– А представляете, маркиз, в один из ваших капканов однажды попадется оборотень? – хохотнул Ревин. – Вот вы, наверное, удивитесь.

– Я его прикончу, – не моргнув глазом заявил маркиз, – как только он начнет оборачиваться. Незачем монстрам ходить по нашей земле!

– Так уж и монстрам? – лукаво улыбнулась бабуля. – А если они были белые и пушистые? Такие, знаете, зайки.

– Зайки-оборотни? – возмутился Кендрик, и все за столом засмеялись из-за его недоуменного выражения лица.

– У меня к вам огромная просьба, Эвелинн, – отсмеявшись, сказал граф Ревин. – Поговорите с этим столичным дознавателем… Его зовут Дарч, Демьен Дарч. Возможно, он не откажется от вашей помощи.

– И чем же я смогу помочь? – изумилась я. – Поприсутствую при… э-э-э… медицинском освидетельствовании?

– Боже упаси! – вскинул ладони граф и бросил опасливый взгляд на бабушку. – Ее Светлость убьет меня, если вам придется видеть такое…

Бабуля многозначительно посмотрела на серебряную вилку, которую держала в руке.

– Просто поговорите с ним, ладно? – взмолился Ревин. – Вдруг вы подтолкнете его к действию? Хотя бы ради ваших прекрасных глаз!

– Ну если только ради глаз, – томно улыбнулась я и поднялась. – Прошу меня простить, господа, уже почти полночь, а я устала с дороги. Бабушка, ты позволишь?

– Конечно, дорогая, иди, – царственно кивнула бабуля. – Доброй ночи.

– Доброй ночи.

Я покинула зал через двери, ведущие в сад. Несколько мгновений постояла на мраморных ступенях, сбегавших вниз. Зной спал, оставив легкий аромат солнца, прогретой земли и травы. Вечерний ветер слабо дул с запада – с гор, и несмотря на слабость был полон свежести.

Пока я шла до башни, полностью отданной бабушкой в мое распоряжение, под ногами похрустывал гравий. Звук был приятным и привычным. Сколько раз я ходила по этим дорожкам, обутая сначала в яркие детские ботиночки, а затем в изящные туфли, украшенные вышивкой или, как сейчас, драгоценными камнями? Иногда жизнь представлялась мне лабиринтом запутанных дорожек, усыпанных гравием, в котором мгновения человеческого существования отсчитывались хрустом камешков под ногами.

Из темноты вынырнула долговязая фигура и бесшумно пошла рядом.

– Какие новости? – спросила я Бреннона Расмуса, своего друга детства и секретаря.

– Пока ты ужинала, я посетил покои доктора Карвера и взял кое-что.

– Надеюсь, пропажа не будет замечена? – подняла брови я.

– Обижаешь, лисенок, – фыркнул Бреннон, и даже не глядя на его симпатичное веснушчатое лицо я увидела лукавую улыбку – улыбку бывшего городского воришки.

– Тебе удалось перевязать раны? – спросила я.

Улыбка улетучилась.

– К сожалению, нет. Он не дает дотронуться до себя. Намордник был бы подходящим решением. Может быть, поискать его у маркиза Кендрика?

– Обойдемся без намордника, – сказала я и решительно толкнула двери, ведущие в башню.

Верхнюю комнату башни, куда я направлялась, заполнял хлам, позабытый много лет назад. Таких помещений было полно в старинных замках. В них, как правило, хранили мебель и вышедшие из моды предметы роскоши, старые вещи, среди которых вполне можно было обнаружить древний магический свиток, карту сокровищ или могущественный артефакт прошлого.

Едва переступив порог, я наткнулась на яростный взгляд глаз, жутковато горевших зеленым пламенем во тьме.

Бабуля периодически собиралась навести в кладовой порядок, но откладывала, поскольку я это помещение не использовала. Слуги сюда тоже не заходили, они вообще старалась держаться от башни подальше, особенно тогда, когда я гостила в замке. Сейчас это было как нельзя кстати.

Глаза моргнули.

Цепь звякнула.

– Мне нужно осмотреть раны и обработать их, – сказала я. – Я могу сделать это и без твоего желания, просто погрузив тебя в сон или… надев намордник. Выбирай!

– Ты что это делаешь? – изумленно спросил из-за моей спины Бреннон.

– Говорю с ним, – пожала я плечами. – Сомневаюсь, что это сработает, но почему бы не попробовать. С призраками же у меня получается?

– Так то́ призраки, а здесь зверье дурное!

Притаившееся в темноте существо с горящими глазами рыкнуло. В рыке слышалось возмущение.

– Выбирай, – повторила я.

– Подожди пару минут, я сбегаю за вилами, – предостерег секретарь.

– Я его лечить собралась, а ты за вилами? – возмутилась я.

– Беда с тобой, Линн, – вздохнул Брен и шагнул вперед, чтобы успеть задвинуть меня себе за спину, если зверь решит броситься.

На миг я вспомнила, как рыжий оборванец прикрыл собой заплаканную девчонку, которая выглядела загнанным в угол зверьком.

Сейчас в углу был не зверек, а самый настоящий зверь.

Я раскрыла ладонь. С нее взлетел и повис под потолком рой ярких искр, и в помещении стало светло как днем. Напротив меня, прикованный цепью к кольцу в стене, лежал на полу здоровенный волк с побуревшей от крови шкурой. Рядом стояла миска, воды в которой почти не осталось.

– Ты попил? – восхитилась я. – Ай, молодец! Ну просто хороший мальчик!

Волк наблюдал за мной, сощурив зеленые глазищи. Животное ослабело от потери крови, однако я не сомневалась, что на один бросок оно точно способно.

Я сделала еще шаг, достала из висевшей на боку сумки флакон с заживляющим зельем и широкий бинт. Осторожно протянула волку. Почему-то мне казалось, он – умный зверь. Хотя и попал, как последний дурак, в капкан маркиза Кендрика.

Волк шевельнул носом, принюхиваясь.

– Нужно взглянуть на твою лапу, – негромко пояснила я. Так говорила бы с больным ребенком – тихо, спокойно, убедительно. Правда, дети не могли оттяпать мне руку по локоть. А этот, судя по размеру зубов, мог. – И на раны от стрел. У тебя продолжает идти кровь. Ты медленно умираешь. Я хочу помочь.

Волк мигнул и… отвернулся.

– Надеюсь, это «да», – пробормотал Бреннон, когда я опустилась на колени рядом со зверем, сняла сумку и положила рядом.

Волчья шерсть была очень густой, но набрякла кровью и слиплась.

– Брен, мне понадобятся ножницы…

– Но…

– Иди!

– Хорошо-хорошо.

Он ушел, а я осталась наедине со зверем.

– Я могу случайно сделать тебе больно, – предупредила я, – поэтому постарайся меня не съесть.

Волк недовольно шевельнулся, будто хотел сказать: «Делай уже, что должна, и не заговаривай мне зубы».

Такие заговоришь, пожалуй…

Очень осторожно я нащупала его заднюю лапу, не ту, за которую он был прикован к стене, и потянула к себе. Зубья капкана порвали в клочья мышцы, но, слава богу, не повредили ни кость, ни сухожилие.

Отвинтив крышку флакона, полила рану, смывая кровь и грязь. Затем достала баночку с порошком, присыпала поврежденную плоть и прошептала заклинание. На мгновенье порошок вспыхнул. Волк дернулся и зарычал. Я машинально положила ладонь ему на загривок, успокаивая.

Зверь повернул голову и так посмотрел на меня, что руку я тут же отдернула.

– Зато лапа болеть не будет, – пробормотала я, чувствуя, как на затылке волосы приподнялись от страха. – Сейчас забинтую и займусь другими ранами. Терпи.

Зверь издал странный звук, будто хмыкнул. И снова отвернулся.

Бреннон принес ножницы. Вдвоем мы выстригли шерсть вокруг остальных ран, которых оказалось четыре.

– Бедняга, – сказал секретарь, подавая мне очередной флакон, – он убегал и получал стрелу за стрелой. Слабел и бежал дальше.

– Маркиз охотится со своей сворой, – вздохнула я. Наложив последнюю повязку полюбовалась делом рук своих и поднялась. – Думаю, зверь и в капкан попал, потому что уже был почти без сознания от боли и кровопотери, но продолжал бежать. Странно, что собаки сбились со следа и не прикончили его.

– Или ему повезло, или он слишком умен, – кивнул Бреннон. – К сожалению, мы этого никогда не узнаем.

Я собиралась ответить, как вдруг из стены выглянула немолодая прозрачная леди и поинтересовалась:

– Вы спать вообще собираетесь? Ночь на дворе, а вы все бубните!