечом были редкими и не результативными. Короткий гладиус требовал подобраться ближе, но при этом возникал риск не успеть увернуться. Другой причиной того, что детина оставался целым и невредимым, являлось исконно бабское «ему же больно будет!». Вот как умертвия шинковать, так пожалуйста, а как в живого мужика, мало от этих умертвий отличающегося по грязному виду и запаху, железкой тыкнуть, так никак!

Сколько мы так прыгали вокруг телеги, я не знаю. Но ни он меня не мог достать, ни я его не задевала. Увлёкшись, мы не заметили, как закончился основной бой, и остановились только после комментариев и дружного смеха собравшихся вокруг свободных охранников обоза. Остальные уверенно вязали основательно побитых разбойников. Осознав ситуацию, мой противник досадливо выругался, бросил на землю дубину и пошёл сдаваться.

Связанных мужиков разной степени побитости разместили на одной из телег в середине обоза. Их сдадут властям в первом же селении, а там уже местное начальство определит их судьбу. Хоть мы и были вправе порешить всех на месте, но за сдачу банды полагалось пусть и небольшое, но вознаграждение. А разбойникам могло повезти отправиться не на виселицу, а на каторгу или в армию куда-нибудь на границу с Закрытыми землями.

Всё-таки болтливый сосед — идеальный источник знаний. Ничего не спрашивая, я узнала про возможную судьбу мужиков и про судебную систему Карстена.

Рабство здесь хоть формально не существовало, но в разных вариациях присутствовало во многих сферах жизни. Почти треть низшего сословья так или иначе себе не принадлежало. Крестьяне арендовали или брали в долговременную рассрочку землю у лендлордов и не имели право её покинуть, пока полностью не выплатят аренду, все долги и налоги. Ученики и подмастерья на время обучения полностью переходили в распоряжение учителя. Тоже самое со слугами, что зачастую работали бесплатно за еду и жильё и которых хозяева могли дать другим в аренду. Некоторые гильдии и цеха не гнушались ограничивать своих младших членов даже в личной жизни, вынуждая создавать семьи только из одобренного круга кандидатов. При этом многие шли в услужение за долги, или отдавали вместо себя детей в счёт уплаты долга. Так что разбойников, скорее всего, не станут вешать, а продадут на каторгу. Владельцы подобных мест охотно покупали у государство рабочую силу.

Несмотря на то, что к стрелке подошли ещё до полудня, стены Белого яра я увидела только в наступающих сумерках. В небольшом остроге на слиянии рек пришлось задержаться для дачи объяснений о сданных разбойниках. Хоть этим занимался сам Митроха с Рябым, на всякий случай всех участников драки придержали, а меня отпустили с обоза и рассчитали только через пару дисков. Дорога до Белого яра, как и говорили, заняла диска три, но уже успели спуститься сумерки. Искать ночлег впопыхах в незнакомом городе я не стала и ночь провела в привычном положении под разлапистым деревом.

В город вошла с первыми лучами солнца. Спрашивать, как дойти до Училища, не пришлось. Стоило только повернуться к стражникам, как один из них молча указал на столб, врытый сразу за воротами. На нём, потемневшим от времени, контрастно свежая доска в форме стрелки указывала на одну из выходящих к воротам улиц. Ещё несколько деревянных стрелок поменьше целились в разные стороны. На каждой стрелке крупным разборчивым шрифтом написано, куда они показывают. Надпись «Училище» на самой большой красноречиво сообщала, что горожан уже задолбали вопросом, как к нему пройти. Поблагодарив стражников, я последовала в указанном направлении.

Столбы с указателями встретились ещё несколько раз, пока не вывели к большому трёхэтажному зданию. Магическое училище меня разочаровало. Я ожидала увидеть огромный мрачный замок в готическом стиле с заросшим неухоженным садом, окружённый неприступной стеной. А тут обычный учебный корпус какого-нибудь института XIX века с такой же обычной информационной доской над входной дверью: «Карстенское училище магических наук. Филиал Белого Яра». Мда, ПТУ номер девять имени бригады Стаханова. Разве что в магическом зрении ярко, до рези в глазах, переливается защитными плетениями.

Тяжёлая дверь впустила меня внутрь, и ассоциация с отечественным ВУЗом усилилась. Небольшой холл был отделён перегородкой высотой примерно мне по грудь. У оставленного прохода зорко бдела над книжкой старушка-божий одуванчик. В меде, помню, такая же на вахте сидела. С виду дунешь — рассыплется, а на деле легка гоняла бугаёв, что на медбратов в психиатричке учились.

— Ты куда енто? — бабка подняла голову от книги и с подозрением на меня уставилась. Под таким взглядом чувствуешь себя последним ничтожеством. Которого поймали за руку при попытке вынести всё ценного у вверенного вахтёру объекта. Учат их где так смотреть?

— Поступить на учёбу хочу, — отвечать таким надо либо чётко, уверенно, без заминок, либо делать вид, что ты здесь уже вторую тысячу лет ходишь и имеешь полное право ходить ещё тысячу. Но это если знаешь, куда идти, так что мне подходил только первый вариант общения. Главное, не хамить и крутого не строить — с вахтёром лучше не ссориться, ещё запомнит, каждый раз припоминать станет. И как только они запоминают сотни, если не тысячи лиц, ежедневно проходящие мимо?

— Рановато ты, они только собираться начали. Ну, ничего, подождёшь, проходи уж, — смилостивилась бабка. — Иди на второй этаж и направо, — выдав инструкции она вернулась к прерванному чтению.

Указанный вахтёршей кабинет я нашла без труда. Постучав, приоткрыла дверь.

— Можно?

— Проходи. Ты не учащийся, — констатировал седеющий мужчина. Он, и двое других, сидели в креслах возле стола с парящим чайником и корзинкой печенья. Четвёртый стоял в стороне у шкафа с книгой в руке. Все с интересом смотрели в мою сторону, ожидая узнать причину прихода.

— Нет, но я хочу им стать.

— Похвальное рвение. На какое направление хочешь, уже выбрал?

— Некромагия.

— Интересный выбор. Можно узнать, чем он обусловлен? — в разговоре участвовал только один мужчина, но я заметила, как подобрался стоящий у шкафа. Будто пойнтер, почувствовавший дичь.

Сняв с левой руки митенку, я показала печать ученика некромага.

— Учитель не будет возражать? — мужчины у стола по очереди изучили магическую татуировку.

— Больше двадцати дней назад, в шторм, лодка, в которой он находился, перевернулась. Маг в порту смотрел по печати и не нашёл его среди живых.

— Сожалеем о твоей утрате, но без его разрешения мы не можем взять тебя на обучение, пока печать не будет закрыта, даже если учителя нет в живых. Таков закон. А если ты сможешь закрыть печать, то обучение здесь тебе больше ничего не даст.

— Иди, скоро учащиеся придут, ты мешаешь подготовке к занятиям, — подал голос другой мужчина.

Я вышла в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь. Разочарование было, но слабое и мимолётное. Больше было досады за себя, что позволила Андину взять в ученики. Мне теперь с этой меткой остаётся либо тратить деньги на оплату индивидуальных занятий магу, если кто согласится давать знания чужому ученику, либо искать Андина. Не исключено, что лич окончательно погиб в море, но достоверно узнать невозможно, связь по печати прослеживается только с живыми. Остаётся ещё один вариант — продолжать идти на полночь, где, по слухам, не обращали внимания на печати. Здесь же мне светила должность не выше «подай-принеси», на всё остальное требуется разрешение учителя. А, может, и в далёком Эйгесте выше этого уровня не подняться.

Ну, и что теперь делать? Надо как-то вливаться в местное общество. Хотя бы пересидеть здесь зиму, а к началу лета определиться окончательно. Осень уже начинала заявлять свои права, и оказаться на раскисшей осенней, а затем на замёрзшей зимней дороге, мне не хотелось. Зима в Карстене недолгая, но суровая, даже реки могли встать.